Абсолютное оружие (СИ) - Кузнецова Дарья Андреевна - Страница 43
- Предыдущая
- 43/74
- Следующая
— О! Первая капсула ушла, — вдруг сообщил Лармес вполголоса; впрочем, при силе, глубине и густоте его голоса шёпот получался совсем не тихим. Я хотела спросить у Реса, как он это определил, но напарник предупредил мой вопрос:
— Ларс хорошо людей чувствует, — пояснил Алирес. — Не всех, но с кем много общается — чует, даже фантомов отправлять не надо.
Через некоторое время ушла вторая капсула. Рес ободряюще похлопал меня по плечу и сообщил, что, раз мы последние, есть большой шанс так и отсидеться; последнюю капсулу обычно оставляли про запас. Наверное, он думал меня этим поддержать, и я не стала разочаровывать напарника. Мне очень хотелось попробовать свои силы в настоящем бою, и я бы искренне расстроилась, если бы мы никуда так и не улетели.
Я только сейчас, сидя в эргономичном кресле, привязанная пристяжными ремнями в ожидании неизвестно чего, окончательно поняла, почему для службы в армии нужен особый склад ума. Я как-то умудрилась наткнуться на высказывание, что многие боятся армейской службы потому, что там ты не принадлежишь себе. Мне было довольно сложно понять в тот момент, о чём идёт речь, а сейчас вспомнилась та фраза и пришло понимание.
Людей страшит неизвестность. Когда мы живём, мы можем тешить себя иллюзией, что всё под контролем, что мы управляем своей жизнью, что мы знаем о причинах и целях своих поступков. Человеческий разум обожает окружать себя иллюзиями и купаться в заблуждениях. Здесь же, в глухой коробочке, придумать себе иллюзию не получалось: слишком мало мы знали, чтобы получить хотя бы видимость полноты этих знаний. Нам противостоят йали, и это — все факты. Сколько их, где мы находимся, что происходит там, в большом мире, за стенками — неизвестно. Куда мы будем высаживаться, и будем ли высаживаться вообще? Никто не стремился снабжать нас интересной, но не являющейся объективно необходимой информацией.
Тягучее ожидание прервалось, когда по «вагончику» прокатилось тихое шипение открывающегося люка. Ожидая отбоя, штурмовики оживились; но команда так и не поступила. Где-то в носовой части, возле расположенного в кабине пилота второго люка, послышалась возня. По лестнице наружу прогрохотали шаги тяжёлых ботинков силовой брони. «Ларговы яйца!» — с какой-то обречённо-ошарашенной интонацией протянул за переборкой чувствительный замыкающий Лармес, за что на него раздражённо шикнул видящий Тарнас. С тихим чмокающим звуком люк вновь закрылся.
— Нормально, нас что, без пилота запустить собрались? — удивлённо пробормотал Рес. Будто в ответ на его слова капсула мягко вздрогнула, отстыковываясь.
На мгновение мы оказались в невесомости, потом включился штатный гравитационный модуль.
— Не похоже что-то на беспилотный полёт, — прокомментировала я через несколько секунд, когда наша капсула, судя по ощущениям, заложила крутую спираль. Гравикомпенсаторы здесь явно уступали корабельным, но честно попытались отработать перегрузку. Наверное, даже отработали.
— Всегда бы с этим пилотом летал, — вполне серьёзно отозвался из-за стенки Ларс, а командир пробормотал себе под нос что-то ворчливо-нецензурное. Потом переборки закрылись, отрезая нас всех друг от друга, и стало совсем не до разговоров.
То ли замыкающему в жизни не хватало ярких впечатлений, что вряд ли, то ли мы летели под шквальным огнём, и пилот действительно был хорош. Гравикомпенсаторы явно работали на пределе, но нас всё равно здорово болтало и швыряло; вот когда было самое время оценить наличие пристяжных ремней. Зато мы не получили ни единого попадания; во всяком случае, такого, чтобы защита с ним не справилась.
Объективно болтанка продолжалась недолго, и закончилась ощутимым ударом в дно нашего летательного аппарата.
«Броню в режим открытого космоса», — прозвучала в голове отрывистая команда. Гравитация резко снизилась; не до невесомости, но довольно ощутимо. По телу капсулы покатилась мелкая противная дрожь, а в голове продолжилось вещание.
«Наша главная задача — выжить и попасть в плен», — огорошил командир. Я решила, что мне послышалось; впрочем, судя по недоумению на лицах соседей по ячейке, послышалось не мне одной. — «Причём необходимо сделать это так, чтобы жукоеды решили, что захватили нас в честном бою. Нет, Крим, у тебя не галлюцинации; да, это приказ, приказ свыше, недовольный может сразу застрелиться, потому что за срыв операции управляющий Райш оторвёт нам головы собственными руками. И, нет, это не цитата, это приближённый и упрощённый перевод», — закончил вводную Тарнас; мне показалось, закончил со смешком. Да и вообще, несмотря на содержание распоряжения, у меня создалось впечатление, что видящий спокоен и даже весел. — «До поступления особого распоряжения никаких попыток побега, вести себя прилично, сохранять боеспособность, сохранять спокойствие. По мере возможности держаться вместе. Всё, тронулись».
Только теперь я сообразила, что странная дрожь прошла. Капсула присосалась к кораблю, как-то вскрыла его стенку, и теперь открыла внутрь широкий десантный люк. Один за другим, организованно и проворно, штурмовики исчезали в проломе. Мне в голову пришла неоригинальная и откровенно неприятная ассоциация не то с чёрной дырой, не то с чьей-то голодной пастью.
Впрочем, когда очередь дошла до меня, спрыгнула без возражений и даже намёка на страх. Появилось странное ощущение, будто восстановилась часть псевдо-личности: холодная, спокойная, отстранённая. Объяснение этому я нашла быстро, и довольно простое: я наконец-то делала то, что умела делать. Пусть задание у нас в этот раз странное, но руки мои приятно оттягивает тяжёлый штурмовой плазмомёт, есть приказ, конкретная цель, которой надо достичь вполне знакомыми методами. И не надо никому ничего объяснять, копаться в странных мыслях и эмоциях, совершать непривычные и непонятные поступки.
В общем, несмотря на случившийся недавно прогресс в моём «очеловечивании», возможность заняться понятным и почти привычным делом я восприняла с облегчением, как высшее благо.
Поскольку заходили мы «с чёрного хода», никакого подобия ангара или иного просторного помещения не было. Мы высыпались в какой-то коридор, с обеих сторон раздваивающийся под странными углами. Слева гулко ухнуло — чей-то излучатель выплюнул сгусток плазмы. Зеркальное покрытие неподалёку и кусок стены были искорёжены и оплавлены, а на краю следа от выстрела виднелись ошмётки чего-то явно органического происхождения.
Впрочем, при взгляде по сторонам у меня возникло настойчивое желание сжечь вообще всю поверхность этого корабля. Стены были раскрашены чем-то до боли контрастным с абстрактными узорами самых диких цветовых комбинаций. В сочетании с ровным зеркальным полом создавалось гнетущее впечатление, и однотонный чёрный цвет, пусть и цвет гари, казался куда предпочтительней. Несколько запоздало я вспомнила об отсутствии у йали цветового зрения, но это послужило слабым утешением.
— Разошлись по двое. Постарайтесь как следует заблудиться и помните, перед нами не стоит задача всех их убить. Главное, аккуратно сдаться живыми, — напутствовал голос Тарнаса в голове, и мы с Ресом, отдав честь, трусцой направились в один из коридоров.
Корабль был странный. Такое впечатление, что он весь состоял из сплошных коридоров во все стороны, разветвляющихся и сходящихся под неожиданными углами. Возможно, входы в другие помещения терялись на фоне пёстрых стен, и мы просто их не замечали. Нельзя сказать, что мы заблудились; найти дорогу назад смогли бы с лёгкостью. Но при этом понять, в какой части чужого корабля мы находимся в данный конкретный момент, было весьма затруднительно.
И йали были странные. Я почему-то ожидала, что они будут более гуманоидными, или хотя бы будут иметь намного более привычные очертания. А они напоминали гибрид птицы, летучей мыши и кузнечика. Верхние многосуставчатые «руки» были притянуты к телу перепонками, нижние «ноги» — короче, с вывернутыми назад коленками. По коридорам они перемещались на четырёх конечностях, причём для хождения почти не использовали зеркальный пол, всё больше потолок и стены. Третья пара конечностей располагалась примерно на груди, если к длинным узким однородным телам можно было применить это понятие, и имела очертания четырёхпалых рук, на которых пальцы заменяли длинные гибкие щупальца. Цвета йали были разного; у большинства — буро-зелёная спина и почти чёрное с серебристой искрой брюшко. Но попадались особи с расцветкой, близкой к безумной раскраске стен. Точнее, мы видели только одного, а так вообще не приглядывались: мы выполняли задание.
- Предыдущая
- 43/74
- Следующая
