Голос моей души - Куно Ольга - Страница 3

• Предыдущая
• 3/119
• Следующая

– Не для этого, – и не подумал тешить мое самолюбие узник. – Предпочитаю на всякий случай оставаться в форме. Мало ли что. Никогда не знаешь, в какой момент это пригодится.

– А-а-а, – протянула я в ответ.

Больше ничего не сказала, но, видимо, ему и без того удалось уловить в моем тоне нотку скептицизма. А может, дело было вовсе не в моем голосе, а в его собственных ощущениях. Так или иначе, узник сел на пол, уставился куда-то в стену, а потом глухо произнес:

– Я не идиот. И не сумасшедший. И отлично знаю, что никакого случая не представится и упражнения ничем мне не пригодятся. Тем, кто попал так глубоко, дорога назад заказана, ведь верно? – Он прикрыл глаза и прислонил голову к решетке. – Так что считай, что это просто дань привычке. Глупо?

– Нет, – твердо возразила я.

Когда человек, оказавшись в кругу давящих тюремных стен, разом лишается всего – свободы, денег, власти, любимых людей, знакомой обстановки, – привычки – это единственное, что остается у него от прежней жизни. Так что к ним можно и даже нужно относиться особенно бережно. Может быть, именно цепляясь за свои привычки, человек получает шанс сохранить здесь душевное здоровье.

– А что, ты привык ежедневно отжиматься? – осведомилась я.

– Нет, – отозвался заключенный. – Обычно я предпочитаю фехтование. Но меч мне здесь отчего-то не выдали. А жаль, – зло проронил он, видимо подумав о том, что был бы не против заколоть напоследок пару-тройку тюремщиков.

Я предоставила ему время сконцентрироваться на собственных мыслях, сама же спустилась пониже, чтобы получше разглядеть свое тело. И занервничала, увидев капли воды на подбородке и блузе… точнее сказать, тех лохмотьях, которые когда-то можно было назвать блузой.

– Ты опять это делал?! – с возмущением накинулась на узника я.

– Что – это? – нахмурился он. – Отжимался, что ли?

Прошло несколько секунд, прежде чем до меня дошло: парень действительно не понимает, о чем я говорю. Он же не может видеть, что я смотрю сейчас на свое тело.

– Ты снова пытался ее напоить? – Я заставила себя снизойти до объяснений, борясь с высшей степенью возмущения.

– Пытался. – Узник даже и не думал отнекиваться.

– Но я же тебя просила этого не делать!

– А я ничего тебе не обещал, – спокойно ответил он.

– Слушай, тебе что, больше всех надо? – разозлилась я.

Узник передернул плечами.

– Это, знаешь ли, не то зрелище, за которым хочется наблюдать, сложа руки, – заметил он, кивая в сторону моего тела. – И потом, – в его голосе вдруг прорезались примирительные нотки, – ты же сама говорила, что не хочешь умирать. Человек не может жить без воды.

– Да не знаю я, чего хочу, – устало откликнулась я. Злость и желание препираться сразу куда-то улетучились. – Только знаю, что там, – я опять посмотрела на закованную в цепи девушку, – очень больно. Хуже, чем больно. Не знаю, как это передать.

Я замолчала, даже не пытаясь найти нужные слова.

– Прости. – Он поднял глаза к потолку, будто пытался отыскать меня взглядом. Потом опустил голову. – Сказать по правде, я здорово испугался, когда, проснувшись, позвал тебя, а ты не ответила. Думал, то ли мне все вчера примерещилось, то ли…

Он махнул рукой.

– Я гуляла, – объяснила я.

– И как там? – спросил узник подчеркнуто безразличным тоном.

– Все как обычно, – ответила я. – Сегодня облака низкие. Дождь моросит.

Он молча кивнул и опустил голову совсем низко, сосредоточенно глядя в пол. Можно было бы решить, что заключенному нет никакого дела до того, что творится снаружи. Но я видела, как окаменело его лицо.

– А вообще ты прав, – сказала я, меняя тему.

– В чем? – Узник, хмурясь, поднял голову.

– В том, что надо поддерживать себя в форме и всегда быть наготове, – пояснила я. – Кто знает? Всякое может случиться.

Он едва заметно кивнул, но, как видно, скептически отнесся к моему внезапному приливу оптимизма.

– А ты… – Он раздраженно мотнул головой. – Послушай, как мне к тебе обращаться?

Что ни говори, вопрос на засыпку…

– Я не помню своего имени. Зови меня Эрта.

– Эрта?

– Ну по-древнеэндельски это означает «свеча», – пояснила я. – А по-ателлонски «эр» – это воздух. По-моему, подходящее имя для призрака. – Я поняла, что по какой-то непонятной причине оправдываюсь, и пресекла этот процесс, спросив: – А тебя как зовут?

Узник в сомнении пожевал губами, не уверенный, стоит ли отвечать на этот вопрос.

– А, что там! – махнул рукой он, вслух отвечая собственным мыслям. – Все равно это ни для кого не секрет. Андре. Андре Дельмонде.

– Что? – изумилась я. – Ты – граф Дельмонде?

– Так… – Изогнув брови в знак заинтересованности, заключенный принялся сверлить взглядом потолок, словно пытался отыскать меня и призвать к ответу. – Выходит, с твоей памятью дело обстоит не так плохо, как ты говоришь. Что-то ты все-таки помнишь.

– Конечно, что-то я помню, – фыркнула я. – Иначе мы не смогли бы с тобой разговаривать, поскольку я бы забыла значение слов. Я ничего не помню о себе, – пояснила я затем. – А в остальном по-прежнему знаю очень даже многое. Мне не нужно рассказывать, ни где мы находимся, ни какой сейчас год. И твое имя мне тоже знакомо.

– И что же ты обо мне знаешь? – осведомился Андре.

– Немногое, – призналась я. И, задумавшись, стала перечислять: – Ты – граф, унаследовал титул довольно-таки давно, живешь далеко от столицы. Графство Дельмонде, если не ошибаюсь, лежит на самом севере Риннолии. Что еще? По возрасту тебе должно быть что-то около тридцати, но это и так видно…

– Двадцать семь, – уточнил он.

Я удивилась, поскольку по внешности дала бы ему скорее немного за тридцать. Но все люди выглядят по-разному, тем более, что те условия, в которых он оказался, понятно, не молодят.

– Ну вот, – сказала я вслух. – Да, и еще ты, кажется, являешься чьим-то опекуном.

– Антонии Сафэйра, – уточнил Андре. – Дочери покойного герцога Сафэйра. Да, знания у тебя вполне точные.

– А может быть, мы знакомы? – с внезапно проснувшейся надеждой спросила я. – Ты никогда меня раньше не видел?

– Нет, – покачал головой он.

– А ты присмотрись повнимательнее, – настаивала я. – Здесь же темно. Ну, и представь, что она… в несколько другом виде.

Андре снова покачал головой.

– Если бы мы были знакомы, я бы ее… тебя узнал. Нет, я уверен, что никогда раньше тебя не видел, – окончательно разочаровал меня он. – Но это неудивительно, я действительно живу далеко. И много лет не бывал в этих краях.

– Что, и в столицу не заглядывал?

Я знала, что тюрьма, в которой мы находимся, расположена за городской чертой, но при этом не слишком далеко от Катринга, столицы Риннолии.

– А что мне там делать? – Сокамерник как-то особенно болезненно поморщился. – Нет, я очень давно сюда не приезжал.

– А сейчас почему приехал?

Он сморщился еще сильнее.

– Спроси что-нибудь полегче. – Андре встал на ноги и прошелся по камере. В его движениях, откровенно резких, чувствовалась нервозность. – Приехал, потому что меня вызвали. Как я теперь понимаю, именно затем, чтобы отправить сюда.

– Расскажи, – предложила я. – Или не хочешь? Я пойму. Все равно не могу отплатить откровенностью за откровенность.

Едва заметное пренебрежительное пожатие плечами – дескать, с чего бы ему делать из этого секрет? Все равно хуже его положение уже не будет.

Андре сел на пол в углу камеры, подтянул ноги и запрокинул голову.

– Ты правильно сказала: не так давно я стал опекуном Антонии Сафэйра. Мое графство находится в землях герцога Сафэйра, ее отца. Мой замок и его дворец расположены недалеко друг от друга. Мы были с покойным герцогом в хороших отношениях, приятельских, чтобы не сказать больше. Наверное, в полноценную дружбу они не перерастали исключительно в силу разницы в возрасте. Он был старше меня на двенадцать лет. Это проявлялось в ряде вещей. Но мы общались много и к взаимному удовольствию. А кроме того, я хорошо ладил с его дочерью. Вообще, я не слишком умею общаться с детьми, обычно понятия не имею, как себя с ними вести. Но с Тони мне почему-то удавалось найти общий язык. К тому же она не маленький ребенок, а подросток, и весьма любознательный; с ней было интересно поговорить о разных вещах.

• Предыдущая
• 3/119
• Следующая