Частный детектив. Выпуск 7 - Латимер Джонатан - Страница 34

- Я убежден, что вы сумеете его уговорить. Видно, что он очень предан вам. Когда вы объясните ему, в чем дело, он подтвердит все.

- Но он лгал!

- Я уже один раз слышал это от вас. Мисс Ходжкинс лгала, потому что ее подкупил мистер Коллингхем. С какой целью или по какому поводу лжет теперь мистер Фаулер?

- Потому что он… он вбил себе в голову, что должен меня спасти. Он прекрасно понимает, чем мне это грозит со стороны Коллингхема и моей жены. Пол решил, что для меня будет полезней, если подозрение падет на Анжелику. Если бы вы только позволили…

- Ваш друг весьма усердно защищает вас, мистер Хардинг…

В его голосе не было даже тени иронии, а только констатация факта. Но его непоколебимое спокойствие и упорное отбрасывание всего, что не является конкретным фактом, доводили меня до бешенства. В конце концов я сам произнес слова, которые он до сих пор не счел нужным сказать мне:

- Вы мне не верите, лейтенант? Да?

- Я этого не сказал. Я убежден, что вы рассказали правду об отношениях, связывающих мисс Коллингхем с Ламбом; я даже склонен поверить, что ее не было здесь в ту ночь, когда было совершено убийство. Я верю в это хотя бы потому, что вы не стали бы опровергать ее алиби, если бы оно было подлинным. Вполне возможно также, что мисс Ходжкинс была, как вы утверждаете, подкуплена Коллингхемом для подтверждения этого злополучного алиби. Но если говорить об Анжелике Робертс…

- Ладно, - прервал я его. - Но тогда скажите мне одно: зачем, черт побери, я стал бы лгать? Зачем стал бы призывать сюда свидетелей, зная, что они будут опровергать мои слова? С какой целью стал бы я валить алиби мисс Коллингхем и признаваться в таких вещах, как попытка изменить жене с другой женщиной, если не…

- Дорогой мистер Хардинг, - спокойно прервал меня Трэнт. - Знаете ли вы, сколько лиц обращается в полицию, чтобы признать себя виновными, всякий раз, когда на Манхэттене совершается убийство или другое серьезное преступление? В среднем в совершении одного преступления признаются четыре человека. Всего неделю назад в Бронксвилле была убита молодая девушка. И что же? Какой-то директор банка, расположенного на Мэдисон-авеню, признался, что это он ее убил. А он никогда в жизни ее не видел!

- Бог мой, но ведь это же психи! - крикнул я.

- Я не сказал бы этого обо всех. И к тому же… вы ведь не признаетесь в совершении убийства.

- Так зачем же мне говорить неправду?

- Вы спрашиваете, зачем вам лгать? По очень простой причине…

- А именно?

- Потому что вы любите свою первую жену. Пожалуй, это мгновение было для меня самым тяжелым. До сих пор я, хотя и знал, чем мне все это грозит, не верил, несмотря на упорное противодействие Элен и Пола, что это идиотское недоразумение может длиться долго. Я знал правду, и мне казалось очевидным, что когда я эту правду открою, все сразу постигнут и примут ее. Однако теперь, глядя на Трэнта, сидящего передо мной со столь присущим ему выражением всеведения, я начал смотреть на дело с его точки зрения. Когда-то я считал, что он безгранично наивен; однако оказалось, что он ловок и расчетлив. И в этом состояла вся трудность. Он не хотел принять мою версию, поскольку его собственная была во сто крат убедительней. И почему он должен был мне верить, коль скоро все свидетельствовало против Анжелики; даже я, который мог ее защитить сразу же после ареста, медлил со своими показаниями до сегодняшнего дня… И, вдобавок ко всему, он, как и Анжелика, мотивировал мое поведение самыми правдоподобными побуждениями… и столь же ложными. Любовь к Анжелике!

Я должен был взглянуть в глаза действительности. Здание лжи было сконструировано мной так солидно, что теперь я был не в состоянии развалить его. Мой широкий жест позволил лишь пошатнуть выдуманное Си Джей алиби Дафны. А если говорить об Анжелике, то для нее ситуация не изменилась ни на йоту.

Я искоса посматривал на Трэнта, не ощущая даже гнева, который должна была бы вызвать моя беспомощность.

- Вы считаете, что Анжелика Робертс виновна, да? - спросил я.

- Так считает окружной прокурор. И начальник полиции тоже. Даже с учетом того, что вы сказали мне о мисс Коллингхем, все обстоятельства однозначно свидетельствуют против Анжелики Робертс за исключением, разумеется, этих ваших новых показаний, которые вы дали только что.

- Неужели вы, полицейские, не обладаете ни малейшей гибкостью мышления? Почему эти новые показания, данные мной сегодня, должны быть показаниями ложными? Почему вы готовы пренебречь ими только потому, что у вас возникла бессмысленная идея, будто я продолжаю любить Анжелику? А я люблю мою жену! Анжелика для меня всего лишь вторгшийся в мою жизнь человек. Я говорю это не потому, что хочу защитить себя, а потому, что это правда. Да, я сделал это только сейчас, это правда, но лишь потому, что был слишком большим трусом, чтобы сделать это раньше. Почему вы не хотите приложить немного усилий, чтобы поверить мне? Или моя версия настолько неправдоподобна? Поинтересуйтесь Дафной Коллингхем - не потому, что ее можно будет заподозрить в убийстве, но потому, что она может что-то знать. Анжелика невиновна. Я полагаю, что суд над невиновной особой не должен доставить вам особого удовольствия?

Трэнт смотрел на меня со своим обычным спокойствием. Если бы он хоть раз разозлился, вспылил!

- Не требуете ли вы от меня слишком многого, мистер Хардинг? Вы сказали, чтобы я поинтересовался мисс Коллингхем, но вы не выдвинули против нее никаких обвинений, у вас нет никаких улик. И вообще вы не подозреваете ни одно конкретное лицо. Больше того, вы утверждаете, что она не может быть виновной, не усматриваете каких-либо мотивов к совершению преступления со стороны мисс Коллингхем. Просто возникла ситуация, когда она может ославить себя и своего отца, а коль так, то нет ничего удивительного в том, что они хотели бы, чтобы об этом никто не узнал. Я отнюдь не являюсь гениальным детективом, я просто человек, который выбрал себе профессию полицейского и у которого - как и у вас - есть шеф. Так сложилось, что мой шеф - это начальник полиции. И он случайно дружит с мистером Коллингхемом. Начальник полиции уже звонил мне. Он пожелал, чтобы все, насколько это возможно, держалось в тайне; мы не должны допускать публикации материалов, указывающих, что Анжелика Робертс имеет что-то общее с семейством Коллингхемов. Это доказывает, какими возможностями располагает мистер Коллингхем и как далеко простирается его влияние. А теперь поразмыслите, что будет со мной, если я Бог знает по какому поводу, только на основании ваших не подтвержденных свидетелями показаний начну вдруг обвинять мистера Коллингхема в подкупе свидетелей и позволю, чтобы газетчики наперебой выкрикивали: "Мистер Коллингхем пытается вывести свою дочь из дела об убийстве, - утверждает его зять!" Или вы вправду надеетесь, что я - только потому, что вы этого хотите, - поверю, что женщина, против которой свидетельствуют все улики, невиновна? Я очень сожалею, мистер Хардинг. При расследовании криминальных дел я всегда стараюсь подходить к людям беспристрастно, по-человечески. По этому поводу мои коллеги даже подшучивают надо мной. Однако все на свете имеет пределы. Я постараюсь как можно деликатней и тактичней допросить мисс Коллингхем еще раз. Я наверняка сделаю это. Я привык расследовать и анализировать все так долго, пока есть что расследовать. И, хотя это может показаться вам странным, проявляю при этом некоторую гибкость ума. Я хотел бы вам кое-что посоветовать: возможно, что вы говорите правду, но это уже ваше дело; однако если это только и исключительно благородный жест странствующего рыцаря, то отстранитесь от этого, прежде чем встретитесь с серьезными неприятностями. Я человек исключительно терпеливый, но ни окружной прокурор, ни мой шеф такой терпеливостью не обладают. Если вы и дальше будете так поступать, то откроется, что вы не опознали кольцо с дельфином, укрывали подозреваемых и даже способствовали бегству вашей жены из Нью-Йорка. И поскольку ваш тесть не заступится за вас - а в том, что он поведет себя именно так, можно не сомневаться, - вы будете вовлечены в процесс как соучастник. Поэтому вам следует хорошенько подумать, прежде чем сделать следующий шаг. Подумайте о сыне и о вашей теперешней жене.