Конфуций за 90 минут - Стретерн Пол - Страница 3

Конфуций рассматривал Жэнь как часть образования. Другими словами, человека лучше научить такому поведению, нежели он будет учиться ему на собственном опыте. Во времена Конфуция образование считалось скорее обучением тому, как себя вести, нежели приобретением специальных знаний. Конфуций разделял эту позицию. Приобретение знания было мудростью, а не Жэнь. Последнее включало в себя не только этику, но и многие традиционные ценности китайцев, особенно почтительное отношение детей к родителям, значившее намного больше, чем просто уважение родителей, и подразумевавшее реализацию целой системы традиционных ценностей и ритуалов.

Во времена Конфуция традиции китайской морали были уже достаточно развиты. Существовало две ключевых концепции: Дао и Тэ. Дао переводится как «Путь» в том же значении, которое имел в виду Христос, говоря: «Я — Свет и Путь». Более привычным западным эквивалентом Дао могло бы стать слово «Истина», хотя в нём и не будет элемента продвижения, представленного в Дао. Для духовного здоровья личности жизненно важно придерживаться Пути. Но Дао касается не только личности: государство в целом тоже должно придерживаться Пути.

Отношение Конфуция к Дао было очень противоречивым. С гномической иронией он замечает: «Не зря прожил жизнь тот, кто умер в тот день, когда говорил о Пути». Конфуция не интересовала религия, выросшая из этой концепции, — даосизм, предполагавший взгляд внутрь человека и призывающий личность удалиться от общества. Для Конфуция нравственным было именно участие в жизни общества. С другой стороны, он одобряет Путь, когда тот обращается к традиционным принципам морали. Обряд может стать большим подспорьем в научении Жэнь.

Другим ключевым понятием китайской нравственности было Тэ. Обычно оно переводится как «добродетель», но происходит от слова «тэ», что значит «получать». Следуя Путём, человек обретает добродетель. Но и тут Конфуций был противоречив. В какой-то момент своих путешествий, когда его преследовал печально известный Хуан-ди, и его жизнь была в опасности, Конфуций выразил свою невозмутимость следующими словами: «Небо дало мне добродетель. Как ты, Хуан-ди, смеешь вредить мне?», подразумевая, что мы получаем добродетель с «Неба». В большинстве высказываний Конфуций предстаёт перед нами как человек, проповедующий, что мы получаем с Неба личную способность к добродетели. Она может разниться у разных людей, но все мы должны взращивать её, вне зависимости оттого, каким нравственным потенциалом обладаем. Взращивание добродетели должно стать нашей главной нравственной заботой, неспособность к таковому вызывала озабоченность Конфуция. «Неспособность взращивать добродетель, неспособность размышлять над тем, что узнал, невозможность стоять на том, что точно знаешь, невозможность исправлять свои недостатки — всё это беспокоит меня».

Тэ также играло роль образца для общественного подражания. Общественный порядок мог поддерживаться либо наказанием, либо примером. «Если руководить народом посредством законов и поддерживать порядок при помощи наказаний, то народ будет стремиться избежать наказаний и не будет испытывать стыда. Если же руководить народом посредством добродетели и поддерживать порядок при помощи ритуалов, то народ будет знать стыд, и он исправится». Это изречение звучит исключительно оптимистично. А в условиях Китая VI века до н. э. — в трудный период династии Чжоу, когда страна управлялась вздорными и мелочными диктаторами и военными вождями, — такой гуманный совет казался высокопарной глупостью. Чего можно достичь такими действиями? Менее жестокого правления? Довольного населения? И что из этого?

Самое примечательное в этом утверждении — его оригинальность. Тэ стало не чем иным, как эволюционным шагом вперёд. Великодушие, благородство, пример — всё это, несомненно, было новшеством и казалось невозможным в мире первобытной дикости. Чтобы эти принципы выжили, необходимо было по крайней мере чудо. И в конце концов чудо явилось, как в Китае (конфуцианство), так и на Западе (христианство). Без этого гуманистического элемента, выросшего в обстановке дикой междоусобной борьбы, человеческой цивилизации никогда бы не было. (Мы бы видели только кровопролитие и ужасы цивилизаций Древнего Египта и Майя, которые развивались без такого элемента гуманизма.)

Трудно переоценить этот «невероятный» эволюционный шаг человеческого общества, который первым сделал Конфуций. Мы можем только догадываться, что заставило его провозгласить эту новую гуманность. Внимательно присмотревшись, мы увидим, что она позволила нам выкарабкаться из трясины варварства и реализовать свой человеческий потенциал. Осознавал ли Конфуций возможные последствия своего шага?

Ответ кажется очевидным: Конфуция могла вдохновить на такое дело лишь вера в Бога, причём в благожелательного Бога. Но помилуйте, Конфуций в лучшем случае агностик! Он находился под воздействием обрядов, но когда дело касалось веры в Бога, загробную жизнь или метафизику любого сорта, становился уклончивым. «Цзы-Лу спросил о том, как служить духам умерших и богам. Учитель ответил: „Ты не можешь служить даже человеку, как же ты можешь служить духам?“ — „Но могу я спросить о смерти?“ — „Ты не можешь понять даже жизнь, как же ты можешь понять смерть?“»

Хотя Конфуций, несомненно, обладал невысказанной верой в Нечто. Это Нечто не было трансцендентным, но в основном служило тем же основным задачам, что и любая другая религия. Он верил в нравственное предназначение человека. Мы обязаны совершенствоваться и становиться как можно более развитыми, превращаясь в лучшие человеческие существа. И это единственный способ осмысленно прожить жизнь. Конфуцию чужда идея загробной жизни с воздаянием за добрые дела и наказанием за грехи. Совершенствоваться нужно ради самого совершенства, а не ради последующего воздаяния. Итак, более чем за два тысячелетия до Дарвина появляется светская религия, чрезвычайно похожая на теорию эволюции. Самобытный способ выражения крайнего благородства в гуманизме — преследовать добрые цели ради добра как такового.

Конечно, очень хорошо, что существует столь высокое чувство, но как же всё-таки мы должны вести себя на практике? Конфуций не был бы Конфуцием, не будь он практиком, а его этика не представляла бы систему конкретных предписаний относительно поведения в повседневной жизни. Он советовал: «Смири себя» и «Не делай другим того, чего не желаешь себе». Это были позиция и жизненный принцип: «Безропотно выполняй свои общественные обязанности, безропотно выполняй свои личные обязанности». Мы должны задаться целью «жить спокойно и без страха». Но как? «Если человек испытал себя и не нашёл, в чём себя упрекнуть, тогда что его беспокоит и что страшит его?»

В глазах современного человека это выглядит как просто одно из самых слабых мест этики Конфуция. Наша этика склонна отражать эгалитарные аспекты общественной жизни. Поэтому неудивительно, что мораль Конфуция соответствует примитивной, классовой природе китайского общества времён династии Чжоу, правившей более двух с половиной тысяч лет назад. Конфуций рассматривал этику как классовую принадлежность. Люди, реализующие свой моральный потенциал, становятся Жэнь. Это лучшие люди страны — представители правящего класса.

Но правители обычно и без того убеждены, что они лучше остальных людей, и правящему классу Китая VI века до н. э. не нужен был Конфуций для подтверждения этой самоочевидной истины. С другой стороны, они не могли и помыслить, что народ может вести себя так, как ведут себя они сами. Небо запрещает! «Делай, как я сказал, а не как сделал». Нравственность всегда носила классовый характер. Легко быть хорошим, когда общество устроено для твоей выгоды и защиты. Но когда правила не на твоей стороне, тебя меньше тянет быть добрым (факт, отмечаемый в тюрьмах всего мира на протяжении всей истории человечества).

Здесь Конфуций может показаться снобом, но его понимание нравственности фактически было попыткой разрешить классовую проблему. Благородный муж может быть представителем высшего класса, но если вы ведёте себя также, как он, то между вами нет разницы. Но Конфуций пошёл ещё дальше. Благородный муж должен демонстрировать образцовое поведение (в буквальном смысле этого слова). Нравственность благородного мужа должна быть примером для других (в противном случае он не благородный муж). Таким образом, Конфуций сделал свою этику универсальной, подходящей для всех классов и всех времён.