Ритуальные услуги - Казаринов Василий Викторович - Страница 32
- Предыдущая
- 32/86
- Следующая
Насытившись, он промокнул тыльной стороной ладони губы, шумно, с чувством исполненного долга, выдохнул, взболтнул бутылку и, глядя на пышный хоровод пенных пузырьков, закончил свою мысль:
— Менты — они тоже люди.
— Ну, это спорный тезис, — возразил я, наблюдая за тем, как он сцеживает немного пива на согнутую лодочкой ладонь и подносит к морде собаки.
Колли выразительно подвигал черным сухим носом, открыл глаза, приподнял голову и принялся лакать пиво с руки, куда хозяин по мере истощения запасов время от времени добавлял новую порцию напитка, а потом ватно рухнул на траву — черт возьми, эта псина была в дым пьяна… Это наблюдение меня если и забавляло, то недолго: где-то я читал, что некоторые наши городские собаки не только неравнодушны к алкоголю, но еще и занимаются проституцией: с кем поведешься, от того и наберешься.
Я совсем было уже созрел для хорошего глотка пива, но в этот момент за стеклянной дверью салона проявился неясный очерк женской фигурки, мне отдаленно знакомой, и вслед за этим на крылечко выплыла гримерша Соня. Расстегнув верхние пуговки салатового рабочего халатика, она встряхнула воротничок в надежде немного освежить тело, сокрушенно покачала головой, вставила в рот сигаретку, чиркнула зажигалкой и поперхнулась дымом, глядя на то, как я ловко и непринужденно вышагиваю по следам неандертальца, ведущим к крылечку. В ее васильковых глазах стояло смешанное выражение ужаса и того чисто профессионального интереса, который я иногда замечал во взгляде Вадима, когда он с напряженным прищуром пялился в мертвое лицо очередного своего клиента, прежде чем начать над ним работать. Должно быть, стражи порядка нынешней ночью навели на мою физиономию слишком выразительный макияж, а бритва Майка окончательно счистила с нее последние нюансы джентльменской наружности — девочка меня явно не узнавала.
Я приветливо помахал ей рукой.
— Соня, не пугайтесь, я один из ваших клиентов. — Завершив косолапый дефиляж по размеченной следами первобытного человека тропке, я поднялся на крылечко. — Не вышло из меня джентльмена. Наверное, все дело в генетике — все мои предки до десятого колена были дворниками.
Про себя я отметил, что соображение спорное — генетика тут ни при чем: вся наша так называемая элита рекрутирована на одну треть из числа председателей заштатных райисполкомов, на вторую из матерых обитателей зоновских бараков и на последнюю — из нештатных сотрудников госбезопасности.
— Ой! — Она придавила ладошкой удивленный выдох и, справившись с первым впечатлением, дотронулась до моей скулы. — Что у вас с лицом? Да и вообще…
— Да так… Похоже, меня хотели было пустить на дрова. Но мне удалось зацепиться корнем за почву.
— Жаль, — тихо пробормотала она.
— Мне тоже. — Я погладил себя ладонью по бритой голове. — Ваши старания пошли коту под хвост. Да, кстати. — Я помолчал, дожидаясь, пока она медленным профессиональным взглядом освоит и оценит мою исконную внешность. — Мне бы надо повидаться с маэстро. Ну, с тем желтоголовым парнем. Он на месте?
— С Борей? — Она приподняла старательно обработанные бровки. — Он сегодня выходной. — Она глянула на знакомую мне парочку, отдыхающую на газоне, и пожала плечами. — Клиентов нет. Такая жара…
— Да уж, — согласился я, отирая ладонью влажный лоб. — И где его можно разыскать?
— Скорее всего, в Строгино.
— Ну вот, опять…
— Что?
— Да так. Просто я был там вчера. И это плохо кончилось. — Я ласково потрепал ее по щеке. — Соня, Строгино — оно большое.
— Мне кажется, я знаю, где его искать. — Она покрутила в пальцах фильтр прогоревшей сигареты, пульнула его в урну, достала из кармана халатика узкую светлую пачку, вынула новую сигаретку, наклонилась к зажигалке, и в вырезе ее халатика взгляду открылись ее маленькие, остро торчащие груди — наверняка она чувствовала мой взгляд, но не сделала и попытки переменить позу, напротив — намеренно тыкалась пару раз кончиком сигареты мимо шуршащего огонька, сочащегося из сопла.
— Ты просто прелесть. — Я погладил ее по голове.
— Хочешь пива? — неожиданно и с трогательной надеждой в голосе спросила она, глянув на газон, где хозяин колли открывал очередную бутылку.
— Очень. — Рука, соскользнув с ее шелковистой головки, опустилась на плечо, под ладонью возник мягкий рельеф ее ключицы, поплыл, как свечной воск вблизи открытого огня, потому что тень Голубки прошелестела над нами, она проросла в руке ощущением вот этого тугого рельефа — мягкая округлость плечного бугорка, уютная впадинка, жесткий выступ косточки, теплая лунка в основании шеи, плавно возрастающий уклон груди — и лишь странное впечатление некоей посторонности этой формы, ее скромного объема и тугого качества вернуло к реальности, заставив руку сконфуженно отпрянуть. — Извини.
— Ничего, — просто отозвалась она со слабой улыбкой.
— Мы выпьем с тобой пива, обязательно. Но не теперь. Сначала мне надо повидаться с Борей. Так где его искать?
— Переедешь через мост, потом налево вдоль реки. И дальше мимо базы воднолыжников — вперед к вершине мыса. Там маленькие песчаные пляжи на берегу залива. И перелески. Там у них что-то вроде клуба под открытым небом. — Она хохотнула. — Ага, клуба по интересам.
— Увидимся. — Я с братским чувством поцеловал ее в горячий висок и двинулся к газону, стараясь попадать ногой в следовую дорожку джентльмена, ведущую в обратном от салона направлении, но быстро сбился с шага, обернулся — Соня в ответ на мои неловкие телодвижения прыснула в кулачок, прощально помахала рукой и растворилась в мутноватом поле двери, а на ее месте в пыльной поверхности стекла распустилось отражение канадского клена, настолько утомленного зноем, что он не отозвался — ну хотя бы легким шевелением листвы — на мой ободряющий прогноз:
— Потерпи, сегодня к вечеру пойдет дождь. Это точно. У меня плечо ноет.
Я ехал той же дорогой, что и вчера с Мальвиной, с той лишь разницей, что притормозил несколько раньше того места, где мы чуть было не задавили черепашку, потому что боковым зрением отметил нечто очень занятное во внешности человека, которого обогнал на разбитой грунтовке, ведущей к заливу, взятому в осаду оградой воднолыжной базы.
Это было воздушное существо с лицом поистине ангельским, младенческая молочная бледность буквально полыхала на фоне аспидно-черной шевелюры, находящейся в том аккуратнейшем беспорядке, за которым угадывалось прикосновение внимательной руки опытного парикмахера. Черный тон его прически абсолютен — настолько предельных в своей однозначности тонов в природе не встречается. В остальном малый стилистически держался образа ангела: ослепительно белая маечка, беленькие шорты, высокие теннисные носочки без единой помарки в виде пятнышка или пылевой перхоти, того же идеального свойства кроссовки — ансамбль достойно завершал матовый, молочно-белый шарик, скверный вкус мог бы уловить отдаленное его сходство с надутым презервативом. Шарик он придерживал за веревочку двумя пальцами парящей несколько на отлете от тела руки, оставшейся на ходу совершенно неподвижной, как если бы он нес некую неимоверно хрупкую драгоценность, рискующую рассыпаться прахом от малейшей встряски, — словом, зрелище было восхитительное, я инстинктивно нажал на тормоз и встал на обочине. Крашеный ангел скользнул по мне заинтересованным взглядом, мило улыбнулся и зашагал к бугру, зелень которого была витиевато проточена рыжими руслами песчаных тропок.
— Этот поводырь приведет меня туда, куда надо, — сказал я себе и потихоньку тронулся в объезд бугра, холку которого венчал густой кустарник — сквозь заросли на тяжелом мотоцикле было просто не продраться.
Когда я выбрался на пыльную тропу, петляющую мимо тонущих в белом песке коренастых низкорослых сосенок, ангела уже и след простыл, а впрочем, тут же за зеленью прибрежных кустарников мелькнул белый шарик, указывая направление дальнейшего следования — пляж, над пляжем, просторной белой пиалой опрокидывающимся к болотного оттенка воде, я притормозил — нестерпимо захотелось искупаться, — оставив мотоцикл на взгорке, спустился вниз, припомнил, что купальных принадлежностей при мне нет.
- Предыдущая
- 32/86
- Следующая
