Ирано-таджикская поэзия - Рудаки Абульхасан - Страница 30
- Предыдущая
- 30/147
- Следующая
Изменить размер шрифта:
30
* * *
Вот книги юности последняя страница.
Ко мне восторг весны, увы, не возвратится.
Меня задев крылом, ты промелькнула мимо,
О молодость моя, ликующая птица!
* * *
Подстреленная птица – грусть моя -
Запряталась, глухую боль тая.
Скорей вина! Певучих звуков флейты,
Огней, цветов!… И снова весел я.
* * *
В том не любовь, кто буйством не томим.
В том хворостинок отсырелых дым.
Любовь – костер пылающий, бессонный.
Влюбленный ранен, он неисцелим.
* * *
Вновь распускаются розы под утренним ветерком,
И соловьиною песней все огласилось кругом.
Сядем под розовой сенью! Будут, как нынче, над нами
Их лепестки осыпаться, когда мы в могилу сойдем.
* * *
Дух рабства кроется в кумирне и в Каабе,
Трезвон колоколов – язык смиренья рабий,
И рабства черная печать равно лежит
На четках и кресте, на церкви и михрабе.
* * *
В кумирню, в келью иль в мечеть вступая,
Боятся люди ада, ищут рая.
Но разве там проникнут в тайну бога?
Нет, к истине ведет стезя иная.
* * *
Однажды встретился пред старым пепелищем
Я с мужем, жившим там отшельником и нищим.
Чуждался веры он, законов, божества,-
Отважнее его мы не отыщем.
* * *
Когда б небеса справедливо вершили дела,
Велениям неба не молкла бы в мире хвала.
Когда б от судьбы справедливость и милость явилась,
Ничья бы душа и и обиде тогда но была.
* * *
Добро и зло враждуют, мир в огне,
А что же небо? Небо в стороне.
Проклятия и радостные гимны
Не долетают к синей вышине.
* * *
Разум смертных не знает, в чем суть твоего бытия.
Что тебе непокорность моя и покорность моя?
Опьяненный своими грехами, я трезв в упованье,
Это значит: я верю, что милость безмерна твоя.
* * *
Давно меж мудрецами спор идет -
Который путь к познанию ведет?
Боюсь, что крик раздастся: «Эй, невежды,
Путь истинный – не этот и не тот!»
* * *
Судьба мой путь предначертала, он только след ее пера,
Так почему ж меня считают причиной зла или добра?
Ужели буду я виновен, коль завтра совершится зло?
Все без меня решили ныне, решили без меня вчера!
* * *
Ты сам ведь из глины меня изваял! – Что же делать мне?
Меня, словно ткань, ты на станс соткал.- Что же делать мне?
Все зло и добро, что я в мире вершу, ты сам предрешил,
Удел мой ты сам мне на лбу начертал! – Что же делать мне?
* * *
Пустивший колесо небес над нами в бег
Нанес немало ран тебе, о человек!
Как много алых губ и локонов душистых
Глубоко под землей он схоронил навек.
* * *
Жизнь сотворивши, смерть ты создал вслед за тем,
Назначил гибель ты своим созданьям всем.
Ты плохо их слепил? Но кто ж тому виною?
А если хорошо, ломаешь их зачем?
* * *
О небо, ты души не чаешь в подлецах!
Дворцы, и мельницы, и бани – в их руках;
А честный просит в долг кусок лепешки черствой…
О небо, на тебя я плюнул бы в сердцах!
* * *
Наполнил зернами бессмертный Ловчий сети,
И дичь попала в них, польстясь на зерна эти.
Он эту дичь назвал людьми и на нее
Взвалил вину за зло, что сам творит на свете.
* * *
О боже! Милосердьем ты велик!
За что ж из рая изгнан бунтовщик?
Нет милости – прощать рабов покорных,
Прости меня, чей бунтом полон крик!
* * *
Пусть я восстал, мятежный. Ты, всепрощенье, где?
Во тьме грехов безбрежный – ты, свет спасенья, где?
Ты рай даешь за службу, ты нам лишь платишь долг.
А милости, всещедрый, благоволенье где?
30
- Предыдущая
- 30/147
- Следующая
Перейти на страницу:
