Пробуждение - Рой Кристина - Страница 31
- Предыдущая
- 31/52
- Следующая
- Родной мой! - обняв отца, девушка прильнула к нему. - Этого Господь не допустит. Ведь дядя Бенек еще жив. Будем за него молиться, чтобы он не умер раньше, чем услышит Благую весть и примет ее!
Детская вера была подобна спасательному канату, за который ухватился отец, чтобы не утонуть в бушующем море самобичевания.
Немного погодя Матьяс ушел, а Аннушка осталась вместо него и молилась у постели больного. Будто дождавшись этого момента, Бенек открыл глаза и удивленно посмотрел в лицо девушки.
- Вы хорошо спали, дедушка? - спросила она, склонившись над стариком.
- О да, я выспался, - похвалился он. - А ты кто такая, дитя мое?
- Аннушка Янковская. Я принесла вам молока. Попейте немного, дедушка.
- Янковская? Та, пропавшая, значит?
- Да, дедушка, я дважды была пропавшей.
- Что ты говоришь? Как так?
- Я вам сейчас расскажу, как это было, но сначала вам надо поесть.
У больного не было аппетита, но, чтобы не огорчать девушку, которая ухаживала за ним, как за важным господином, он попил немного молока с булочкой. После этого он попросил ее рассказать, как же она была дважды пропавшей.
Между тем наступил вечер. Светила луна, а теплый отсвет огня из печи освещал кровать, старика и сидящую перед ним девушку. Это была дивная, почти символическая картина: в старой низенькой хижине - старик на краю могилы и девушка, подобная нежному свежему цветку. Аннушка так увлеклась, рассказывая, как она годами была пропавшей для своего родного отца, что даже не слышала, как кто-то вошел. Если бы она чуть повернулась, то, наверное, испугалась бы огромной тени в низенькой комнате. Но она смотрела только на старика, как и он на нее, так что они оба не увидели, как вошедший тихо опустился на скамеечку возле печи. Это был пастор Моргач. Хорошо, что он не помешал девушке и она смогла рассказать, как второй раз была пропавшей, а именно - для своего Отца Небесного! Она рассказала старику о Господе Иисусе Христе как о добром Пастыре и о своей душе как о пропавшей овечке. Старик слушал ее, не отрывая взгляда от нее. Она ему рассказала историю из Евангелия от Луки о пастыре, имевшем 100 овец, из которых одна потерялась. По лицу старика видно было, что он ошеломлен тем, что услышал; но Аннушка в то же время чувствовала, что ее слова глубоко проникли в душу слушателя.
- Вот так Он и меня нашел, на руки взял и теперь несет на небо! - закончила она свой рассказ. Держа в своих теплых нежных руках руку старика, она с детской сердечностью сказала ему:
- Дедушка, вы когда-нибудь думали, почему Отец Небесный сына Своего сперва послал к пастухам?
В комнате на мгновенье наступила тишина.
- Нет, овечка моя, об этом я никогда не думал, и все же это правда! Первыми Его в хлеву нашли пастухи. Помню, что это рассказывала мне моя бабушка, вечная ей память, - проговорил задумчиво дед.
- О том, что ты мне поведала, я и в школе слышал; но я ее посещал только две зимы, а потом меня забрали в солдаты. После моего возвращения домой община взяла меня пастухом. На военной службе я был конюхом; там о Боге ничего не было слышно. Будучи пастухом, я только зимой мог ходить в церковь. Но я был таким глупым человеком, что ничего не понимал из проповеди пастора. Скажу правду, я там часто спал. Мне всегда непонятно было то, что я не знал; зачем мы, собственно, ходили на исповедь? Ведь после нее мы оставались такими же, как до нее. В церкви мы всегда обещали исправиться, но я, по правде говоря, своего слова никогда не мог сдержать. Покойного пастора я любил; он был очень добрым человеком, часто расспрашивал меня о скоте и угощал табаком, а я приносил ему с гор разные травы.
- АО вашей душе он с вами никогда не говорил? - спросила девушка печально.
- Никогда, птичка моя; он, наверное, считал, что достаточно нам рассказывает по воскресеньям.
-А господин пастор, который на Троицу ушел?
- Тот тоже был добрый, приветливый господин. Он мне часто что-нибудь дарил, и, когда его Пеструха сломала ногу и я совсем растерялся, он меня утешал: "Не горюйте, мы ее продадим мяснику".
- Он вас тоже не спрашивал, думаете ли вы на пастбище о добром Пастыре?
Старик отрицательно покачал головой:
- Знаешь, дитя мое, я его не понял бы, как и его проповеди.
Он был очень умным, ученым господином. Я не удивился, что он не захотел остаться в нашей деревне до конца своей жизни.
- Дедушка, вы читать умеете?
- Когда-то умел, но со временем забыл.
- Вы будете слушать, если я буду приходить читать вам Слово Божье?
- О, с удовольствием! - старик погладил руку девушки. - Приходи, может быть, ты меня чему-то еще и научишь, тебя я понимаю! Ты сказала, что Сын Божий был сначала послан пастухам. Это так тронуло мое сердце, ведь я тоже пастух. Значит, Он был послан и ко мне, не так ли?
- Конечно, и к вам так же, как и ко мне. Я Его приняла; и вы Его примете, не так ли?
- С радостью, дитя мое! Ты только поучи меня, как это сделать. Если ты мне будешь читать Священное Писание, я это, наверное, узнаю ?
- Определенно, дедушка! Но теперь вам не надо больше говорить, вы слишком устали. Если хотите, я теперь помолюсь за вас и спою песню, чтобы вам поскорее уснуть.
И девушка помолилась. Старику казалось, что он слышит просьбу ребенка, который твердо уверен, что получит то, о чем просит. Пастух повторял слова Аннушки и наконец добавил: "Господь Бог мой, помилуй меня, глупого человека, научи, как принять Сына Твоего! " Затем девушка запела: "Научи меня, Боже, молиться".
На последнем куплете пастор встал и потихоньку вышел в зимний вечер. В лунном свете стройная фигура молодого человека, одетого в зимнее пальто, казалась особенно одинокой. Этим вечером пастор пешком возвращался с вокзала и по дороге узнал, что заболел старый Бенек, который, наверное, недолго уже проживет. Он вспомнил, что никогда еще не посещал этого человека, и решил по пути исполнить свой долг. Он вошел в хижину пастуха, и то, что он здесь услышал, необычайно поразило его. В этот час открылись его глаза, и он полу-чил ответ на различные вопросы, тревожащие его душу. , "Вот такому народу мы 52 раза в год проповедуем Божьи истины! - подумал он, шагая по дороге. - Эти люди нас слушают, и все остается по-прежнему, потому что они нас не понимают.
А что бы они поняли? Может быть, личное свидетельство? Христос не говорил: "Будьте моими священниками!" Он говорил: "Будьте моими свидетелями!" Свидетель прежде сам должен что-то пережить, увидеть, услышать, одним словом, приобрести опыт! Разве это опыт, то, о чем мы говорили на последней встрече с пасторами?
Нет, это были красивые, высокопарные, тщательно подготовленные речи, и мы, и наши слушатели ушли такими, какими пришли".
- Как прошла ваша встреча, Август? - спросила за ужином мать пастора своего сына.
- Как обычно, - ответил он, странно улыбаясь. - Мы услышали с полдюжины тщательно подготовленных, никому не нужных докладов, в которых подчеркивалась истинность евангелической церкви и необходимость посещения церкви, потом немного поругали сектантов.
От сознания бессмысленности всего происходящего у моих коллег появилось глухое раздражение, и все с облегчением вздохнули, когда объявили перерыв на обед.
Мы славно пообедали. Потом посоветовались, какую следующую общину нужно "оживить" нашими миссионерскими проповедями, и все разошлись, подгоняемые суетой жизни!
Мать, унося посуду со стола, подумала, что сын ее вернулся еще более недовольным и раздраженным, чем был прежде. Что это с ним?
Люди в Зоровце удивлялись, что старый Бе-нек не сразу умер, как они предполагали. Говорили, что, с тех пор как Янковские стали заботиться о нем, ему стало лучше. Да, все, за что брались отец с дочерью, им удавалось. Ночью у больного дежурил кто-нибудь из мужчин. Янковский принес туда свой плетеный матрас с солдатским одеялом. Днем у старика сидела бабушка Симонова со своим веретеном. Прясть здесь, говорила она, не хуже, чем дома, больному надо было подать воды или молока, так как он ничего другого не ел, и, что еще важнее, поговорить с ним, когда он не спал.
- Предыдущая
- 31/52
- Следующая
