Тени в апельсиновой роще - Мванги Меджа - Страница 2

• Предыдущая
• 2/42
• Следующая

В стену за очагом был встроен тяжелый сейф с двумя замками. Аль Хаджи набрал секретные комбинации и раскрыл дверцу. В сейфе оказалось три вместительных отделения. В верхнем лежали два автоматических револьвера — тридцать восьмого калибра «спешиал» и «кольт» сорок пятого калибра; снайперское ружье и коробки с патронами. Среднее отделение было забито пачками иностранной валюты, по меньшей мере двадцать тысяч долларов наличными — на случай, если придется срочно сматывать удочки. Тут же хранились драгоценности жены, кое-какие личные бумаги, несколько паспортов: кенийский, либерийский, ганский, конголезский, американский — все на разные имена. Нижнее отделение было заставлено секретными деловыми досье.

Аль Хаджи углубился в изучение бухгалтерской книги за предыдущий год, сравнил последний месячный отчет с другими, но тут снова зазвонил телефон.

Он вздрогнул от неожиданности, посмотрел на часы: два ночи! Подошел к столу, снял трубку.

— Это Артуро, — протяжно зарокотала трубка.

Меньше всего Аль Хаджи хотелось говорить с этим типом, тем более среди ночи.

— Хелло, Артур, — процедил он мрачно.

— Артуро, а не Артур, — сердито поправил его итальянец. — Сколько тебе повторять? Я не какой-нибудь сутенер с Парк-авеню, бог свидетель! Мог бы не путать. Или тебе по буквам продиктовать?..

— Ладно, ладно, — сказал Аль Хаджи, — не кипятись... Артуро.

Артуро Спинелли — правая рука Джузеппе Делори по прозвищу Счастливчик Джо, главаря одной из нью-йоркских мафий. Артуро славился хитроетью и вероломством. Это был профессионал до мозга костей, с ним шутки плохи. Не дай бог принять его не за того, кто он на самом деле — трудолюбивый и респектабельный сицилийский бандит!

— В два часа ночи недолго и ошибиться, — примирительно сказал Аль Хаджи. — Что тебе от меня нужно?

— С тобой будет говорить Счастливчик.

Аль Хаджи насторожился. Счастливчик Джо никогда не звонит по приятному поводу, для обмена любезностями времени у него нет.

Спинелли соединил их.

— Эл, — голос у босса сладкий, не то что карканье Артуро.

— Хелло, Джо, — Аль Хаджи присел на краешек стола.

— Мы не виделись целую вечность, Эл! — У Счастливчика Джо такая манера — посмеиваться после каждого слова. — Как делишки, старина? Отчего бы тебе не навестить нас в Нью-Йорке?

— Работы по горло, Джо, — ответил Аль Хаджи тусклым голосом.

— Побереги себя, Эл, — заверещала мембрана. — Устрой себе отпуск. Нам еще внуков надо в люди вывести.

— Какой уж тут отпуск, — вздохнул Аль Хаджи. — Разве что на рождество...

— Непременно, Эл, — настаивал Счастливчик Джо, — слишком много работать вредно.

Аль Хаджи что-то промычал в ответ.

— Ну а как Мэри себя чувствует? — Джузеппе наконец перешел к делу.

— Она в пути, — ответил Аль Хаджи.

— Снова Монровия?

— Нет, на этот раз Рио.

— Что еще за новости?

— Родственничек присоветовал.

Делори сделал паузу, Аль Хаджи, напрягшись, ждал.

— Почему Рио? — повторил Делори, словно рассуждай вслух.

— Расспроси Артура, — ответил Аль Хаджи, — он все про это знает.

— О'кэй, — сказал Делори. — Жарко сейчас в Найроби?

— Жить можно.

— В Нью-Йорке как в печке. Двадцать лет такого не было. Представляешь, Эл, двадцать лет! — повторил Делори. — Ну а в Найроби как?

— Тут все в норме.

— Ты уверен?

— Абсолютно уверен.

— Никаких проблем?

— Никаких.

Делори, помолчав, сказал:

— До меня дошло, будто тебе никак не удается назначить свидание белой даме.

Счастливчик Джо был соткан из противоречий, у него то и дело менялось настроение. Рассказывали, будто еще в ту пору, когда он пробивался наверх, однажды он долго острил в разговоре с закадычным другом, желая его рассмешить. Когда же тот наконец захохотал, Джузеппе выстрелил ему в рот.

— Я как раз этим занимаюсь, — ответил Аль Хаджи.

— Занимаешься? — Счастливчик Джо уже не посмеивался. — Что за ерунда, Эл? Если занимаешься, то где же результаты?

— Возникла небольшая заминка. У Джумбо (Джумбо — слон (суахили).) разболелись зубы, он сильно потерял в весе.

Несмотря на разделяющие их семь тысяч миль, Аль Хаджи знал, о чем думает Делори. До него донесся вздох — словно высоченная океанская волна разбилась о коралловый риф.

— Худо ему? — спросил Джузеппе.

— Не очень, — ответил Аль Хаджи.

— Полиция?

— Вроде того. Егеря. Но пусть тебя это не волнует. Решительно не о чем беспокоиться.

— Сам справишься?

— Конечно.

— Уверен?

— Абсолютно.

Делори задумался.

— Если потребуются мускулы, сразу дай знать. Слышишь? Несколько первоклассных парней пухнут тут от безделья.

— Управлюсь своими силами, — заверил его Аль Хаджи.

— Не тяни с этим. Мы не можем ждать год. — И Делори повесил трубку.

Аль Хаджи с тоской подумал о Нью-Йорке. Он покинул его шесть лет назад, всего на полчаса опередив агентов ФБР, которые разыскивали его по целому ряду серьезных обвинений: оскорбление действием, вымогательство и — наиболее непростительное прегрешение в глазах американского министерства юстиции — уклонение от уплаты налогов. Даже изменив до неузнаваемости свою внешность и присвоив чужое имя, Аль Хаджи не рискнул бы объявиться в Нью-Йорке — у ФБР невероятно долгая память.

Запихнув бухгалтерские книги обратно в сейф, он захлопнул дверцу, подвинул камин на его обычное место. Раскурил сигару, хлебнул из стакана виски и зашагал по мягкому ковру.

Пошагав из угла в угол несколько минут, он потушил сигару, растянулся на кушетке и смежил глаза. Он не спал почти тридцать часов кряду, и усталость взяла наконец верх.

Не прошло и часа, как его разбудила жена.

— Шел бы в спальню, дорогой, — сказала она, разглаживая морщины у него на лбу.

— Который час? — спросил он.

— Четыре утра.

Мими было тридцать лет, удивительно грациозная африканка, уроженка Момбасы. Аль Хаджи познакомился с ней, отдыхая на побережье Индийского океана. Они повенчались, как только завершилось строительство роскошной виллы «Апельсиновая усадьба».

Их совместная жизнь не была безоблачной. Он был, что называется, крепкий орешек, тертый калач. Она же отличалась душевной мягкостью и не одобряла его махинаций. Впрочем, ей хватало здравого смысла не навязывать ему своего мнения. Он, в свою очередь, отдавая должное ее вкусу и такту, не посягал на ее привилегии хозяйки дома. Когда момбасский кадхи в спешке обручил их, оба дали обет следовать в супружеской жизни африканским обычаям. Ей не полагалось присутствовать при деловых встречах, заговаривать с мужем первой и отвлекать его от работы.

Аль Хаджи, достиг многого, но в его положении необходимо вникать во все, никому не верить на слово. Измена или оплошность подчиненного могли стоить ему не только свободы, но и жизни.

Протянув руку, он коснулся щеки жены.

— Иди ложись, — мягко сказал он.

Прозрачная ночная рубашка обнажала ее прелести, ни один мужчина не остался бы к ним равнодушным.

— Не пойду без тебя. Одной мне не спится.

— Прими снотворное.

Она гладила его по лицу, пробегая пальцами по бровям, черной щетке усов над верхней губой.

— Пойдем, Эл.

— Господи! Разве ты не видишь — я работаю!

Мими съежилась, точно от удара.

Он поднялся и сказал устало:

— И впрямь спать пора.

За окном уже кричали петухи. Обвив рукой ее теплый стан, он повел Мими наверх, в спальню. Едва добравшись до постели, он отвернулся к стене и закрыл глаза.

Уже засыпая, Аль Хаджи услышал, как Мими всхлипывает. Однако у него не было ни душевных, ни физических сил утешать ее. «Завтра», — сказал он себе...

Пока Аль Хаджи спал, империи Делори готовился сокрушительный удар. Его собирались нанести двое мужчин, черный и белый. В ранний предутренний час они приближались к цели в бело-зеленом «лендровере» с двумя ведущими мостами, оборудованном мощным радиопередатчиком.

• Предыдущая
• 2/42
• Следующая