Обо всем по порядку. Репортаж о репортаже - Филатов Лев Иванович - Страница 59

Мир тесен. В пору моего детства улица Архипова называлась Большим Спасоглинищевским переулком. Летом я туда не заглядывал, не по пути. А зимой мы, ребятня, там пропадали вечерами, после школы. Для нас это был не переулок, а гора, крутая, длинная, ляжешь животом на саночки на Маросейке, а свалива­ешься в сугроб на Солянке. И проносился мимо дома номер восемь, не взглянув.

Прошло время, и сделался этот дом на четверть века вторым домом, спешил к нему по утрам, позабыв, что когда-то катался здесь на санках.

Еженедельник «Футбол» начал свою жизнь в июне 1960 года, и вовремя. Наш выход в мир большого футбола только что состоялся, а знаниями мы похва­статься не могли. Была потребность в информации, в трибуне для обмена мнений. Да и просто побольше почитать разного о футболе людям хотелось. Это зрелище накрепко связано с чтением, не представляю себе болельщика без газет. Чуть ли не половина удо­вольствия — узнать, что пишут, свериться.

А тут, словно подгадали, в июле во Франции был впервые разыгран Кубок Европы, и его привезла в Мо­скву советская сборная. Да и чемпион осенью удался как нельзя лучше — «Торпедо», новенькое, с иголочки. Так что «Футбол» начал на мажорной ноте, волею событий сразу был замечен и признан.Шесть лет его редактировал Мартын Иванович Ме­ржанов. Повезло и еженедельнику и редактору. Мер­жанову было шестьдесят, казалось, он всю жизнь ждал, когда откроется «Футбол», чтобы в нем порабо­тать. За его плечами были годы в «Труде» и «Правде», войну прошел фронтовым корреспондентом, закончив присутствием при подписании капитуляции в Берлине, потом — «Огонек». Во все, чем занимался, Мержанов вносил свой природный бурный темперамент, он без­оглядно доверял своим вкусам и пристрастиям, пыл­ко их отстаивал, был добр ко всему, что считал честным, правильным, прогрессивным, и воинствен­но не принимал все то, в чем подозревал затаен­ный обман, косность, невежество. Этот сложивший­ся, много потрудившийся на своем веку, заслуженный, награжденный журналист имел страсть, причем не тай­ную, к футболу. Она зацепила его в юности, когда он поигрывал вратарем и выпускал рукописный фут­больный журнал. Мержанов писал о футболе и в зре­лые годы, но развернуться по-настоящему не имел возможности. И вот она представилась.

Как легко догадаться, Мержанов-редактор немед­ленно превратил еженедельник в поле битвы.

Для начала, для затравки было затеяно обсуждение статьи тренера из Тбилиси А. Гальперина под названием «В чем красота футбола». Наверное, каждый имеет что заявить на сей счет. И пожалуйста: драматург Исидор Шток — «О поэзии и вдохновении», другой драматург, Леонид Малюгин — «Уважайте болельщиков», тренер Борис Аркадьев — «О вкусах спорят» и еще один драма­тург, Алексей Арбузов — «Заметки любителя». Что один за другим отозвались три драматурга — не совпадение, кому как не им созвучен футбол с его интригами.

Следом дискуссия сугубо специальная: о персональ­ной и зонной защите. Завел ее тренер «Торпедо» В. Маслов, извечный противник «персоналки», статьей «Футбол без тени». Осторожный М. Якушин ответил статьей «За разумно персональную опеку». Н. Палыска, считавшийся у нас, когда играл, самым искусным «персональщиком», отстаивал свое — «Тень на ясный день», полемизируя с Масловым. Тренер Б. Цирик, склонный к теоретизированию, написал исследование «Зона и опека». В. Трофимов, в прошлом нападающий, правый край, как ни странно, оказался за «персонал­ку»— «Надежное оружие», а другой бывший правый край, Н. Старостин, против — «Отживающая система».

За четыре года до того, как после долгого, скрипу­чего раскачивания было принято решение об участии наших клубов в розыгрыше европейских Кубков, про­ницательный, дальновидный журналист Александр Перель опубликовал в «Футболе» полемическую статью «Давайте разберемся». Он писал: «Если мы и дальше будем уклоняться от участия в международных тур­нирах, то сама жизнь выключит нас из общения с луч­шими клубами Европы. Только в официальных тур­нирах можно определить силу команды, ее мастсрство, ее класс».

Так сразу сложилось направление еженедельника.

Другой заботой Мержанова-редактора было со­брать авторитеты, имена, чтобы издание звучало. С пер­вых же номеров среди авторов весь «генералитет»: Б. Пайчадзе, М. Бутусов, Б. Аркадьев, К. Бесков, М. Якушин, три брата Старостины — Николай, Александр, Андрей, В. Мошкаркин, А. Дангулов, В. Гранаткин, Г. Качалин, В. Бобров, В. Маслов, В. Дубинин, С. Сальни­ков, А. Парамонов, Н. Латышев, А. Идзковский, А. Акимов, Н. Симонян, писатели Юрий Трифонов, Борис Полевой, фельетонисты С. Нариньяни, Ю. Золотарев, Ц. Солодарь, В. Новоскольцев, кинорежиссер Марк Донской, журналисты А. Вит, А. Галинский, И. Бару, В. Мдивани, А. Кикнадзе, А. Леонтьев, Ю. Ваньят.

Словом, сбор всех частей. Мержанову было чуждо выпячивать свою роль, наоборот, на каждом шагу он твердил, что «Футбол» — дело всех, кто заинтересован в благополучии игры. Благодаря этому, люди, работа­ющие на поприще футбола, легко приняли еженедель­ник как свой, родной. В. Маслов постоянно говаривал: «Наш журнальчик». А редакция по улице Архипова, 8 стала местом паломничества.

И мне приятно, что состоял в редколлегии с самого начала, а в третьем номере напечатался.

Наши с Мержановым отношения были своеобраз­ны. Согласно распределению обязанностей, я как заме­ститель главного редактора «Советского спорта» кури­ровал «Футбол». Зная достоинства Мержанова, редак­тора и журналиста, будучи с ним в добрых отношени­ях, считаясь и с тем, что он старше меня на двадцать лет, я не позволил бы себе вмешиваться в его дела. Кураторство соблюдал он. Мержанов следил за тем, чтобы я читал номера перед выходом, приносил руко­писи, вызывавшие сомнение, планы номеров. Стоило мне, пожав плечами, вымолвить, что он разбирается во всем этом не хуже, чем я, как он взрывался и повы­шал голос: «Все, чем вы еще занимаетесь в газете, —  ничто в сравнении с футболом!»

Всякий раз, когда Мержанов писал для «Советского спорта» или «Футбола», разыгрывалась одна и та же сценка. Он приходил ко мне, наказывал секретарше не звать меня к телефону и никого не впускать, захлопы­вал дверь на замок и клал передо мной рукопись.

— Читайте! — говорил он тоном приказа. Я знал, что мне не отвертеться, и откладывал в сторону даже самые срочные бумаги, как мы говорим, «в номер».

— Возьмите ручку,— тем же тоном произносил Мержанов.

Я начинал с небольших, осторожных поправок, но редакторский навык брал свое: что-то вычеркивал, что-то вписывал. Мержанов хранил молчание.

Закончив, я придвигал к нему рукопись.

— Может быть, что-то не так, посмотрите...

— Все — так. Только вы не думайте, что стилисти­ческие выкрутасы так уж важны: главное за что и против чего автор, мы — не Флоберы.

— Мартын Иванович, помилуйте: зачем же вы за­ставили меня читать, печатали бы как есть?

— Мне лучше знать—зачем. Вы — при должности.

Пикировка, постороннему показавшаяся бы не

слишком вежливой, заканчивалась тем, что мы не выдерживали и смеялись.

Мержанов нежно, даже сентиментально, впадая в во­сторженность, любил футбол красивый, изящный, технич­ный, был верным поклонником бразильцев. Среди наших мастеров его избранниками были Г. Федотов, Пайчадзе, Нетто, Сальников, Воронин, Месхи. Он мог любоваться их фотографиями, а если кто-то заставал его за этим занятием, заявлял: «У вас, разумеется, другие герои, вам подавай бегунов, костоломов, силачей», хотя подошед­ший не проронил ни слова. Это не было вздорным ворчанием, Мержанов слишком хорошо знал хрупкость футбольной красоты, как нелегко ее сберечь, сколько у нее противников. Он враждовал с теми, кто превозносил оборону, забывая сказать доброе слово об атаке. Футбол он мерил по форвардам и сокрушался, что в новейших тактических построениях их становится меньше.

Работавшие рядом с Мержановым нередко расхо­дились с ним в оценках, не принимали его крайностей. Одно время Мержанов сидел в комнате вдвоем с Алек­сандром Яковлевичем Виттенбергом, известным по псевдониму — А. Вит, и все, кто проходил мимо их двери, изумлялись: «Когда же они работают?» С утра до вечера оттуда раздавались крики: «Ты — жалкий оборонец!», «А ты — демагог и авантюрист!» Это не мешало Мержанову и Виту, людям умным и интел­лигентным, отдавать должное друг другу, без этих схваток им, по-моему, было бы пусто.