Гори все синим пламенем - Серова Марина Сергеевна - Страница 37

• Предыдущая
• 37/45
• Следующая

Затем он достал из потертой засаленной папки лист бумаги и, глянув на девицу, деловито спросил:

– Ваша фамилия, имя, отчество.

– Вы, может, меня еще и кверху ногами подвесите? – зло бросила она в лицо оперу.

– Могем и так, – иронично ответил он ей, потом, обратившись к Беккеру, сказал: – Развяжите задержанную, никуда она от нас не денется.

Валерий Павлович что-то стал бубнить себе под нос, а Виталька, поднявшись со стула с недовольным видом, стал развязывать девицу, испытывая чувство неловкости от вида ее полурасстегнутой блузки.

– Как вы любезны! – процедила она, освобожденная от уз, потирая затекшие руки.

– Ну-с? – вновь обратился к ней Брысько вопросительно.

– Баранки гну-с, – огрызнулась она в ответ.

– Гражданочка, вы начинаете будить во мне зверя! – покачивая головой, но пока еще спокойным тоном сообщил с легкой угрозой Брысько.

– Репрынцина Елена Владимировна, – издевательски вежливо ответила девица, приняв позу прилежной ученицы.

– Так как же все-таки дело было, Елена Владимировна? – делая соответствующую запись, спросил Брысько.

Тут Беккер-старший не сдержался – начав расхаживать по комнате, он официально представился и стал торопливо излагать суть произошедшего, не давая никому вставить ни слова.

– Вот так-так... – задумался Брысько, когда тот закончил, а потом обратился к девице и спросил: – Кем же вам доводится рыжий господин, с которым вы сюда явились?

– Хм, кем... – развязно ответила девица. – Клиентом!

– Ке-ем? – удивленно переспросил Брысько.

– Кли-ен-том, – отчетливо продиктовала задержанная.

– В смысле? – хлопая глазами, спросил Валерий Павлович.

– Ты «ночная бабочка», что ли? – расхохотавшись, заключил опер.

– Она самая, – нисколько не смущаясь, заявила девица.

– Это что-то новенькое! – саркастично воскликнул Валерий Павлович. – «Ночные бабочки» киллерами подрабатывают!

– Да никакой я не киллер! – вспыхнула путана, перейдя на крик. – Ко мне обратились с просьбой, с какой обычно обращаются. Сказали, что какой-то старый пень...

– Гражданочка! – укоризненно, но улыбаясь в усы, предупреждающе окликнул проститутку Брысько.

Беккер-старший побагровел, опустив глаза.

– А что, если мне так и сказали? – настаивала на своем задержанная. – Мол, старый пень желает расслабиться на работе. Но чтобы ничего не заподозрила его супруга, которая там же работает, надо явиться под видом новой секретарши и предложить подписать документ.

– И вы согласились? – спросил Виталька, который в этот момент, казалось, готов был сквозь землю провалиться.

– А почему нет? – глядя прямо ему в глаза, ответила девица. – Я всегда так деньги зарабатываю – своим телом.

– Ну это мы сейчас выясним, – кашлянув, сказал Брысько.

– Пожалуйста, – уверенно и смело ответила путана. – Наша фирма называется «У Виолы», она официально зарегистрирована.

– Вот до чего дожили! – возмущенно воскликнул Беккер-старший с видом настоящего праведника.

– Успокойтесь, – произнес Брысько, – лицензия наверняка дана на деятельность несколько иного рода. – Затем он потянулся к телефону и, обращаясь к девице, сказал: – Думаю, Елена, ты и в нашей картотеке числишься.

– Хм, – только и ответила она.

На некоторое время все замерли в ожидании. Брысько, угукнув в ответ на то, что ему сообщили спустя несколько минут, положил трубку и, снова обратившись к путане, спросил:

– Этот рыжий ваш постоянный клиент? Вы знали его до этого?

– Откуда? – девица развела руками.

– И как же мы его искать теперь будем? – задумался Брысько.

– По приметам! – воскликнул Виталька. – Ведь мы его видели!

– Неплохая идея, – пробормотал Брысько, вновь делая какие-то записи. – Ну и как же он выглядел? – спросил он, окинув нас взглядом.

– Рыжий такой, кудрявый... – Беккер-младший задумался. – Высокий, худой.

Я поймала себя на мысли, что тоже ничего не могу добавить к сказанному Виталькой. Волосы были настолько яркими, привлекающими внимание, что сосредоточили на себе все наше внимание, затмив все остальное во внешности. Поэтому теперь мы ничего, кроме них, и не могли описать.

– Боюсь, что он не такой уж и рыжий, – заметил опер, кивнув на парик, который по – прежнему находился в руках у Витальки и о котором мы все почему-то забыли. – Это его?

– Да, – разочарованно ответил Виталька, – по-видимому. Во всяком случае, у него была такая же прическа.

– Усы! – воскликнул Валерий Павлович. – У него были усы!

– Рыжие? – спросил Брысько.

– Нет, черненькие.

– М-да... – опер задумался. – Боюсь, усы того же происхождения, что и волосы. – Потом, как-то приободрившись, он заключил: – Ну что ж, будем работать, будем работать.

В этот момент послышался визг шин. Мы, обратив взоры в окно, увидели затормозивший у входа в здание милицейский «уазик». Двери его одновременно открылись, и из машины выпрыгнули несколько человек, кто в форме, кто в штатском.

В следующую минуту в кабинет заглянул запыхавшийся Бык. Отыскав глазами своего сослуживца, он сказал ему:

– Петро, наши прибыли!

– Знаю, – ответил капитан и двинулся к выходу.

Сделав два шага, он обернулся и сказал приказным тоном:

– Оставайтесь здесь.

Потом, посмотрев на путану и вытянув указательный палец вперед, обратился к ней:

– А ты – идем со мной.

– Гражданин начальник! – заявила она с какой-то пошлой, дурацкой интонацией всем известную банальную фразу. – Я вам уже все сказала!

– И-де-м! – по складам повторил Брысько, и только тогда путана со вздохом возмущения последовала за ним.

Мы вновь остались втроем и некоторое время молчали. Молчание висело в комнате почти ощутимое на ощупь – тяжелое и неприятное. Возможно, причиной тому было еще и чувство совсем рядом бродящей смерти. Ведь мертвый охранник все еще находился в здании, и от сознания этого становилось жутко.

– Похоже, я заказан... – пробормотал через какое-то время Беккер-старший.

– Отец, тебе не кажется, что первое нападение и сегодняшнее между собой связаны? – обратился к нему Виталька.

– Я не знаю, что и думать, – беспомощно ответил тот. – У меня голова идет кругом.

– Грабители были первые незваные гости или псевдограбители, – вступила я в разговор, – но у вас явно есть недоброжелатель, очень жаждущий вашей смерти и готовый добиваться достижения своей гнусной цели всеми способами и силами.

– Недоброжелателей у меня немало, но чтобы среди них был такой. Этого я, конечно, не предполагал, – вздохнув, произнес Валерий Павлович.

Меня сказанное им немного возмутило. Он говорил так, будто напрочь забыл то, что недавно открылось о Вьюнце. А ведь у его совсем еще недавно закадычного друга был вполне обоснованный мотив для недоброжелательства. Особенно теперь, когда компаньоны не пришли к консенсусу в вопросе раздела предприятия.

Я хотела высказать свое мнение и вновь поднять вопрос об Олеге Станиславовиче, но в комнату вошел высокий, довольно симпатичный мужчина в несколько мятом сером костюме с черной папкой под мышкой. Лицо его было озабоченным. Но три глубокие продольные и две вертикальные между бровями морщинки на лбу говорили о том, что озабоченность – след не сиюминутного происшествия, а систематически происходящих событий.

Незнакомец кашлянул в кулак и сухо представился:

– Старший следователь Матвиенко.

Мы все невольно кивнули в ответ, как бы говоря: «Очень приятно», хотя каждый из нас в отдельности понимал, что, в сущности, приятного в предстоящем общении будет мало, так как вся сложившаяся ситуация отвратительна.

Следователь начал задавать вопросы, такие же, на которые мы отвечали до этого, и нужно было повторно рассказывать то же самое. Я к этому относилась спокойно, так как не впервые сталкивалась с работой правоохранительных органов и знала, что, может быть, свои слова придется повторить еще неоднократно. Беккер же явно нервничал, считая все расспросы пустой тратой его драгоценного времени, а записи, которые делал следователь, и вовсе раздражали его, так как то же самое уже записывал Брысько.

• Предыдущая
• 37/45
• Следующая