Живые локаторы океана - Сергеев Борис Федорович - Страница 8

• Предыдущая
• 8/46
• Следующая

Когда 100 миллионов лет назад предки современных китообразных делали первые попытки переселиться в воду, они не встретили в океанах опасных врагов. Вот инстинкт агрессии и угас. 100 миллионов лет – срок вполне достаточный, чтобы избавиться от любой дурной привычки.

Китов в Мировом океане за последние десятилетия стало заметно меньше. У людей сухопутных профессий немного шансов повидать живого исполина. Чтобы познакомиться с их жизнью, нужно совершить длительное путешествие. Мне же посчастливилось первого живого кита увидеть на берегу.

Дело были в Крыму, в тенистой аллее биостанции. По усыпанной ракушечником дорожке мне навстречу, широко шагая, шел юноша, держа на вытянутых руках кита, как берут в роддоме своих отпрысков мужчины, только что ставшие отцами.

А кит смотрел на меня своими маленькими подслеповатыми глазами и при каждом шаге вздрагивал. Это был самый настоящий живой кит, но только кит-малютка. Я назвал его так не потому, что он был новорожденным. У китов, даже только что появившихся на свет, малышей приходится измерять метрами и центнерами или даже тоннами. В руках у встретившегося мне парня был представитель самых маленьких китообразных – дельфин-азовка, или, как его следует величать согласно зоологической классификации, обыкновенная морская свинья. Киты-малютки распространены очень широко. Обыкновенные свиньи – жители северного полушария. В отличие от большинства дельфинов они мало боятся холода и заселяют прибрежные зоны Европы, Азии и Америки, от Баренцева моря до Дакара, заходя во все внутренние моря: Черное, Белое и Балтийское.

Азовки – самые маленькие морские свиньи. Их средний вес едва превышает 30 кг, самки крупнее самцов. Голова у азовки короткая, курносая, клюв не выражен, лобная подушка пологая. Спина цвета мокрой автомобильной камеры – от темно-серого до черного, брюхо значительно светлее. Живут азовки небольшими семьями. Лишь вокруг больших рыбьих стай возникают их крупные скопления. Летом морские свиньи приходят в северные районы Черного моря, появляются у берегов Крыма, идут нагуливать жирок в Азовское море. Под водой способны пробыть недолго, 6–7 мин, и ныряют неглубоко. Ловят тихоходных рыб – бычков, атерин.

Совсем мелкую рыбешку, вроде хамсы, сосут через слегка приоткрытый рот прямо от целой стаи. Они настоящие труженики: чтобы наесться досыта, им нужно наловить 4–5 кг рыбы, а в холодную пору года – на 1–2 кг больше.

Азовок в Черном море много, но это не те дельфины, которыми мы любуемся с борта теплохода или с ялтинских набережных. Они не умеют выпрыгивать из воды, и хотя часто поднимаются к поверхности, чтобы обновить запас воздуха, сам акт дыхания занимает короткое мгновение, совершаясь походя, ни на секунду не задерживая поступательного движения, при этом голова почти не показывается над поверхностью моря, так что заметить стайку дельфинов очень трудно. Про азовку не скажешь, что это интеллектуал. Некоторые дрессировщики утверждают, что они не поддаются дрессировке. С подобным безапелляционным мнением вряд ли можно согласиться. Несомненно, морские свиньи менее общительны, чем прославленные афалины. Они не проявляют к человеку особого интереса или не умеют его выразить.

На мысль о крайнем примитивизме морских свиней наталкивает однообразие их поведения. Всю жизнь азовки проводят в движении. Выпущенные в бассейн, они и днем и ночью плывут и плывут, делая под водой круг за кругом. Спать, зависнув у поверхности, как поступают афалины они не умеют.

Но, видимо, их можно многому научить. Когда в неволе кит малютка оказывается в компании афалин, он, случается, за несколько дней перенимает у них манеру спать на поверхности или выпрыгивать из воды.

Советские исследователи эхолокации не испытывают к азовкам особого почтения. Даже самые восторженные исследователи не рискнут назвать их нашими братьями по разуму.

Между тем морские свиньи сыграли значительную роль в изучении способности морских млекопитающих к акустическому зондированию пространства. В науке один эксперимент не делает погоды. Он обязательно должен быть подтвержден. Одновременно с супругами Шевилл во Флориде проводила исследование группа У. Келлога. В их распоряжении были две морские свиньи, которых содержали в небольшом пруду на берегу Мексиканского залива. В дно пруда были забиты металлические прутья. Чтобы животные не могли видеть стержни, воду систематически взмучивали. В совершенно мутной воде дельфины ловко сновали между стержнями, не прикасаясь к ним даже хвостом.

Исследователей продолжал грызть червь сомнения. А вдруг у дельфинов зрение столь совершенно, что мутная вода им не помеха?! Опыты продолжили. Пруд разгородили сетчатой стенкой, оставив в ней два прохода, позволявших животным переходить из одного отсека в другой. Сигналом для перехода служил всплеск брошенной в воду рыбы. Во время опыта ученые закрывали то один то другой из проходов куском прозрачного плексигласа, который и в прозрачной воде увидеть невозможно. Дельфины и тут не были обескуражены. Если оба проходи оказывались закрытыми, они даже не пытались проникнуть в соседний отсек. Когда же один из проходов оказывался свободным, животные еще издалека уверенно направлялись в его сторону. Не было случая, чтобы дельфин стукнулся рылом о невидимую преграду или по ошибке близко подплыл к ней. Еще в одном варианте опытов животным бросали в бассейн различные предметы. Бросали сзади, чтобы дельфины не могли видеть, что упало в воду. Любопытные звери тотчас поворачивались на всплеск, издавали серии локационных щелчков и, нащупав локационным лучом тонущий предмет, бросались за ним вдогонку. Локатор дельфинов оказался столь чувствительным, что в мутной воде они мгновенно обнаруживали стеклянную бусинку или крохотную свинцовую дробинку. Провести животных не удавалось. Если в бассейн выливали полчашки воды, животные мгновенно поворачивались и, пошарив акустическим прожектором, продолжали заниматься своим делом, не давая себе труда подплыть и убедиться, что в бассейне не появилось ничего интересного, – настолько они были уверены в показаниях своего локатора.

Окончательно убедиться в локационных способностях китообразных исследователям помогли гастрономические привычки животных. Дельфины – существа очень консервативные. Привыкнув к какому-то одному виду пищи, они с большим трудом переключаются на новые объекты питания. Часто подолгу голодают, но категорически отказываются от обеда, если меню для них непривычно. Поначалу исследователи еще не знали об этой особенности дельфинов, а главное – не хотели с ней считаться, опасаясь, что однообразная пища причинит их здоровью непоправимый вред. Келлог иногда закупал для своих подопечных рыбу разных видов, пытаясь как-то разнообразить их меню. Исследователей удивило не только то, что дельфины отвергали новое угощение, но и их способность различать в мутной воде двух одинаковых по размеру и очень похожих по форме и окраске рыб разных видов, даже не подплывая к ним вплотную. Одних они охотно ели, от других равнодушно отворачивались. Сам Келлог, имея возможность детально рассматривать рыб далеко не сразу научился их различать. Эксперименты Келлога показали, что эхолокация широко распространена в мире китообразных, так как азовки не состоят в близком родстве с афалинами, с которыми работали Шевиллы.

И после опытов Келлога еще оставалось немало скептиков, не верящих в существование гидроэхолокации. Их смущала мысль, а вдруг вода недостаточно мутная и дельфин все же кое-что видит!

Окончательное решение вопрос об эхолокации получил после проведения экспериментов на животных, «ослепленных» с помощью надетых на глаза резиновых полусфер. Поведение дельфина, который теперь-то уж действительно не мог ничего видеть, совершенно не изменилось. Животное отлично ориентировалось в своем помещении, отыскивало корм, на какие бы мелкие кусочки ни резалась рыба, находило брошенные в воду предметы, охотно и точно выполняло все трюки, которым было обучено. Ученый мир окончательно поверил в эхолокационные способности животных.

• Предыдущая
• 8/46
• Следующая