Дублерша для жены - Серова Марина Сергеевна - Страница 3

• Предыдущая
• 3/45
• Следующая

– Ну что ж я сделаю, раз у тебя такие знакомые? – всплеснула тетка Мила руками. – Всякие разные бизнесмены, банкиры, воры и убийцы даже. Нет бы по-простому, по-человечески...

– По-простому – это с хлеба на квас, что ли? Ты же сама говоришь все время, что твоей пенсии хватает только на то, чтобы платить за квартиру. Живем-то мы на деньги от моего «безделья»!

– Нет, я ничего не говорю, платят тебе хорошо. Но нужно ведь постоянно чем-то заниматься, а не от случая к случаю! Устроилась бы, к примеру, в хорошую фирму...

– ...Например, секретаршей, – продолжила я, – просиживала бы там юбки или брюки, получала бы три тыщи рублей в месяц. Очень хорошо! А в мужья я должна, если тебя послушать, взять какого-нибудь толстого директора, в высшей степени положительного, который, правда, имеет на стороне три любовницы и пять детей. Зато он будет носить громкий титул «законного супруга». Нет, спасибо! Я уж как-нибудь сама разберусь со своей личной жизнью.

– Ты уже вон сколько собираешься...

Подобные рассуждения, конечно, выводят меня из себя. Несколько раз я даже порывалась купить себе отдельную квартиру, благо иных разовых гонораров вполне на это хватило бы. Но всякий раз я отказывалась от этой мысли, понимая, что в любом случае никуда мне от тетушки не деться и все равно она будет донимать меня подобными разговорами. Потому что, собственно, больше ей делать особенно нечего.

Несколько раз в моей жизни действительно были ситуации, когда я хотела выйти замуж и положить таким образом конец своим занятиям абсолютно неженским ремеслом, которому пока я посвящаю и время, и силы. Муж точно не позволил бы мне продолжать работать. Но возникала неразрешимая проблема: мне не хотелось, чтобы мой муж был подкаблучником, а при моем характере и при моей физической подготовке это либо неминуемо произошло бы, либо... никакой семьи не получилось бы. Работа и семья – это как бы два полюса. Между прочим, я знавала одного образцового семьянина, который работал сначала киллером, а потом начальником службы безопасности у мафиози, хотя, в принципе, последняя должность подразумевает то же самое, что и предыдущая, только в больших масштабах. А жена его была в прошлом проституткой. И вот в этой первичной ячейке общества росли две дочки – самые ангельские создания, которых я когда-либо видела. И как папа с мамой их воспитывали! Куда там Макаренко с Ушинским...

Но такая семья – скорее исключение, лишь подтверждающее общее правило, что у людей экстремальных профессий часто имеются проблемы личного свойства. А моя профессия – элитный телохранитель – «личник» – относилась именно к такой категории профессий.

– Между прочим, – сообщила я тетушке неожиданно для самой себя, – вчера ко мне в клубе подошел мужчина – трезвый! – и предложил руку, сердце и прочие органы плюс личный лимузин в придачу. И все это только за то, чтобы я с ним потанцевала.

– И что? – довольно равнодушно осведомилась тетушка.

– Потанцевала! Правда, у меня было такое предчувствие, что танцевала я сразу с двумя мужчинами, потому что рядом с моим партнером синхронно топтался его телохранитель. Знаешь, кто это оказался?

– Кто?

– Эллер. Леонард Эллер.

– А кто это такой? Хотя постой... А, ну да, вроде математик.

– Ну вот... – протянула я, – математиком, тетушка, был Леонард Эйлер. К тому же он жил в восемнадцатом веке. А Эллер, с которым я танцевала вчера, жив, здоров и весьма упитан к тому же. Кстати, странно, что ты его не помнишь. Ведь кто, как не ты, не так давно усиленно им восхищалась? Именно ты говорила, что такие, как он, движут вперед нашу культуру.

– Погоди... это который Эллер? Кинорежиссер? Наш, из Тарасова, переехавший в Москву и там выдвинувшийся? У него своя киностудия... на «Оскара» номинировался... Это этот самый?

– Ну, по-моему, фамилия и имя достаточно редкие, чтобы встречаться на каждом углу. Кстати, тетушка, сначала я его в Москве видала. В одном клубе. У нас с ним появилась странная традиция – встречаться в клубах. Там, в Москве, смешно получилось: ко мне подошел молодой человек и назвал каким-то странным, певучим, явно не моим именем. То ли Изабелла, то ли Полина... что-то вроде того.

Я не сказала, что в ту ночь хорошо выпила, потому что мы отмечали с московской подружкой ее день рождения. Такие подробности совершенно излишни для тетушки.

– А потом оказалось, что этот молодой человек – охранник Эллера, – продолжала я. – В Тарасове же мне привелось и с самим Леонардом Леонтьевичем познакомиться.

– Но он же... личный друг Олега Табакова, Никиты Михалкова... да мало ли кого! Он Альфреда Шнитке знал. И с ним ты вчера танцевала?

– Совершенно верно.

Тетушка в который раз за это утро всплеснула руками:

– Да что же ты молчала? Как всякую ерунду, так рассказываешь по пять раз, а тут знакомство с самим Эллером! Ты хоть автограф у него попросила?

– Знаешь, он вел себя со мной так, что было похоже, будто он сам у меня вот-вот автограф попросит, – подбоченясь, лукаво сообщила я. А потом ответила на тетушкин вопрос: – Зачем мне автограф Эллера? Я ни одного его фильма не видела, а те его полторы роли в кино, что я одним глазком видела... не очень-то мне и понравились, честно сказать.

– Так для меня бы попросила! Леонард Леонтьевич Эллер – это же российская величина! А я и не знала, что он сейчас в Тарасове, – ахала тетушка, не в силах успокоиться после моего сообщения.

– И он долго еще будет в Тарасове. На днях приехал. Он тут свой очередной фильм снимает. То есть не весь фильм, а эпизоды для него. Ландшафт, говорит, подходящий. К тому же здесь его малая родина и тесть у него тут живет.

– Тесть?

– Ну да. Борис Оттобальдович Бжезинский. Слыхала?

– Ну как же! – Тетушка буквально расцвела. – Борис! Я Бориса Оттобальдовича с тех времен помню, когда он еще не был первым секретарем Тарасовского горкома партии. Да-да, бывали времена, когда и он не слишком гордый был. А теперь только слышишь – польская кровь, немецкая кровь, чешская кровь... Спеси во всех более чем достаточно появилось. А Борис Оттобальдович...

– Мне кажется, тетушка, ты ведешь националистическую пропаганду, – иронически заметила я. – Что еще за польско-чешская кровь?

– Ну как же! Фамилия-то у него какая: Бжезинский. Из графов, польской шляхты предок был. А отчество – Оттобальдович, немецкое. И по отцовской линии у него чешская примесь есть. Он, помнится, любил пиво чешское и, когда его пил, все подмигивал и говорил, что это в нем чешская кровь играет. Я с ним познакомилась, когда мне лет семнадцать было. Погоди, – спохватилась вдруг тетушка, – а как же так выходит, что Бжезинский – тесть Эллера? Ведь, если мне не изменяет память, они чуть ли не одногодки.

– Вероятно, да. Только Леонард Леонтьевич твой хваленый – кобель, каких поискать. У него, по-моему, только русских жен штук пять или шесть было. А еще были шведка, американка и даже японка, кажется. Причем я только официальных жен считаю.

– Ну уж ты, Женя, скажешь, – засомневалась тетушка. – По твоему счету выходит, что у него чуть ли не десять жен было, так, что ли?

– И это не учитывая любовниц. Впрочем, человек он творческий, ему постоянно нужен стимулятор вдохновения... – Я пожала плечами. – Вот вчера он меня, вероятно, тоже использовал в качестве стимулятора. Только недолго. Я все-таки предпочитаю более молодых мужчин.

– Эллеру, если не ошибаюсь, около пятидесяти? – уточнила тетя Мила.

– Да, где-то так, – согласилась я.

– Ну вот что, Женька, – произнесла тетушка назидательно, – если ты увидишь Эллера еще раз, все-таки возьми у него автограф. А лучше купи его книгу – он, кажется, издал автобиографию, – и пусть он на ней распишется. Ладно?

Я снова пожала плечами:

– Это уж как получится. Может, ты его сама увидишь. На какой-нибудь презентации.

Тетушка заерзала в кресле и проговорила:

– Значит, Эллер женился на дочери Бориса Оттобальдовича? Так-так, понятно. Наверное, она молодая?

• Предыдущая
• 3/45
• Следующая