Вольный стрелок - Серегин Михаил Георгиевич - Страница 5
- Предыдущая
- 5/76
- Следующая
Она протянула ему свернутые в трубочку бумаги и со все той же странной улыбкой добавила:
— Распечатывала прямо на компьютере Эдуарда Георгиевича.
Влад посмотрел в ее грустно-ироничное лицо и подумал, что он был бы точно таким, угоразди его родиться женщиной. А потом негромко произнес:
— Вероятно, это забавно: заказывать на десерт людей, которые считают вас другом.
Аня передернула хрупкими плечами и в тон ему ответила:
— А разве вам не приходилось убивать друзей.., не обязательно сейчас, но когда-то.., ведь правда, Владимир?
Он долго не отвечал, а потом изобразил на лице спокойную добродушную улыбку — опасную, как лезвие бритвы, как сказал бы он сам, увидев свое отражение в зеркале, — и, чуть выпятив нижнюю губу, бросил с явной претензией на юмор:
— Как говорится, мы мирные люди, но наш бронепоезд кровавую пищу клюет под окном.
Она непринужденно и звонко рассмеялась, а Влад добавил, как пригвоздил:
— Но все-таки.., кто познакомил вас с Луньковым? Вероятность случайного совпадения.., то, что он проводил операции с вашей жилплощадью после того, как вы позвонили ему как одному из риэлтеров нашего города.., такая вероятность ничтожно мала, потому что, не зная меня непосредственно, похоже, вы хорошо изучили меня.
— Вы говорите загадками.
— Какие еще загадки? — немедленно откликнулся он. — Какие там еще загадки, если Женя Луньков убит сегодня утром на пороге собственной квартиры выстрелом в лоб?
* * *
…Владимиру Свиридову в самом деле приходилось убивать близких ему людей.
И если он не называл их друзьями, то только потому, что было не положено по уставу.
Это произошло в девяносто втором году, когда в связи с развалом Союза и неопределенностью нового экономического и, конечно же, политического уклада жизни на территориях, образовывавших до Беловежских соглашений Советскую империю, воцарился хаос, не окончившийся и по сей день.
Тогда ему было только двадцать пять лет, но, если судить по тому, сколько крови, труда, испытаний и боли осталось за плечами, он легко мог зачислить в свой опыт существования на этой жестокой земле целую жизнь.
А сколько таких жизней маячило еще впереди…
Сначала была высшая школа ГРУ Генштаба в Москве, куда он попал по ходатайству влиятельных друзей убитого в Афганистане отца, полковника воздушно-десантных войск. Сами курсанты не без оснований называли эту школу «академией». После трех лет даже не учебы, нет! — жесточайшего штудирования обширной программы и не менее строгого отсева курсантов он попал в так называемую группу сирот — спецгруппу «Капелла». Сюда зачисляли лучших по результатам трех лет курсантов высшей школы ГРУ.
Все они, или почти все, эти отборные парни с наивысшими коэффициентами психофизического тестирования и показателями стрелковой, общефизической и развед-подготовки, а также лучшим индексом интеллекта — имели одну общую деталь биографии, за которую группа «Капелла» и получила свое жутковатое прозвище — «Группа сирот».
Большинство составляющих ее элитных курсантов не имело на белом свете никого из родных, и даже собственное отражение в зеркале многим из них казалось чужим.
Именно этот благодарный материал принял под свое умелое руководство «дирижер» «Капеллы» полковник Платонов.
И вскоре зазвучала смертоносная музыка этих вышколенных лучшими специалистами ГРУ «музыкантов». В том числе и в Афгане, отнявшем у него, Свиридова, отца.
Потому что в «Капелле» готовили суперкиллеров ГРУ, и префикс «супер» в данном случае не был преувеличением либо данью моде.
Профиль и специфика их деятельности первоначально предполагала деятельность исключительно в дальнем зарубежье, но с распадом СССР устойчивые жизненные критерии и установки раздвоились и поплыли, и стало неясно, кто будет потенциальным заказчиком, а кто жертвой. Поскольку былые противники внезапно записались в друзья, по примеру руководства страны и Главное разведывательное управление вынуждено было переадресовать приоритеты своей работы.
Основная работа перебазировалась внутрь страны, потому что спецслужбы пытались взять под жесткий контроль крепнущее кооперативно-криминальное движение. Группа «Капелла» работала по заказам государственных структур, и потому любая самодеятельность ее штатных сотрудников, скажем так, возбранялась и пресекалась в предусмотренном уставом порядке.
Пятого мая девяносто второго года командир «Капеллы» полковник Платонов вызвал в свой кабинет боевую единицу своего элитного отдела. Единица эта носила кодовое обозначение «Стрелец АС-13» и «в миру» именовалась старшим лейтенантом контрразведки Владимиром Свиридовым.
— В общем, так, сынок, — сказал полковник, который в своем кабинете предпочитал неофициальное обращение, — у меня есть для тебя небольшое, но ответственное задание. Ответственное потому, что ни тебе, ни мне, ни кому-либо из отдела еще не приходилось сталкиваться с такой безответственностью и недопустимой опрометчивостью, которую выказал один из наших товарищей. Тебе предстоит исправить его упущение.
Полковник походил по кабинету, потом остановился перед «Стрельцом» и выговорил:
— Я имею в виду «Гайдна ПС-3».
Все подчиненные полковника Платонова знали его маленькую слабость — давать «единицам» отдела кодовые обозначения, имеющие отношение к музыке. Офицеры бывшей контрразведки, составлявшие элитное подразделение Платонова, носили наименования «Бетховен», «Шопен», «Глинка» и тому подобные. Они знали друг друга исключительно по этим прозвищам и понятия не имели, как кого зовут на самом деле.
Так, агент «Вагнер» позднее стал лучшим другом Свиридова Афанасием Фокиным.
Да и сама спецгруппа носила музыкальное название, а полковник Платонов проходил в соответствующих сферах как «Дирижер». Или «Скрябин» — по имени любимого композитора полковника, культурного главы отдела элитарных убийц.
Только трое имели немузыкальные имена — «Араб», «Капуцин» и «Стрелец» — он, Владимир Свиридов.
— «Гайдн» принял заказ от частного лица на директора совместного предприятия, — продолжал полковник. — Я думаю, тебе известно, сынок, какие директивы он при этом нарушил. Поэтому я решил отчислить его из группы.
- Предыдущая
- 5/76
- Следующая
