Выбери любимый жанр

Страховка от жизни - Серова Марина Сергеевна - Страница 11


Изменить размер шрифта:

11

– «И молиться не учи, не надо», – нараспев процитировала я Есенина, укладывая кости обратно в замшевый мешочек.

Однако лукавое мудрствование магических косточек меня развеселило. Жизненный тонус, как вещает навязшая в зубах реклама местного телевидения, внезапно поднялся. И я завела движок. Еще не вечер, хотя и начинает темнеть. А у меня масса предварительной работы. Надо торопиться.

Пора заняться личностью Эммы Замотыриной. Плавно отпустив педаль сцепления, я направила автомобиль в сторону шестнадцатого квартала.

Дом, где эта женщина проживала, – трехэтажный клопятник. Кирпичная кладка, позеленевшая от времени, выщербленная в некоторых местах, разбитые ступеньки, ведущие в подъезд, дверь, чудом державшаяся на одной петле, – картина удручающая. Среда влияет на людей, хотят они этого или нет, ни с того ни с сего вспомнила я институтские лекции по философии. Наверное, окружающее навеяло мысли, что вот в таких районах, в таких домах и формируются личности, способные на преступления.

Я шагнула в темный подъезд, пропахший сыростью и плесенью, и поднялась на второй этаж.

Замотырина жила в коммунальной квартире на три семьи. В одной комнате обитала старушка, в другой разместилась молодая семья с ребенком. Самая, как выяснилось позже, маленькая комната с окном во двор была Эммина.

– Кто там? – раздался в ответ на мой стук старческий дребезжащий голос.

– Это из газеты. Можно мне с вами поговорить?

– Щас. Щас открою.

Щелкнул замок, и дверь со скрипом наполовину приоткрылась.

– А у вас документик какой-нибудь имеется? – поинтересовалась старушка. – А то ведь щас всяких навалом. Наговорят чего хочешь.

Ого, прокол. Такого поворота я не ожидала. Пришлось срочно перекрашиваться в милиционера.

Я обворожительно улыбнулась и сказала:

– Вообще-то я из милиции, бабушка. Вот мое удостоверение личности. Не хотелось сразу раскрываться, но вы как Штирлиц прямо.

И продемонстрировала старушке свои корочки. Этот прием почти всегда действует безотказно. Помогло и сейчас. Тем более освещение на лестничной площадке было довольно тусклым. Старушка пропустила меня внутрь и, включив свет в прихожке, пытливо заглянула мне в лицо.

– По моей жалобе, что ли, доченька?

Опять прокол. Ни про какую жалобу я, само собой, ведать не ведала. Но марку держать надо, однако.

– Жалобу вашу еще не рассматривали, – нагло соврала я. – Так что по другому вопросу. Про соседку вашу спросить необходимо.

– Про какую соседку? Это про Эмку, что ли? Так я уж все обсказала. Чего еще? Пропала она, и все тут. Уж больше месяца, матри, не появляется, – недовольно проворчала старушка, которая, видимо, очень надеялась на помощь правоохранительных органов в вопросе, о котором мне ничегошеньки не было известно. Я не оправдала ее тайных надежд.

Тем не менее не оказать любезность официальному лицу она не могла и услужливо предложила:

– Ну, вы проходите, проходите. Можно на кухню. Поужинаете заодно со мной.

– Да нет, спасибо. Вы мне лучше расскажите про Эмму все, что знаете.

– Да вы хоть пройдите и сядьте, – настаивала старушка.

Мы прошли с ней в комнату, обставленную в духе незапамятных времен, по ее старушечьему вкусу. Я села в кресло, накрытое плюшевой накидкой, и осмотрелась.

Кровать с панцирной сеткой, комод в углу у окна, на нем старенький черно-белый телевизор, рядом массивный шифоньер с зеркалом на средней дверце. Стены завешаны фотографиями, пожелтевшими от времени.

Я бегло просмотрела снимки. На самом почетном месте под стеклом висела цветная фотография еще нестарого, лет сорока пяти мужчины с вьющимися темными волосами с проседью. Она привлекла мое внимание еще и по той причине, что левый глаз у этого человека отличался от правого. Зрачок в нем был не круглый, как обычно, а имел несколько вытянутую форму. И лицо у него было кругленькое такое, странное. Заметив мой взгляд, хозяйка пояснила:

– Сынок это мой. Болен он, сердешный. В больнице вот опять лежит. Несчастный он у меня. – И старушка любовно погладила заскорузлыми пальцами фотографию и села на стул напротив меня.

– Ну, что вам про Эмму-то рассказать? Доигралась небось. Куда-нибудь втюхалась. Она ж непутевая.

– Да?

– И-и... – протянула бабулька, – я давно говорила, что такая жизнь добром не кончится. Так оно и вышло. Не работала нигде, все билетами какими-то торговала. Мужики толпами ходили. Да что теперь говорить-то? Уж и не знаю, жива она, нет ли? Мы ведь от нее добра-то и не видали. Постоянно с ней ссорились. Выйдет, бывало, на кухню, пьянющая вся такая, вином от нее разит, как от мужика, и ну свои порядки устанавливать. А ты молчи... Не дай бог, еще и хахаль выскочит, тогда и вовсе беды не миновать. Сколько раз милицию вызывали. Только что толку? Кому надо разбираться с пьяной бабой? А у меня сын больной. Просто каторга была, когда мой Сашенька дома, а она шумит и шумит, шумит и шумит. А у него боли головные страшные. Это ж наказанье господне.

– А когда она пропала?

– Да пятого сентября утром как ушла, так и не вернулась. Дату я хорошо запомнила. Прямо ж в этот день ваши работники ее искать-то и начали. А если ты, доченька, из милиции, то почему ж не знаешь, когда она пропала?

Вопрос резонный. Но я быстро нашла выход из положения: объяснила, что я из другого отделения милиции, где личностью Замотыриной заинтересовались тоже в силу некоторых обстоятельств. И что мне поручено перепроверить факты. Старушка благополучно проглотила мою ложь и больше провокационных вопросов не задавала.

Итак, Эмма Замотырина пропала в день смерти Анастасии Калякиной. Чрезвычайно любопытное совпадение.

– А родственники у нее есть какие-нибудь?

Старушка махнула рукой и укоризненно покачала головой:

– Мать вроде как, в деревне живет. Так она ни разу к ней и не ездила. Нет, вру. Один раз ездила. Только давно это было. Вот так растишь, растишь... А они потом и не вспомнят.

Хозяйка взгрустнула, а потом ни с того ни с сего перевела разговор совсем на другую тему:

– Вот вы из милиции... Помогите нам, заберите ирода с третьего этажа. Он мать свою совсем замучил. Она устала двери менять. А он их колошматит и колошматит. Никакого спасу от него нет. Воюет и воюет. Дружок Эмкин, кстати сказать. Помогал ей эти билеты продавать.

– Какие билеты?

– Ну, эти, «Русское лото». А зовут его Мишкой. Тоже нигде не работает, на материной шее сидит. Все обещает, что на этих билетах заработает. Да и где ему работать? Его уж откуда только не выгоняли... Пьет ведь, ирод. Два дня, бывало, походит на работу, потом пьет неделю. Кто такого держать-то будет? Знамо дело, никто не будет. Вот и шалберничает.

Я туманно пообещала разобраться с иродом и вновь направила мысли старушки на Замотырину.

– Капитолина Семеновна, а во что была одета Эмма, когда уходила в последний раз из дома?

– Так юбка же на ней красная была и кофта блестящая. Она все лето в этом наряде проходила. Ваши-то про наряд тоже спрашивали.

– А комнату ее посмотреть можно?

– Закрыта она, комната-то.

– Ничего, я открою.

– Вот она, ее комната. Только ведь нельзя в комнату-то. Ваши же и сказали. А тут Валерка с Люськой живут. Их сейчас дома нет. Они люди хорошие. Я с ними лажу.

Мне пришлось проникнуть в жилье Замотыриной незаконно. Но у меня свои законы. И только соблюдая их, я могу добиваться определенного успеха. А старушку я успокоила, сказав, что у меня есть на то право.

Осмотрев комнату Эммы, я прихватила портрет хозяйки, стоявший на маленьком телевизоре. Жилище ее выглядело довольно убого, лишних вещей не было. Да какие там лишние, если здесь, кроме телевизора, полупустого шифоньера и дивана с грязной обивкой, ничего больше и не было? На всякий случай досмотр я провела довольно тщательно. И ничего, что могло навести на след Эммы, не обнаружила. Да и немудрено: до меня тут работали профессионалы. Они тоже свое дело неплохо знают. Не одна Татьяна Иванова такая умная-разумная.

11
Перейти на страницу:
Мир литературы

Жанры

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело