Дублерша для жены - Серова Марина Сергеевна - Страница 26

• Предыдущая
• 26/45
• Следующая

– Здравствуй, дорогая. – Голос Леонарда Леонтьевича, встретившего меня на пороге своей квартиры, прозвучал так медово, что я даже оторопела на минуту: не путает ли он меня со своей настоящей женой. В конце концов, кто ее знает, взбалмошную бабу. Вот возьмет и приедет в самый ненужный момент, а?

– Привет, Лео-Лео, – откликнулась я. – Ну как прошел рабочий день?

– Превосходно. А что у тебя?

– Был в гостях Грицын, – произнесла я. – Рассуждал о гении и злодействе. Шутка. Грицын озлился, услышав, что его обвиняют в причастности к гибели Иры Калининой. Привел много аргументов против такого дорогостоящего, громкого и никчемного способа. В общем, я нисколько и не сомневаюсь, что он тут ни при чем.

– С этим Калининым надо решать, – сумрачно проговорил Эллер. – Я все-таки предлагаю обратиться в милицию, чтобы...

– Чтобы они путались под ногами, – вмешался Вышедкевич. – А чем я не милиция? Ты, Леонтьич, наверное, запамятовал, что я несколько лет в убойном отделе работал, и вообще красавец и силач.

– Да. И очень скромный вдобавок.

– Вот именно. Так что обойдемся все же без милиции. Тем более что господин Калинин наверняка уже лег на дно вместе со всей своей камарильей, – добавил Вышедкевич.

– С ним пообещал разобраться Грицын, – отозвалась я. – Свои собаки грызутся, чужая не мешай.

– А ничего, что одна из этих собак чуть тебя не загрызла? – нервно бросил Эллер.

– Ничего, – сказала я. – Неприятность эту мы переживем, как пел кот Леопольд. Значит, Калинина Ген Геныча мы временно отодвигаем в сторону. А вот вам, Леонард Леонтьевич, я вынуждена буду задать несколько вопросов. Далеко не самых для вас приятных.

Вышедкевич за спиной Эллера показывал мне: вспомни, о чем я предупреждал тебя по телефону, не сболтни лишнего. Ишь заботливый.

Впрочем, я все прекрасно помнила. И предупреждение касательно Коли Серова, невесть к чему всплывшего, в том числе. Но поскольку Коля Серов вроде бы тут у нас не при делах, он меня интересует не так чтобы мало, но существенно меньше Куманова.

– Леонард Леонтьевич, – сказала я насупившемуся Эллеру, который нервно гладил свои усы, – я хотела узнать у вас следующее. Вы знакомы лично с неким Кумановым Иваном Ильичом?

Эллер повернул голову в сторону и, не глядя на меня, произнес:

– Кстати, вы знаете, что «Ильич» – единственное отчество, которое склоняется в двух вариантах? В девятнадцатом году прошлого века в газете «Правда» опубликовали статью, в которой было написано: «...Владимиром Ильичем Лениным», с буквой «е» после буквы «ч». Хотя правильно следовало бы написать через «о», как требуют правила орфографии. Но никто не посмел исправить рупор партии, саму газету «Правда», и приняли это написание за стандарт при упоминании имени вождя революции. С тех пор Ленина пишут Ильичем, а всех остальных Ильичей – через «о»: Ильичом.

– Спасибо за ликбез, Леонард Леонтьевич. Вам всегда превосходно удаются подобные отступления, – сказала я, – но только вы так и не ответили на четко поставленный вопрос: вы знакомы с Кумановым?

Эллер передернул плечами и ответил:

– Знаком. Ну и что? Он много с кем знаком, я много с кем знаком. Так что неудивительно, что мы пересеклись. Но мне этот разговор неприятен. Давайте оставим его.

– Нет уж, господин Эллер! – запротестовала я. – Мне тоже много что неприятно. Но ваши ответы могут оказаться важны в дальнейшем, так что вы уж простите, но... Мы ведь не цветочки нюхаем, а разбираемся в сложном деле. Кстати, с человеческими жертвами уже. Так что, Леонард Леонтьевич, как вам ни неприятно, все-таки постарайтесь на мои вопросы ответить.

Киномэтр сыграл спокойствие. В его глазах разлилось явное недовольство, но, как хороший актер, он уже совершенно овладел собой.

– Ну хорошо, – ответил он. – Постараюсь.

– Давно вы знакомы с Кумановым?

– Да я его и видел-то всего раза три.

– Давно ли вы знакомы? – твердо повторила я свой вопрос, не получив прямого ответа.

– Ну, где-то года четыре. Или пять.

– Четыре, – встрял Вышедкевич.

– Вам известно, что он – родной брат Лидии Ильиничны, жены Лукина?

– Известно, – несколько резко ответил Эллер. – Мне всегда казалось, что свадьба Лукина и этой толстомясой Лиды – просто один из прожектов моего уважаемого тестя. Он-то с Кумановым дружбу водит с незапамятных времен. Только не вздумай его об этом расспрашивать, Бориса Оттобальдовича. В таких делах папаша Алины, эксклюзивный тип, совершенно непредсказуем, недаром кумится с Кумом.

– Понятно. Значит, это Борис Оттобальдович устроил свадьбу Лукина и Лидии, сестры Куманова? А с какой целью, как вы думаете?

– Да кто его знает? Чужая душа – потемки. У меня даже фильм такой был – «Чужая душа», помните, Женя?

Я не помнила, но все-таки, чтобы не обидеть мэтра, кивнула:

– Конечно, конечно. Помню. Леонард Леонтьевич, а Алина общалась с Кумом? Она могла быть с ним знакома?

– Вряд ли, – отозвался тот. – Нет... ну что общего между двадцатисемилетней молодой женщиной и пятидесятилетним вором в законе?

– Мало ли. Общее может найтись у самых разных людей. Ну хорошо... последний вопрос, Леонард Леонтьевич. Куманов широко известен как меценат и жертвователь на культуру. В частности, он является учредителем благотворительного фонда «Русь», из которого выделяются средства на премии деятелям кино и театра. Известный благотворитель этот Ильич, – добавила я сквозь зубы. – Так вот, Леонард Леонтьевич: у вас никогда не было с Кумановым, скажем, деловых отношений? Бюджеты ваших фильмов весьма велики, и изыскать такие средства всегда непросто. Я хотела бы...

– Я понял, что ты хотела спросить. Отвечаю. Я действительно вкладываю в мои фильмы огромные, по меркам российским, средства, но стараюсь изыскивать их из «белых» источников. А у Куманова... его деньги откровенно «черные», хотя и отмытые. А отмывали их, сама понимаешь, кровью. Так что с этим Кумом я не хочу иметь ничего общего. Конечно, я понимаю, что при нынешнем буме криминальных сериалов типа «Бригады», «Крота» и так далее режиссеры поневоле вынуждены контактировать с криминалом. Некоторые делают это с удовольствием, некоторые и вовсе имеют огромные связи среди бандитов. Да сейчас не всякого бандита отличишь от респектабельного бизнесмена и политика. Ну и наоборот. А Куманов... Может, он и считается уважаемым человеком, но мне это мнение никто не сможет навязать!

Эллер закончил свой главный монолог и умолк с полуоткрытым ртом, словно бегун, только что порвавший грудью финишную ленточку после длинного и трудного забега.

Я не удержалась и воскликнула:

– Браво, Леонард Леонтьевич! Вы прекрасный оратор! Я удивляюсь, почему вы с вашими данными до сих пор не вошли в избирательный список какой-нибудь влиятельной партии. Думаю, что ваше присутствие любому политическому блоку добавило бы голосов.

– Я не политик. Я – художник, и мое дело – искусство, – помпезно заявил Эллер, но потом, очевидно, почувствовав, что столь истовое самовосхваление выглядит несколько комично, сбавил обороты и закончил с ощутимой иронией: – Вот такой я неподкупный и несгибаемый. А также белый и пушистый.

– Я поняла, Леонард Леонтьевич, – сказала я с почти неуловимой иронией, – и очень рада за вас. Ну что же... какие планы на вечер, глубокоуважаемый супруг?

– Я собирался пойти куда-нибудь, надоело сидеть в четырех стенах. В городе есть приличные казино. Не по-московски, конечно, но тем не менее – вполне приемлемые.

– Леонард Леонтьевич!.. – начал было Вышедкевич с несвойственным ему жаром, но Эллер немедленно перебил его:

– Ни слова, Сережа! Ни еди-но-го! Когда ты начинаешь гнусить подобным недопустимым образом, то напрочь сшибаешь мне фарт!

– Значит, вы собрались предаться демону азарта, милый Лео-Лео? – голосом Алины произнесла я. – Ну что же, я готова составить ваше счастие в этом деле. Кстати, я довольно прилично играю во все карточные игры, а если говорить о подвижных играх и увлечениях, то я удачлива в боулинге, весьма умела в дайвинге и керлинге, а уж на бильярде играю, как Паганини на скрипке.

• Предыдущая
• 26/45
• Следующая