Коровка, коровка, дай молочка - Семенов Анатолий Семенович - Страница 12

• Предыдущая
• 12/42
• Следующая

— Мужики узнают, — сказала, посмеиваясь, Маргарита. — Будет нам на орехи.

— А пошли они!.. — ответила Анфиса. — Никакого от них проку. Давай поменяемся. Рука устала.

Доярки поменялись местами и пошли дальше.

— В самом деле, что это за мужик, — продолжала Анфиса. — если я его не уважаю? Я не уважаю своего Петьку. Дылда два метра ростом, а ума ни на грош. Дурак дураком. Был у нас в селе один человек, Павлуша, который мне нравился умный, красивый, и тот утоп…

Доярки шли впереди. Девочки отставали шагов на двадцать. Нинка, глядя на женщин, была явно чем-то озабочена. Когда подошли к калитке, она отдала Любке хозяйственную сумку и сказала:

— Ты иди домой, а я скоро приду. И пошла вслед за доярками.

— Ты куда? — спросила Любка.

Нинка остановилась, сказала приказным тоном:

— Иди, говорю домой!

— Ну куда ты пошла-то?

— Не твоё дело. Куда надо, туда пошла.

Любка открыла щеколду калитки и посмотрела вслед сестре.

В школьной оранжерее — обилие растений. Есть и цветущие розы. Ботаничка Елена Викторовна осматривала своё хозяйство вместе со сторожихой — бойкой старухой Еремеевной. Елена Викторовна ножницами подстригала некоторые растения, старуха поливала их из лейки.

Вошёл Завадский.

— С праздничком вас, дорогие женщины! — сказал он.

— О, кто к нам пожаловал! — воскликнула Елена Викторовна. — Какими судьбами? По-моему, впервые в жизни…

— Точно. Первый раз я зашёл сюда. Все как-то недосуг. А сегодня к вам большая просьба, уважаемая Елена Викторовна.

— Слушаю.

— Мне нужно штук пять цветков, — сказал Завадский.

— Вам!? — Елена Викторовна в изумлении широко открыла глаза, готовая расхохотаться.

— Да. Мне. А что тут смешного?

— Я? Нет. Я не смеюсь. Я просто так. Но извините. Виталий Константинович, это так неожиданно… Впрочем, сегодня восьмое марта. Многие мужчины дарят женщинам цветы.

Завадский смутился.

— Боже мой! Виталий Константинович! С вами что-то происходит… Хорошо, я нарежу вам цветов. Выбирайте сами, какие. нравятся.

— А я в них не очень разбираюсь. Какие дадите. На ваш вкус.

Елена Викторовна быстро сделала роскошный букет из роз. Завернула в плотную бумагу.

— Огромное спасибо вам, Елена Викторовна. — Завадский приложил руку к сердцу. — Буду обязан.

— Да что вы! Не стоит. Я рада услужить вам… — Елена Викторовна загадочно улыбнулась, — в такой ситуации… — Вдруг перешла на шёпот: — Скажите по секрету — кто она?..

Виталий Константинович смущённо улыбнулся, раскланялся.

Когда закрылась за ним дверь оранжереи, ботаничка повернулась к Еремеевне.

— Вот это номер! Он всегда и всем говорит, что убеждённый холостяк. Жениться второй раз не собирается. — Елена Викторовна недоуменно пожала плечами. — За три года после смерти жены ни разу никого не удостоил вниманием. Это уж я точно знаю. Он близкий друг моего мужа. Кто же, кто же тут объявился у нас?..

— Может химичка? — спросила Еремеевна. — Она холостая. И по литературе тоже холостая.

— Да что вы, Глафира Еремеевна! Они же совсем девчонки. Только закончили институт. А у него седина…

— Так ведь говорят в народе: седина в бороду, а бес в ребро.

— Все, конечно, может быть, но чтобы замухрышная химичка или эта ослица в юбке, которая литературу преподаёт?.. Нет, это маловероятно. Просто теряюсь в догадках. Совершенно не представляю, кто мог взволновать его так?

— А сегодня же и узнаем, — сказала Еремеевна. — В нашей деревне никакого секрета не утаить.

Галина Максимовна развернула сырки и сказала дочерям, которые сидели за столом:

— Ну и сырки вы купили. Эти ещё хуже. Совсем жёсткие.

Стала резать их тонкими пластиками. Положила на тарелку.

— У нас, кажется, ещё немного осталось варенья, — Галина Максимовна обратилась к Нинке: — Где оно?

— В шкафу на веранде, — ответила Нинка.

— Принеси.

Нинка нерешительно шевельнулась.

— Неси, неси… Чего уж там? Сколько его можно экономить. Сегодня праздник.

Нинка выскочила на веранду и пулей залетела обратно в дом, забыв про варенье.

— Виталий Константинович к нам идёт! — крикнула она с порога. — С цветами…

Галина Максимовна стояла у стола и нарезала чёрный хлеб. Она вздрогнула. Понадобилось несколько мгновений, чтобы оправиться от неожиданности.

— Где он? — спросила Галина Максимовна, кладя нож на скатерть.

— В ограде уже, — ответила Нинка.

— Пусть входит и подождёт меня здесь. Я сейчас. Галина Максимовна скрылась в своей комнате.

В дверь тихонько постучали.

— Да, да! Можно! — крикнула Нинка.

Виталий Константинович открыл дверь и с красивым букетом в руках переступил порог.

— Здравствуйте, — сказал он, щуря карие глаза в улыбке и глядя на девчонок.

— Здравствуйте, — ответила Нинка. Любка, сидя за столом, молча кивнула.

— Хозяйка дома? — спросил Виталий Константинович.

— Дома, — ответила Нинка. — Она в комнате. Сейчас выйдет.

Любка медленно сползла со своего стула и пошла вслед за матерью.

Виталий Константинович стоял у порога одетый во всё новое, как говорится, с иголочки. Пальто из серого ратина, тёмно-синий костюм, голубой клетчатый шарф, на голове ондатровая шапка, на ногах модельные туфли, в белой рубашке и при галстуке. Даже Нинка поняла, что так пододелся он неспроста. И пришёл к ним в гости тоже, конечно, неспроста.

Галина Максимовна, наконец, появилась в шёлковом голубом платье. На шее — янтарные бусы.

Она старалась не показывать волнения. Приветливо улыбнулась и поздоровалась. Предложила раздеться и пройти к столу.

Виталий Константинович кивнул, показав жестом, что согласен раздеться, но прежде снял с букета прозрачный целлофановый мешок и, вогнав в краску хозяйку и ошеломив её дочерей, вручил Галине Максимовне букет роскошных бордово-красных роз, от которых в комнате сразу стало как-то светлее.

— Поздравляю с праздником восьмое марта, — сказал он с улыбкой. — Желаю счастья, здоровья и долгих лет жизни.

— Спасибо, — сказала Галина Максимовна и повернулась к старшей из дочерей.

— Нина, там на комоде стоит ваза. Налей в неё воды.

Дочь бросилась выполнять задание.

Виталий Константинович вынул из внутренних карманов пальто бутылку шампанского, три плитки шоколада и выложил все на стол.

Пока он раздевался, Нинка принесла вазу с водой. Галина Максимовна поставила букет в вазу и стала искать подходящее место. Пришлось водворять на столе рядом с самоваром. Не нашлось другого более. подходящего места, чтобы все могли любоваться букетом.

Хозяйка пригласила гостя к столу и достала из серванта праздничный чайный сервиз и фужеры.

— Нина, а про варенье-то мы забыли. Старшая дочь опять пошла на веранду…

— Извините, Виталий Константинович, за скромное угощение, — сказала Галина Максимовна. — Я ничего не готовила. Пальцы все ещё болят. Она показала растопыренные забинтованные пальцы.

— Это я вас прошу извинить за вторжение, — ответил Завадский, садясь за стол. — А насчёт закуски не беспокойтесь. Я сыт. Между прочим, за три года научился так готовить, пальчики оближешь. Приглашаю сегодня всех на ужин.

— Спасибо, — Галина Максимовна смущённо улыбнулась. Глянула на шампанское. — Ну, открывайте, раз уж принесли.

Вечером, когда уже стемнело, Нинка подошла к ферме. Попробовала открыть одну дверь, другую… Все заперты. Из красного уголка, окна которого занавешены, доносились песни и частушки, хором распеваемые доярками. В перерывах разноголосый шум.

Нинка постояла, послушала залихватски исполненный хором куплет из «Калинки», пошла домой.

На столе рядом с букетом роз — откупоренная бутылка шампанского и фужеры с недопитым вином. Одна из плиток шоколада развёрнута и начата. Две плитки лежали не тронутыми. Плавленые сырки, варенье в розетках, нарезанный тонкими ломтиками чёрный хлеб — все на столе.

• Предыдущая
• 12/42
• Следующая