Похищение века - Серова Марина Сергеевна - Страница 3
- Предыдущая
- 3/56
- Следующая
Для начала стоит, пожалуй, разобраться в своем отношении к заезжей знаменитости. Сдается мне, что он меня интересует совсем не как оперный герой… Гей вы, кости мои! Гадальные, конечно, гадальные…
Ну конечно! Комбинация 13+6+25 тут же подтвердила, что меня «посетит минутное увлечение».
Что ж, теперь, раз судьба не против, могу признаться: оно меня уже посетило! Ну, а насчет «минутности»… так другим оно просто и быть не может: Мигель сказал, что уезжает на следующий день после «Аиды», а это значит — всего три дня и четыре ночи. Впрочем, предстоящую ночь можно уже не считать: не побегу же я прямо сейчас к театру — дежурить в толпе оперных фанаток, чтобы, если повезет, прикоснуться к своему кумиру, когда он будет выходить после спектакля…
«А что — мысль интересная! — опять кольнула я себя. — „Пиковая дама“ — длинная опера, может, еще успеешь…»
И вообще, кто тебе сказал, Таня дорогая, что ты должна непременно видеть его «живьем» и себя ему продемонстрировать? Телевизор на что придумали? Сиди себе, нажимай кнопки и увлекайся на здоровье: хоть этим самым Мигелем Мартинесом, хоть Диего Марадоной, хоть Борей Моисеевым — дело вкуса!
Ладно, но кому же все-таки позвонить насчет «Аиды»? Ба! Конечно, Стасику, у того «все схвачено, за все заплачено», и вполне возможно, как раз кто-нибудь из нужных нам театральных людей ему кое-чем обязан… Даже наверняка, ведь Стасик у нас шоу-продюсер!
Я решительно протянула руку к телефону.
И тут же отдернула ее от неожиданности, потому что телефон не менее решительно зазвонил. Кто бы это мог быть?
— Добрый вечер. Простите, я говорю с… частным детективом Ивановой?
У потенциальных клиентов первая телефонная фраза почти всегда звучит одинаково. Различия минимальны: скажем, «добрый вечер» или «здрасьте», а бывает и «привет», «простите» — или прочерк вместо этой формулы вежливости.
Данный потенциальный клиент был, несомненно, интеллигентным и вежливым человеком, а еще — усталым и чем-то весьма обеспокоенным.
Не слишком молодым, но, пожалуй, и не старым.
Более определенно я могла сказать только то, что это, увы, не Мигель Мартинес!
И еще: то, как он запнулся на моей профессии, свидетельствовало о полном отсутствии опыта общения с частными сыщиками. Таким смущенно-обреченным тоном чиновник средней руки мог обратиться к венерологу с просьбой вылечить его от дурной болезни.
Тем не менее я вынуждена была подтвердить, что он не ошибся телефоном.
— Вас беспокоит Федор Ильич Харченко, директор театра оперы и балета…
Нет, и после этого жалкие дилетанты будут меня уверять, что мы — сами хозяева своей судьбы?!
Я чуть было не крикнула: «Федор Ильич, миленький, вас мне сам Бог послал, дайте, пожалуйста, контрамарочку на „Аиду“!» Но вовремя сдержалась: из вежливости надо все же сперва узнать, что у них там стряслось. Уж наверное, он не затем звонит мне в десять вечера, чтобы «благословить» мое новое увлечение!
— Внимательно слушаю вас, Федор Ильич.
Что вас заставило…
— Беда, Танечка! Виноват… вы разрешите вас так называть? Я знаю, вы совсем еще молоды…
Я вставила: это, мол, тот недостаток, который очень быстро проходит. Он подумал почему-то, что я обиделась, и испугался:
— Нет, вы меня не так поняли! Я вовсе не хотел поставить под сомнение вашу компетентность, наоборот! Мне рекомендовали вас как очень хорошего… специалиста. Один мой знакомый, человек, достойный всяческого доверия… — Федор Ильич назвал фамилию моего недавнего клиента, о котором у меня тоже остались достойные воспоминания. — Ну вот. Иначе я никогда не рискнул бы обратиться со столь серьезным делом в… м-м… частную фирму. Я, видите ли, руководитель старой формации, мне привычнее иметь дело с нашей родной милицией, но… Сейчас именно тот случай, когда лучше обойтись без нее. И наш высокий гость, господин Мартинес, со мной полностью согласен.
«Предчувствия ее не обманули». «Русский испанец» все-таки имеет отношение к этому звонку! А значит, теперь и ко мне… Я осторожно попросила собеседника продолжать.
— Спасибо, я постараюсь без долгих предисловий. Ведь вы, Танечка, наверняка знаете наши, так сказать, исходные данные. Ну, о том, что идет фестиваль и что у нас в гостях знаменитый Мигель Мартинес… Кстати, он сейчас здесь, в моем кабинете.
Я подтвердила, что все это мне известно.
— И… о плаще Радамеса вы тоже знаете, не правда ли?
— И о плаще.
— Вот в нем-то и дело, — упавшим голосом констатировал директор и, понизив его до трагического шепота, сообщил:
— Он пропал!
— Плащ Радамеса?! — Я не верила своим ушам.
— Увы! Похищен из номера «Астерии» около двух часов назад. Таня, я умоляю вас взяться за это дело!
— Но… Боже мой, такая ценная вещь! Нет, Федор Ильич, эта работенка как раз таки для милиции. Тут нужно задействовать большие силы, современные технические средства… Нет, я просто не могу! Мой искренний совет вам и господину Мартинесу: немедленно сделайте заявление по всей форме. Вы и так уже потеряли кучу времени…
— Танечка, я умоляю! Мы вас умоляем! Господин Мартинес ко мне присоединяется, правда, Мигель? — Я не расслышала никакого подтверждения, очевидно, Мигель присоединялся к мольбам безмолвно. — Я не могу допустить, чтобы это прискорбное событие получило общественный резонанс! Вы представляете, какой шум поднимут газеты? Да это будет такой удар по репутации нашего фестиваля, после которого мы уже не поднимемся на ноги. И больше к нам не приедет ни один уважающий себя артист! Нет, это совершенно невозможно, мне просто страшно подумать о последствиях… Танечка, это должны сделать только вы! Как говорится, без шума и пыли. Только вы одна это сумеете. Я вас умоляю! Ради всего святого, ради нашего с вами города, который наконец-то обрел такой замечательный оперный праздник…
Директор готов был разрыдаться в трубку.
Я, разумеется, уже знала, что соглашусь: судьба делала слишком прозрачные намеки, что мне следует взяться за это дело. Но нельзя же так сразу сдаться! Тем более что там у него в кабинете этот… «дорогой гость». Уж его-то, голубчика, я заставлю лично умолять меня «на прекрасном русском языке»!
- Предыдущая
- 3/56
- Следующая
