Казусы частного сыска - Серова Марина Сергеевна - Страница 18

• Предыдущая
• 18/28
• Следующая

Мы вернулись в квартиру. Бородатый брат Кристины Владимировны (просто – Кристины, она просила меня называть ее просто Кристиной) при виде четы Кошкиных закатил глаза и, быстренько одевшись, ушел к соседу. Играть в шахматы.

А дверь он уже успел починить. С руками, как говорится, мужчина.

Кристина провела меня в комнату, где лежали ее вещи, я выбрала что-то и пошла в ванную смывать грим и переодеваться.

В ванной на полочке лежала стопка только что выстиранной мужской одежды. Брата, конечно, одежда. Я положила Кристинины шмотки на край ванны.

Если у моего сослуживца Виктора лучше всего получалось маскироваться под женщину, то я попробую под мужчину. Когда-то тоже неплохо выходило.

Одежда мне несколько великовата, но это даже хорошо – удобно будет скрывать мои формы. Мне всегда было довольно сложно при перевоплощениях в лиц другого пола скрыть чисто женские особенности фигуры. Просто особенности у меня такие... Остальное – манера держаться, походка, речь, грим – давалось намного легче.

Закончив переодеваться и краситься, я посмотрела в зеркало. Отлично! Из меня получился стройный молодой мужчина чуть выше среднего роста. Просторные джинсы и свитер. Волосы я не стала прятать – мало ли сейчас длинноволосых парней ходит, – просто завязала их сзади в хвост. Нормальный мужик – сумочка вот немного не того... Ну да ладно, это не так важно.

Кристина и Александр Александрович стояли в прихожей – дожидались моего появления из ванной. Когда я вышла, Кристина взвизгнула от восторга, а Кошкин только самодовольно улыбнулся и произнес, глядя на нее:

– Ну, что я тебе говорил?

Интересно, что это он там про меня успел наплести?

Тут я вспомнила еще кое-что.

– Кристина Владимировна, можно попользоваться вашим телевизором? – спросила я. – Буквально несколько минут.

– Конечно, можно, – растерянно ответила жена Александра Александровича, – но мы же собирались...

Она, видимо, решила, что я боюсь пропустить любимый телесериал.

Я прошла в комнату, где у них стоял телевизор, раскрыла свою сумку и достала оттуда прибор наблюдения за маячком. Кстати, моя гордость – я его сама переделывала – он был рассчитан на поиски по Московской области, но я заложила туда другую карту – этого вот городка. Пришлось, конечно, повозиться – неделю просидела перед компьютером, но... дело того стоило.

Я быстро подсоединила мой прибор к телевизору. Так, теперь можно включать.

Нажав кнопку, я несколько опешила – на загоревшемся экране возникла подробная карта города. Но удивила меня не карта, а то, что на ней не наблюдалось никаких признаков сигнала маячка.

Странно. Как же они заметили его? Ну, даже если Никошкин и компания все-таки распознали в кусочке грязи мой прибор, то как сумели они его уничтожить?

Демонтировать маячок невероятно сложно – под маскировочным слоем у него есть слой защитный. Проще говоря, как маячок ни колошмать, он все равно будет посылать сигналы. Чтобы нейтрализовать передатчик сигналов, маячок нужно поместить в особый химический состав.

Неужели Никошкин додумался до этого? То есть не Никошкин, а этот самый Алкаш. Тот, который узнал меня в обличье старушки.

Очень, очень странно. Создается впечатление, что мы с этим Алкашом чуть ли не на равных – все мои трюки он с легкостью разгадывает.

– Ой, а что это?

Кристина Владимировна решила посмотреть, что это я тут делаю. Наверное, в надежде, что снова обнаружится что-нибудь интересненькое.

– Ничего особенного, – мрачно ответила я, выключая телевизор и убирая свой прибор обратно в сумочку, – пойдемте на склад. А то и так уже ночь на дворе.

– Давайте, девочки, давайте, – в комнату заглянул Кошкин, – быстрее, девочки... – посмотрел на меня и осекся, – ... и мальчики.

Мы с Кристиной Владимировной рассмеялись и прошли в прихожую.

– И как же вас теперь называть? – все еще улыбаясь, спросила Кристина, когда мы выходили из квартиры.

– Да так и называйте, – пожала я плечами, – Женя. Евгений то есть.

Оказывается, склад городской прокуратуры находился вовсе не в одном с нею здании и даже не рядом. Он почему-то располагался в Ленинском районе – почти на другом конце города. На окраине.

Это было кирпичное одноэтажное здание, покрытое, насколько я смогла разглядеть в наступившей темноте, красной краской. Торцом своим здание прилегало к мрачной высокой стене какого-то завода.

– Ничего себе домик, да? – заметив, что я внимательно изучаю местность, сказала Кристина.

– Глухое местечко, – отозвалась я, – мрачноватое.

– Что есть, то есть, – согласилась она. – А вы знаете, Женя... Евгений то есть, там внизу, – Кристина топнула ногой, – настоящие катакомбы, мне как-то пришлось там побывать, вот уж действительно мрачноватое местечко. Как вспомню – мороз по коже. Настоящее подземелье.

– Катакомбы?

– До войны еще здесь хотели сделать убежище или штаб какой-то, не знаю, – пояснила Кристина, – недостроили, и вот...

– И в этом убежище у вас теперь помещается склад? – поинтересовалась я.

– Да что вы! – махнула рукой моя собеседница. – Хорошо, если мы занимаем какую-нибудь сотую часть. Основное помещение давно заброшено. Оно даже не заперто – кому придет в голову там бродить? Ничего интересного нет, жутковато, правда, немного, да и заблудиться можно...

– Экскурс в историю закончен? – осведомился Кошкин. Он расплатился с водителем машины, доставившей нас сюда, подошел к нам минуту назад и без интереса слушал наш разговор. Потом резко оборвал его.

Похоже, мой охраняемый снова начал нервничать. Ну что ж, теперь есть кому его успокоить. Только очень сомневаюсь, что у Кристины Владимировны обнаружится желание следовать моему способу успокоения взвинченных мужских нервов.

Мы подошли к большой железной двери склада. Кристина нажала кнопочку звонка, отчетливо белевшую на темно-красной стене.

Коротко прозудело.

Открыли нам почти сразу же. Правда, открыли не саму дверь, а маленькое окошечко, которое почему-то находилось на уровне чуть ниже пояса человека среднего роста.

– Кто там? – раздался из этого окошечка грозный женский голос. – Кого еще несет?

– Меня несет, – ответила Кристина Владимировна, наклоняясь, чтобы показать в окошечко свое лицо, – здравствуй, теть Маш, это я...

– Господи боже ж мой! Кристина Владимировна! Что это вы так поздно? Случилось чего?

– Да ничего особенного, тетя Маша. Ты открой нам, тут... товарищ забыл кое-что на складе, – попросила Кристина.

– Какой еще товарищ? – В окошечке показалось сморщенное старушечье лицо. – А-а, Сан Саныч, – имя Кошкина тетя Маша произнесла тоном явно недовольным, – опять по ночам ходите... С дружком еще пришел, – тетя Маша заметила меня.

– Необходимость, – ласково объяснила Кристина, – открывай, теть Маш.

Кошкин что-то злобно проворчал. Нервы.

Окошко захлопнулось. Скрипнув, отворилась тяжелая железная дверь. На пороге показалась тетя Маша. Она была неожиданно высокого роста. Бедная, ей пришлось сгибаться в три погибели, чтобы заглянуть в это окошко. В ее-то возрасте.

Тетя Маша подозрительно глянула на меня, потом – вопросительно – на Кристину. Та кивнула ей и что-то шепнула на ухо.

– Проходите, – тетя Маша посторонилась, пропуская нас в помещение.

Она заперла дверь и, отцепив с пояса ключи, передала их Кристине.

– Только побыстрее...

– Мы быстро, – пообещала Кристина, подталкивая нас за небольшую дверь с табличкой «Первое складское помещение». – Спасибо, теть Маш.

– Пожалуйста... – проворчала нам вслед строгая хранительница подземелья.

Прямо от порога двери начиналась лестница, спускающаяся круто вниз. Впереди шла Кристина Владимировна, за ней я, а замыкал шествие Кошкин.

– «Спасибо, теть Маш», – ворчал он, – «мы быстро, теть Маш», цацкаются с ней, как... Тоже мне, велика птица – сторожиха...

– Тетя Маша уже тридцать лет работает сторожем, – наставительно произнесла Кристина – она услышала ворчание своего муженька. – Между прочим, она Герой Труда, орден у нее есть. А ты вечно считаешь таких работяг ниже себя...

• Предыдущая
• 18/28
• Следующая