Мертвые сраму не имут... - Серба Андрей Иванович - Страница 13

• Предыдущая
• 13/34
• Следующая

Сквозь узкую щель стрельницы князю Святославу была видна перекопанная широким рвом дорога, ведущая из городских ворот, у которых разбивали крепостную стену византийцы. Великий князь мог отчетливо рассмотреть стоявшие за рвом ряды легионеров, готовых в любую минуту защитить свои стенобитные и метательные машины от возможной вылазки славян. Вдоволь насмотревшись на врагов, князь Святослав повернулся к молодому, статному, с выбивавшимися из-под шлема густыми русыми кудрями новгородскому воеводе Икмору.

— Император Иоанн повелел разрушить стены крепости, дабы легче было взять город приступом, — промолвил Святослав. — Но разве не могут гореть его машины? Или не смертны ромеи, что заставляют их бить в стены? А, воевода?

Икмор отбросил со лба прядь волос, смело глянул на Святослава. Он уже догадался, для чего понадобился великому князю.

— Согласен с тобой, княже. Ромеям и их машинам не место под стенами. Чем скорее их там не станет, тем лучше.

Князь Святослав нисколько не сомневался, что услышит от воеводы именно этот ответ. Еще он знал, что Икмор выделялся среди других русских витязей не только богатырской силой и неустрашимостью в бою, но и воинской сметкой. Как раз последнее качество заставило великого князя отобрать для выполнения задуманного плана новгородского воеводу.

— Это не так просто. Видишь, как ромеи охраняют машины? Дежурный легион всегда готов к бою, а конница из лагеря без промедления прискачет ему на подмогу.

— Великий князь, нелегко быть целый день готовым к бою. Особенно после обеда, во время которого ромеи пьют вино и когда так печет солнце. Кто не хочет в эту пору отдохнуть?

Глаза Икмора весело смотрели на князя, и по губам Святослава тоже скользнула улыбка. Он не ошибся в своем выборе и на сей раз…

Полдень. Жара. На небе ни облачка. Воздух раскален и неподвижен. Напротив крепостных ворот, перерезая по всей ширине выбегавшую из них дорогу, чернел глубокий ров, за которым возвышался насыпной земляной вал. Гребень вала и пространство между городскими воротами и рвом были густо утыканы острыми кольями. За валом томились от безделья и скуки изломанные линии солдат дежурного легиона. Борясь с жарой и сном, часть византийцев сняла каски, насколько можно, расстегнула доспехи. Многие, опершись на древка копий и прикрыв в истоме глаза, стоя дремали. Никто не помышлял всерьез о возможной близкой опасности.

Неожиданно крепостные ворота распахнулись, в них появились русские дружинники. С устрашающим криком, прокладывая себе путь среди кольев широкими секирами, они ринулись в ров, дружно полезли на вал. Возникшие за заборолами и в бойницах крепостных башен славянские лучники вмиг засыпали полусонных легионеров тучей стрел…

Расположившийся в башне самого большого тарана Иоанн Куркуас презрительно ухмыльнулся в бороду. Неужто русы всерьез надеются взять приступом вал, пробиться сквозь мечи и копья тысяч легионеров и уничтожить находившиеся под его командованием стенобитные машины? Тщетные потуги! Оглянувшись назад, он увидел, как из ворот византийского лагеря уже выносились в поле ряды тяжелой панцирной конницы. Поднимая клубы пыли, она широким скоком мчалась на помощь вступившему в бой под стенами Доростола дежурному легиону. По лицу Иоанна расплылась довольная усмешка, он снова глянул в направлении городских ворот, и его глаза остекленели от ужаса.

Крепостная стена, в которую только что били тараны и поливали огнем трубы-сифоны, кишела русами. Обутые в высокие латные сапоги, они стояли по колено среди бушевавшего пламени и швыряли вниз веревки с навязанными на них узлами, опускали штурмовые лестницы. Едва те касались земли, русы с щитами за спиной быстро лезли по веревкам и лестницам к подножию стены и бросались к византийским осадным машинам. Иоанн моментально оценил грозившую опасность и, стуча сандалиями, прыгая сразу через несколько ступеней, стремглав помчался вниз, выскочил из башни тарана наружу. Почти у всех осадных машин уже кипели схватки, и Куркуас бросился к своему коню, дрожащей рукой схватился за поводья. Опоздал! С торчавшей в боку стрелой скакун упал на колени, а перед Иоанном вырос русский дружинник. В его правой руке сверкала секира, в левой шипел, разбрасывая по сторонам искры, горящий факел. Выхватив меч, Куркуас с ревом бросился на врага, но брошенное кем-то копье с силой ударило его в грудь…

Пригнувшись к гривам коней, грозно потрясая оружием, мчались вдоль стен Доростола «бессмертные» Однако в поле не было уже ни одного руса, крепостные ворота наглухо закрыты, глубокий ров до половины засыпан телами мертвых легионеров. Смрадно пылали и рушились на землю осадные машины, а из башни городских ворот зловеще уставилась на всадников мертвыми глазами отрубленная и поднятая на копье голова Иоанна Куркуаса.

Заложив руки за спину, быстро ходил по шатру Цимисхий. Страшась поднять на императора глаза, замерли вдоль стен византийские полководцы.

Круто развернувшись, Иоанн подскочил ко входу, распахнул полог, указал пальцем на видневшийся невдалеке Доростол.

Перед открытыми во всю ширь городскими воротами стояли, прикрытые щитами, шеренги славян, надвигались на них боевые порядки пеших легионеров. Закипел рукопашный бой, часть крепостной стены у ворот и место схватки заволокла туча пыли. Через непродолжительное время она начала светлеть, постепенно осела, и снова можно было различить нерушимо высившиеся у ворот славянские шеренги, против которых выстраивались отступившие, заметно поредевшие когорты.

Цимисхий опустил полог шатра, повернул к военачальниками побелевшее от негодования лицо.

— Видели? Там опять русы! Они отбили сегодня третью нашу атаку! Так было вчера и три дня назад! Это же происходило месяц назад! Почему вы, мои прославленные полководцы и стратеги, не можете разбить, уничтожить их? Разве не вы постоянно хвалились мне, что сильнее вас нет никого в мире? Так отчего не можете избавить Империю от явившихся на Дунай северных варваров?

Он остановился против магистра Петра, едва сдерживая ярость, впился в него глазами. Тот затаил дыхание, отвел взгляд куда-то поверх головы императора.

— Магистр, ты принес Византии много славных побед. Почему не радуешь своего императора успехами сейчас? Ты несколько раз водил мои лучшие легионы под стены Доростола, и каждый раз возвращался обратно в лагерь ни с чем. Ответь, отчего русы князя Святослава сильнее моих солдат? Ты, старый и опытный воин, имел достаточно времени, чтобы понять это. Не криви душой и говори только правду. Слушаю тебя, магистр.

Петр прекрасно понимал, что сказанная в глаза правда, особенно в присутствии многих людей, совсем не тот способ, которым можно завоевать благосклонность кого-либо из сильных мира сего. Однако вопрос был поставлен прямо и требовал такого же ответа. К тому же Цимисхий находился в том не поддающемся точной оценке состоянии духа, когда неизвестно, как поступить лучше. Высказать вслух то, что вряд ли могло являться тайной для далеко не глупого Иоанна? Уклониться от честного ответа и, перестраховав себя от неприятностей, предстать в глазах императора лицемерным, а может, и недалеким человеком? Магистр решил положиться на здравый смысл своего бывшего боевого товарища.

— Мой император, наши солдаты не верят в победу. Они не знают, за что умирают на Дунае. У них еще никогда не было такого врага, как русы князя Святослава.

По тому, как спокойно отнесся Цимисхий к его ответу, Петр понял, что вся подноготная сложившегося в византийской армии положения была известна Иоанну не хуже, чем самому магистру.

— Не знают, за что умирают? — переспросил император. — Разве для них не достаточно, что они сражаются с врагами Византии? С моими врагами? Разве не ждет их в городе добыча?

— Мой император, твои легионы прошли с боями всю Миссию. Она за их спиной, лишь в этом проклятом Богом Доростоле находится князь Святослав со своими страшными русами и мятежными болгарами. Твои солдаты не понимают, зачем Империи этот ничтожный клочок земли, когда вся Миссия с ее городами и крепостями уже твоя?

• Предыдущая
• 13/34
• Следующая