Казусы частного сыска - Серова Марина Сергеевна - Страница 9

• Предыдущая
• 9/28
• Следующая

Отковыряв от стены кусок цементного покрытия, я швырнула эту плиточку размером в ладонь прямо в кошкинский «Ситроен».

– Эй! Эй! – успел еще крикнуть Александр Александрович.

Наверное, он опасался, что я поцарапаю ему тачку. Зря опасался.

Когда мой снаряд коснулся покрытия автомобиля, тяжко громыхнул взрыв, и на месте «Ситроена» образовался гигантский костер. Обхватив голову Кошкина, я присела вместе с ним на корточки в спасительное «ущелье». По асфальту загремели упавшие уже с воздуха металлические части машины. Все.

Хвала моей интуиции! В который раз – хвала!

– Это чего? – растерянно произнес Кошкин, поднимаясь и медленно выбираясь из нашего убежища. – Как же это?..

– Вот так! – ответила я и, взяв его под руку, повлекла за собой по улице. – Пойдемте, пойдемте, сейчас милиция приедет, а мы... Зачем нам время с ними терять? Почта вон недалеко...

До почтамта мы так скоро не добрались. Пришлось сделать остановку в сквере напротив него. Александру Александровичу, видите ли, стало немного нехорошо от пережитых волнений. Он возжелал посидеть на скамеечке и выкурить сигарету, дабы успокоиться.

Мы сели на скамеечку. Я дала ему сигарету. Кошкин прикурил, и я заметила, как дрожат его пальцы. Что-то он сразу после покушения так не волновался. Может быть, его так расстроила потеря машины?

Я закурила сама. С нашей скамеечки было хорошо видно, как к дымящимся обломкам кошкинского «Ситроена» подъехала сначала машина пожарной службы, потом – милицейский «газик». Люди в форме вышли из своих машин и столпились вокруг места взрыва. Что-то говорили, оживленно жестикулируя.

Несколько милиционеров поднялись на крыльцо к двери Дома творчества юных. Через несколько минут им открыл охранник Лешка.

– Что вы ему сказали? – спросила я у Кошкина, не переставая наблюдать.

– А-а? – отвлекся от своей сигареты Александр Александрович. Он совсем не смотрел туда. Думал о чем-то своем.

– Милиция, говорю, племянника вашего допрашивает.

– Да я его на этот счет уже проконсультировал, – отреагировал Кошкин, – «ничего не знаю, ничего не видел». Свидетелей-то не было, когда мы входили туда.

– Хорошо, – одобрила я.

Кошкин снова погрузился в тяжкие раздумья.

– Александр Александрович, – спросила я, – что вы знаете об этих ребятах – Длинном и Алкаше?

– Длинном и Алкаше? – переспросил Александр Александрович, неохотно отрываясь от своих размышлений. – Да так, в общем-то, совсем немного. Они же ведь дружки Никошкина. Я с ними никогда тесно не общался. Подозрительными они мне казались.

– А те парни, которых я на даче... нейтрализовала? Это кто?

– Эти-то? – Кошкин презрительно поморщился. – Эти так, из местной шпаны. Мелкие сошки, как говорится. У нас ведь в провинции как – каждая шестерка мнит себя крутым бандитом. Вот и те – киллеры...

Я усмехнулась. Теперь-то, Александр Александрович, можно и попрезирать этих ребят. А вчера небось вы бы так отзываться о них не стали. Чуть в штаны не наделали.

– А что вы вспомните о нашей сладкой парочке, Длинном и Алкаше? – вернулась я к начальной теме нашего разговора.

– Ну, Антоха Длинный, он, насколько я знаю, из здешних, – начал Кошкин, – вроде бы с головой парень, не чета местным браткам, у которых что тут, – он постучал костяшками пальцев сначала себе по затылку, потом по спинке скамейке, – что тут. Сначала одиночкой бегал. Потом вот к Никошкину прибился. Никогда я этой дружбы не понимал, – мой клиент немного помолчал и добавил: – Сейчас, конечно, понял.

– А что насчет Алкаша? – поинтересовалась я. – Он тоже здешний?

– Н-нет, – не совсем уверенно ответил Кошкин, – по-моему, нет. Я слышал, что он долгое время жил в Москве. То ли работал, то ли учился...

Так-так, это уже интересно.

– А вообще-то Алкаш в нашем городе считается одним из самых крутых, – продолжал Кошкин.

– Если он такой крутой, почему тогда выполняет такую подсобную работу? – задала я резонный вопрос. – У теневого коммерсанта на побегушках.

– А-а! – хрипло засмеялся Александр Александрович. – Хитрый он, потому и не высовывается. Я так думаю. Бабок ему и так хватает, за рисковые дела они с Никошкиным не берутся. Идут только на верняк.

– Поня-ятно, – протянула я, хотя мне далеко не все было понятно.

Кошкин сделал последнюю затяжку и, растоптав окурок ногой, решительно поднялся. Ого, кажется, свою минутную слабость он преодолел. Холоден, так сказать, и готов к действиям.

– Ну что? – посмотрел он на меня. – Попробуем на почтамте?

– Попробуем, – пожала я плечами.

Давно пора, нечего рассиживаться на скамеечках, нервы свои расшатавшиеся успокаивать. Полдня уже прошло, а мы так ничего и не раскопали. Никакого, как говорится, ощутимого результата.

Если, конечно, не считать за ощутимый результат несколько синяков и взорванный автомобиль.

Дверь в здание районного почтового отделения была заперта. На дверной ручке болталась захватанная руками табличка «Учет», оставшаяся, наверное, еще с советских времен.

Вот черт! Ну просто какое-то тотальное невезение. Чего им там учитывать-то? Марки с конвертами?

Кошкин что-то раздраженно проворчал и довольно громко постучал кулаком по стеклу в двери. Минуты через две в окошечке показалось испуганное девчоночье личико, сплошь покрытое угревой сыпью. Две тоненькие косички напоминали опущенные рога троллейбуса. Наверное, школу только закончила. Самостоятельную жизнь начинает. Хотя какая там самостоятельная жизнь с такой-то физиономией?

– Не...ботаем...визия, – донеслось до нас через толстое запыленное стекло.

Прыщавая мордашка исчезла.

– Ревизия, – догадался Александр Александрович, – сейчас я вам покажу ревизию. Я вам такую ревизию наведу, что...

Я с удивлением посмотрела на внезапно раздухарившегося клиента. Чего это он? Сказывается нервное потрясение последних дней?

Кошкин снова забарабанил по стеклу. На этот раз появившаяся в окошке девчоночка испуганной не выглядела: сзади нее маячил охранник – здоровенный такой лоб.

– Что вам? – с раздражением, которое я почувствовала даже сквозь толстое стекло, спросила она.

Александр Александрович вытащил из внутреннего кармана пиджака какую-то красную корочку и, едва развернув, мельком показал.

Охранник тут же исчез. У девчонки снова вытянулось прыщавое лицо. Прокричав нам, что сейчас сбегает за ключом, она исчезла.

Класс! А от Кошкина пользы гораздо больше, чем от Кисы Воробьянинова.

– Что вы ей такое показали? – спросила я.

– Да так, – самодовольно усмехаясь, произнес мой клиент, – ксиву эмвэдэшную.

– Фальшивую, что ли?

– Зачем это? – почти обиделся Кошкин. – Настоящая. Я совсем недавно устроился работать в пресс-службу МВД. Добрые люди посоветовали. Исключительно ради этого удостоверения...

– Постойте, постойте, – перебила я, – это что же – вы еще и журналист? Ко всем вашим достоинствам?

– Ну... не совсем, – замялся Кошкин, – в пресс-службе у меня корешок старый работает. Так что я там формально, так сказать, числюсь. В хорошие времена деньжат им подкидывал. Вроде спонсора, – добавил он.

В окошечке снова мелькнула угреватая девочка. Проскрежетал ключ в замке, и дверь отворилась. Девочка была одета в серенькую толстую кофточку и длинную шерстяную юбку. Худенькая. На меня она смотрела со страхом и с каким-то скрытым восхищением.

Ну, правильно, я же теперь выгляжу немногим старше ее.

– Вы по какому делу? – осторожно спросила она, переводя взгляд с меня на Кошкина. – Начальство занято, ревизия у нас.

Она стояла в дверях, переминаясь с ноги на ногу. Пускать не хотела. Охранника видно не было.

– Да по тому же самому – ревизия, – твердо произнес Александр Александрович. – Не загораживайте, пожалуйста, проход.

Мягко, но настойчиво он отстранил совсем смутившуюся девчоночку и по-хозяйски прошел в помещение почтамта.

• Предыдущая
• 9/28
• Следующая