Преступление не будет раскрыто - Семенов Анатолий Семенович - Страница 7

• Предыдущая
• 7/102
• Следующая

— Такие вздохи укорачивают жизнь, — пошутила она.

— Пора вставать, однако, — сказал он.

Марина попробовала неспелую черёмуху и пошла умываться. Пока умывалась на берегу, Олег затолкал в брезентовые чехлы палатку и спальный мешок.

— Ты не ответил на мой вопрос, — сказала Марина, вернувшись на поляну.

Олег сел на мешок и подождал пока она сядет напротив.

— Помнишь, тебя накрыло волной? — сказал он. — Я нырнул за тобой, а там — кромешная тьма. Вынырнул, смотрю туда-сюда, тебя нет. Кругом одни волны и ливень. Вот когда я сдрейфил.

— А я зажмурила глаза, когда тонула. Зажмурила глаза и стала биться в воде из последних сил, потому что не было воздуха. И ещё был один момент. Ты спросил, умею ли я плавать и сказал, что можем утонуть…

— Теперь-то мне ясно, что надо было подбадривать, — сказал Олег, — а сразу не сообразил, виноват.

— В следующий раз учти, когда спасать будешь.

— Учту, — сказал Олег, улыбаясь.

Марина тоже улыбнулась и пригубила банку с молоком.

— Не хочу больше, пей, — сказала она, поставив возле его ног банку, и принялась за стручки гороха.

Позавтракав, договорились, что Марина понесёт рюкзак, а Олег — спальный мешок и палатку. Он засучил рукава рубахи до локтей, взял под мышки туго набитые брезентовые тюки и вышел следом за Мариной на дорогу.

Солнце высушило траву, и на лугу появились бабочки. Марина увидела удирающего суслика, крикнула: «догоню!» и погналась за ним. Зверёк остановился на мгновенье возле норки и прыгнул вниз, махнув хвостом. Марина подошла к норе и заглянула в неё. В это время мимо пролетела большая бабочка пеструшка, и Марина стала преследовать её, осторожно подкрадываясь, когда она садилась на цветок. Бабочка складывала тёмно-бурые крылья пластинкой, и стоило Марине протянуть к ней руку, срывалась с цветка и летела зигзагами подальше от опасности.

Олег шёл по колее в своих покоробленных сандалиях, глядя на кузнечиков, которые выскакивали из-под ног сразу по несколько штук. Тяжести не чувствовал, только спальный мешок нести было неудобно: он то и дело сползал вниз, и приходилось подталкивать его кверху коленом. Марина догнала Олега и пошла рядом по второй колее.

— Поймала бабочку? — спросил Олег.

— Пусть себе летает.

Олег подумал, что теперь самое время спросить то, о чём не решился спросить вчера.

— А ты, оказывается, любишь риск, приключения, — начал он издалека.

— Что ты! Наоборот трусиха.

— Тогда объясни, почему одна рискнула путешествовать по Ангаре, и что за вещи везла…

— И утопила, — добавила Марина.

— Вот именно, — подтвердил Олег.

— А это важно для тебя?

— Не так уж важно, а любопытно всё-таки. Из-за них собственно, вся карусель. Вчера ещё хотел спросить, да тебе не до этого было.

— Плыла я вон туда, — Марина показала рукой вперёд на высокую, крутую, густо поросшую сосняком гору на правом берегу реки. — Там за горой есть долина…

— Это я знаю, — перебил Олег. — Экспедиция, археологические раскопки — говорила уже.

— А плыла я из Бадая, — продолжала она скороговоркой. — Там наша перевалочная база — резиденция завхоза дяди Пети. Кстати, лодка, которую я утопила, его личная собственность. Там надо было дождаться «ракеты» и встретить московских студентов-практикантов. Вот свиньи. Мы, иркутские студенты, давно уже на месте, а они на неделю опоздали да ещё тем рейсом, которым обещали, не приехали. Я принципиально не стала ждать следующего рейса — ещё двое суток, и попросила у дяди Пети лодку, чтобы плыть в лагерь. Дядя Петя сначала артачился, говорит, жди студентов, а я говорю: сам их встретишь, давай лодку и все. Еле выпросила. Он набросал мне всякой дребедени — отвези, говорит, попутно, и вот, — Марина развела руками, — все утонуло.

— А как же, всё-таки, они будут добираться?

— Доберутся, — сказала Марина. — На трамвае.

— Послали девчонку, — возмутился Олег. — Неужели в экспедиции нет парней?

— А кто же, по-твоему, землю копает? У нас ведь раскопки. Честно говоря, я сама напросилась. Надоело сидеть на одном месте, захотелось разнообразия.

— Вот в чём дело, — сказал Олег. — Не я твой отец или брат, всыпал бы тебе.

Марина взглянула на Олега и покачала головой.

— Душно, — сказала она. — По такому пеклу не люблю ходить.

— Сейчас какое пекло. Так себе. Вчера перед грозой была жара так жара. Да и сегодня будет. К обеду поддаст.

— Далеко идти ещё?

— На гору поднимемся, видно будет.

Дорога петляла по склону в зарослях багульника. Снизу гора казалась высокой, а поднялись на неё быстро. На самом верху было поле, засеянное пшеницей. Взору путешественников открылся такой простор и такая, как любили говорить в старину, божья благодать, что Олег бросил тюки на траву и стал смотреть на горизонт, где в голубой дымке виднелись Саяны.

— Боже мой! — прошептала Марина восторженно. — Вид-то какой!

— Отдохнём здесь, — предложил Олег.

Марина сбросила с себя рюкзак и пошла поближе к реке. Остановилась у большой сосны с широкой и густой кроной, одиноко стоявшей среди разнотравья. Одетая в длинную тёмно-зелёную с изумрудным оттенком хвою, сосна на фоне чистого неба и дымчатых далей выглядела столь величественно, что Олег невольно задержал на ней взгляд.

От сосны начинался спуск к реке. Марина позвала Олега, и он перекочевал к ней с мешками.

Ангара, острова, сосновый бор за рекой, посёлок за лесом, ещё дальше высокие дымящиеся трубы химкомбината — всё было как на ладони.

— Мы видим весь мир, нас не видит никто, — сказала Марина, сидя в густой траве и размахивая длинным стеблем с жёлтыми цветами на конце, который сорвала возле себя.

Олег улёгся на спину, заложив сцепленные ладони под голову. Марина разглядывала буйно разросшуюся траву и цветы вокруг себя. Кисти куриного проса и колосья тимофеевки не скрыли от её взгляда красавицу здешних мест — в траве хорошо были видны завитые в кудри бледно-розовые лепестки с коричневой крапинкой.

— Лилия! — воскликнула Марина, вскочила и побежала к ней по склону. — Тут и гвоздики есть. Ой, сколько их!

Марина начала мастерить букет вокруг ранее сорванной золотой розги. Олег подошёл и стал помогать.

— Вот тебе мята наша сибирская и вот хорошая вещь, — сказал он, протягивая Марине вместе с мятой чину луговую с густыми жёлтыми кистями. — Дольше всех не вянет. В воде может месяц простоять.

— Какая прелесть! Спасибо, — сказала Марина, принимая цветы. — Какие милые. Точно так же акация цветёт. Только те мелкие. А здесь — ярче и крупнее. А это разве мята?

— Разомни листья и попробуй на вкус.

— О, какой запах, чудо!

— А эту коротышку, — сказал Олег, нагибаясь и срывая ярко-синий ирис на коротенькой ножке, — нюхать и пробовать на вкус не рекомендую. Горькая как полынь.

— Знаю, — ответила Марина. — У нас этот цветок зовут касатиком.

Олег отдал ей ирис и отошёл в сторону. Ему очень хотелось найти что-нибудь такое, чем можно было бы её удивить и обрадовать. Долго бродил в высоких, по самое плечо зарослях иван-чая и по густой траве и, наконец, ему повезло. Спрятав руки за спину, вернулся к Марине. Улыбаясь и показывая свои белые зубы, пристал к ней с разговорами.

— Угадай, что я нашёл?

— Судя по твоему виду, наверно, золото, — сказала Марина, обрывая у букета лишние листья.

— Золото — это ерунда. Есть вещи красивее.

— Странно рассуждаешь. Видел ли ты когда-нибудь золото?

— А вот у тебя на руке! Марина взглянула на часы.

— Ещё двенадцати нет, а жара невыносимая, — сказала она и попыталась заглянуть сбоку, посмотреть, что он там прячет.

Олег не стал больше её дразнить, молча приподнес ей великолепную, бордово-красную, крупную орхидею. Марина ахнула от изумления и осторожно, словно перед ней была хрупкая драгоценность, взяла цветок. Приладила чудесный подарок к краю букета и, вытянув руку, стала любоваться своим искусством. Бледную веронику и зонтик пастернака тут же выбросила, чтобы не портили вид.

• Предыдущая
• 7/102
• Следующая