Не по чину - Красницкий Евгений Сергеевич - Страница 25
- Предыдущая
- 25/85
- Следующая
– Ну… мало ли…
– Тоже не довод! Думай!
Роська вновь тяжко задумался.
– Ну, вот представь себе: идете по реке, отроки гребут, ты – за кормщика. Где находятся взрослые и чем заняты?
– Тоже гребут, они же сильнее… хотя нет! Я их за округой смотреть поставлю! У них глаз воинский, опасность быстрее отроков распознать смогут!
– Раз! – Мишка загнул один палец. – Еще.
– Это… Сила может понадобиться. Оттолкнуться там или еще чего-то такое. На ладье тесно, много отроков в одно место не впихнешь, а тот же Чума двоих наших заменить может, если не троих.
– Два! Еще!
– Ну и если воевать придется, а самострелами не отобьемся. Тут Чума не то что двоим отрокам, а целому десятку равен.
– Три! Убедил. Тогда так – сейчас они мне все тут нужны, но пока ладью на воду спустишь, думаю, как раз управимся. Пойдешь сейчас к Чуме и Молчуну и скажешь, что я попросил… Запомни: именно попросил сопроводить вас до того места, где мы обоз, князя… ну и прочее оставили. Вежество перед старшими прояви.
– Ага, понял.
– Значит, первое – ладью выбрали, второе – народ подобрали. Дальше давай. Да что ты телишься? Я для чего вам про поэтапное планирование рассказывал?
– Да не прикладывается наука как-то… – Роська виновато глянул на сотника. – Ты ведь всегда с цели начинал, а тут…
– А цель я тебе уже поставил: доставить сюда князя и Илью. Задачи: дойти туда, погрузиться, вернуться обратно. Структура – экипаж ладьи. Люди – сам только что все расписал. Чего тебе еще-то? Учись науку к жизни прикладывать.
– Кепаш… чего?
– Э-ки-паж. Команда ладьи.
– Ага, понятно.
«Тьфу, чтоб тебя! Алкашу – водка, вшивому – баня, а Роське – новые умные слова. Филолог, блин! Впрочем, так даже и лучше, потому что иначе, вдобавок к структуре и кадрам, пришлось бы вспоминать о ресурсах и технологиях, а там у нас все на соплях висит. Гребцов, считай, нет, единственный судоводитель – бывший юнга, дороги ни в какую сторону не знаем, оперативной обстановки на маршруте – и подавно…»
Роська, словно подслушав Мишкины мысли, начал перечислять проблемы:
– Ну… гребцы из отроков плохие, но в ту сторону все время по течению идти будем. Правда, на мель садиться, когда по течению идешь, гораздо хуже, чем когда против. Русла-то я не знаю. До темноты можем и не успеть.
– Хорошо. Как ночевать будешь, если ночь застанет?
– Заранее укрытие поищем. Можно, конечно, и посреди реки встать, но неохота на виду торчать, хоть и ночью. А с укрытием время потеряем – глубину промерять, то, се… Не знаю, в общем. Надо на месте смотреть и думать.
– Добро, переночевали. Дальше.
– Подойдем, договоримся с Ильей о погрузке… а кого еще забирать-то?
– Да погоди ты забирать! – Мишка начал чувствовать раздражение. Вроде бы разумный парень, а об элементарных вещах не думает. – Место с воды узнаешь? Они же на берегу не торчат.
– Узнаю, запомнил хорошо.
«Кажется, говорит уверенно. Ну, будем надеяться…»
– Ладно, а как убедишься, что там тебя наши встретят, а не засада вражеская?
– Так это… Да у меня же взрослые ратники будут! – обрадовался Роська. – Остановимся раньше, там изгиб берега приметный, и высажу на берег Чуму или Молчуна. Они и проверят.
«Изгиб приметный… да-а, на ладье парень вырос, не отнимешь».
– Якова с собой возьмешь и еще одного из разведчиков, пусть сам выберет.
– Ага, понял.
– Илье от меня передашь следующее…
Хоть и надо было отправить Роську побыстрее, всякие подробности пришлось обсуждать снова и снова, пока не прибежал посланный Арсением отрок с сообщением, что для допроса ляха все готово.
Уже добравшись до первых деревьев, Мишка спохватился, что так и не выяснил, какого это «зятя» кинулся выручать Егор и почему про этого «зятя» знают, кажется, все, кроме сотника? Но мысль эта мелькнула так, вскользь, – других забот полным-полно.
До чего уж там досовещался Арсений со своими, Мишка не знал, но подходя к полянке, где планировался допрос, невольно ожидал увидеть там душераздирающую картину, выдержанную в традициях фильмов о мрачном Средневековье или уж, как вариант, киношных страшилок «про бандитов». И истерзанного пленника с выпученными глазами, подвешенного на дыбе, и палача с кошмарным инструментом, и соответствующие звуки да запахи…
Но, как выяснилось, ничего подобного планом Арсения не предусматривалось. На полянке вполне мирно были расстелены два потника (видимо, за неимением ковра или войлока), на одном стояла миска с едой и лежала баклажка, а второй, надо понимать, предназначался для сидения.
«Ну прямо как для пикника все приготовлено».
Рядом с молодым дубком «режиссеры» пристроили обрубок бревна, подпертый толстыми ветками, чтобы лежал вплотную к стволу и не откатывался. И вот этот-то обрубок начисто снимал первоначальное мирное впечатление, потому что был сильно запачкан кровью и в нескольких местах на нем виднелись подпалины. Зловещий колорит декораций дополнительно усиливал и сам Дормидонт Заика, голый по пояс, невозмутимо поправляющий кузнечными клещами в костерке какие-то непонятные железки – не слишком, впрочем, устрашающего вида.
Квалификацию «художника-постановщика» Мишка оценил: если подходить к месту допроса именно с той стороны, с которой шел он, то сначала глаз цеплялся за место «выпивающего и закусывающего», потом за окровавленный и обожженный обрубок бревна, и только после него – за Заику в образе палача. Все исполнено на должном уровне: контраст и негатив по нарастающей. Оценить-то Мишка оценил, но не впечатлился – и не такое видал (на экране, естественно, а не в жизни), да и Дормидонт, надо признать, до буреевских статей недотягивал – тот-то одной своей внешностью был страшнее бормашины.
«Так, а где тут дыба, испанский сапог и прочие девайсы-гаджеты папы Мюллера и дедушки Торквемады? Что-то бедновато у специалистов с инструментом. И это все? Впрочем, им виднее. А Арсений, надо понимать, чего-то придумал – вон черти в глазах так и прыгают».
Заместитель десятника Егора, похоже, разочаровался Мишкиной реакцией, вернее, полным отсутствием таковой. Слегка покривившись, он мотнул головой в сторону и недовольно пробурчал:
– Иди, погляди там из кустов – нарочно устроили так, чтобы тебе удобнее смотреть… раз того… учиться надумал. Мож, и правда когда пригодится… Но как пойдем с ним сюда – чтобы встречал нас уже. – Арсений кивнул на потник. – Тут и сиди тогда.
Первое действие спектакля «Психологическая обработка пленных», несомненно, удалось: поглядеть действительно было на что.
Арсений с отобранными и, видимо, проинструктированными отроками выгнали в пинки пленных на опушку леса возле дома. Один раненый, похоже, идти не смог, и его пришлось просто выволочь. Женщины тоже оказались тут же, но их, правда не трогали – оставили стоять в сторонке, а вот мужчинам досталось и пинков и кнутов. Особого актерского мастерства от мальчишек не требовалось, лица-то бармицами закрыты, а вот внешний вид их впечатлял. Лесной мусор, застрявший в кольцах доспеха, пятна крови (и где крови-то столько добыли?), какое-то непонятное не то рычание, не то хрюканье, доносящееся из-под бармиц… Мишка невольно вспомнил себя в Отишии, когда выскочил из разваленного курятника весь в помете и перьях.
Отроки стояли в оцеплении, а Арсений, неожиданно резко контрастирующий со звероподобным видом остальных участников «спектакля» невесть откуда взявшимся благообразием, расположился вблизи сидящего на земле ляха. Ратник успел каким-то чудом привести себя в порядок и даже причесался и теперь выглядел не то аристократом, не то интеллигентом, особенно на фоне обнаружившегося тут же Савелия Молчуна, расхристанного, лохматого и грызущего добытую в походном котле, кипевшем неподалеку, огромную кость с мясом. При этом Молчун, никогда ранее не отличавшийся подобными манерами, вполне мог послужить натурой для картины «Неандерталец-людоед на привале». Он чавкал, рычал, пускал слюни на бороду и ловко отмахивал ножом мясо у самых губ.
- Предыдущая
- 25/85
- Следующая
