Сказки - Пино Кристиан - Страница 10

• Предыдущая
• 10/41
• Следующая

— Я не откажусь от подобной чести, — ответила девушка с притворной скромностью, — но в моей стране, перед тем как просить руки девушки, принято делать подарок, достойный избранницы.

— Требуйте от меня все, что захотите, принцесса! Если бы луна находилась под волнами, я отправился бы за ней ради вас! Увы, мы, бедные тритоны, можем схватить лишь ее отражение в воде!

— Я хочу иметь кольцо, которое носит на пальце дочь короля тритонов.

Икар побледнел:

— Вы требуете от меня подарка, достать который труднее всего на свете: король тритонов и мой отец — смертельные враги. Но вы получите это кольцо!

Тритон исчез, и Аделина осталась наедине с Нептуном.

— Дорогая рыбка, — произнес старец, — я не знаю, что вы потребовали у моего сына, но, судя по его встревоженному виду, я готов поклясться, что вы себя оценили по достоинству. А пока его нет, не хотите ли сыграть со мной в шашки?

Нептун велел слугам принести стол с разрисованной в черную и белую клетку крышкой и с расставленными белыми и черными шашками.

— Ваш ход, дорогая рыбка, — сказал он, — я играю черными.

Через три дня Икар принес кольцо.

— Принцесса, вот перстенек, который вы хотели получить. Правда, жемчуг странный на вид и ободок немного тонковат, но это кольцо — прекраснейшее в мире, потому что вы пожелали иметь его.

— Сеньор тритон, — сказала Аделина, — теперь ничто не мешает мне стать вашей женой. Позвольте мне только в последний раз взглянуть на свою деревню и обнять своих старых родителей.

— Я никогда не позволю вам возвратиться на землю: у вас не хватит храбрости вернуться сюда.

— Сеньор, я умоляю вас об этом. Разрешите мне по крайней мере подняться на поверхность и посмотреть на свой дом на берегу. Может быть, я сумею каким-нибудь знаком успокоить людей, которые считают меня погибшей. Я буду вечно благодарна вам за это.

— А вы спуститесь снова в глубь моря?

— Сразу же, как только вы захотите увести меня сюда.

Хотя нос Аделины сильно шевелился, обличая ее во лжи, но девушка казалась такой трогательной и милой, что Икар уступил и повел ее к берегу.

Приблизившись к поверхности моря, Икар и Аделина поплыли один возле другого, вернее, друг над другом, так как Икар, опасаясь, что его заметят рыбаки, довольствовался лишь созерцанием ножек своей невесты. Поэтому он не заметил, как подошла рыбацкая лодка, и не успел схватить Аделину, когда мужские руки подняли ее над водой…

В течение двух дней сын Нептуна ожидал чуда, затем он решил не спеша возвратиться во дворец к своему отцу. Там царило необычайное оживление. Помолодевший Нептун, вооруженный слуховым аппаратом, встретил Икара с распростертыми объятиями.

— Мое дорогое дитя, вы не довели до моего сведения, что дочь короля тритонов Дельфина отдала вам свою руку. Вот чрезвычайный посол, он прибыл для обсуждения церемонии бракосочетания,

— Увы, отец, — печально произнес Икар, — я не сумел получить кольцо, не дав кое-каких обещаний. Но я не собирался их выполнять.

— Вы выполните их. Этот брак укрепит мой трон и обеспечит мир среди тритонов. К тому же Дельфина, кажется, самая красивая сирена всех океанов. Без сомнения, вы не пожалеете, став ее мужем. Кстати, куда девалась ваша рыбка?

— Она не сдержала своего слова, — гневно ответил Икар, — у женщин совести еще меньше, чем у сирен…

Жан-Рыба нашел свою любовь в жемчужине с розовато-лиловым отблеском. Сидя на маленькой скале рядом с Аделиной, он строил планы на будущее:

— В воскресенье я пойду в город, куплю там кольцо и надену его на твой пальчик.

— Зачем? — ответила Аделина. — Я могу носить то, которое достала на морском дне.

— Я хочу, чтобы ты бросила его в море. К чему тебе хранить подарки этого молодого человека… то есть тритона?

— Тогда и ты брось жемчужину, — ответила девушка, — пусть и у тебя ничего не останется от сирены.

Жан и Аделина освободились от своих сувениров и нежно обнялись, не подозревая, что они обеспечили вечный мир в глубинах океанов!

Альфонсина Машемьетт — женщина безобразная, злобная и скупая — безумно любила своего черного кота Сиано. Она лишала себя всех радостей бытия, питалась черствым хлебом и одевалась в обноски, но не оставляла своего приятеля без свежего молока и хорошо прожаренных телячьих мозгов, разрезанных на кусочки. Ежедневно у нее уходило несколько су на себя и вдвое больше — на кота.

Сиано был кот величественный и спокойный. Не испытывая никогда голода, он был плохим охотником; не оставаясь без уютного местечка около камина зимой и на солнцепеке летом, он не стал бродягой и почти никогда не покидал Альфонсину. Да и почему ему было не любить эту женщину? Кошачьи глаза Сиано не умели распознавать людской красоты, а его кошачьи уши не понимали того, что рассказывали в деревне о его злой и скупой хозяйке.

Однажды зимним вечером душевный покой Сиано был нарушен: кто-то постучал в дверь, и когда Альфонсина открыла, в комнату проник ледяной ветер и прибил языки пламени в глубь очага. Сиано с беспокойством увидел на пороге маленького белокурого ребенка. Он не любил детей: правда, самому Сиано не приходилось страдать от их проказ, но он видел проносившихся перед домом других котов, волочивших на хвостах самые разнообразные предметы, и он прекрасно знал, кто виновник этих злых шуток. К тому же Сиано ненавидел шум: Альфонсина говорила мало, никогда не смеялась и носила войлочные туфли. Слова «здравствуйте, сударыня!», произнесенные звонким голоском ребенка, и стук его деревянных башмаков по плиточному полу — все показалось Сиано неприятным, и он посмотрел на свою хозяйку, как бы умоляя ее положить вконец этому мучению.

— Чего ты хочешь? — сухо спросила Альфонсина ребенка.

— Сударыня, — очень вежливо сказал малыш, — я один на всем белом свете; мой отец умер, матушка ненадолго пережила его. Я живу только благодаря милосердию добрых людей: бывают дни, когда у меня есть теплое молоко и булка, иногда же — только черствый хлеб и холодная вода. Сегодня у меня не было во рту ни крошки. Не дадите ли вы мне чего-нибудь поесть?

— Ты думаешь, у меня столько денег, что я могу кормить всяких беспутных воришек вроде тебя? — насмешливо ответила старая дева. — На земле слишком много детей, и добрые люди не в состоянии всех их прокормить!

Глаза ребенка наполнились слезами.

— Может быть, вы позволите мне только попить немножко молока, которое вы налили в миску своему коту? — сказал он и робко протянул руку к миске.

Сиано почувствовал грозящую ему опасность: еще никто никогда не прикасался к его молоку и телячьим мозгам. Он понял, что необходимо предотвратить это кощунство, и, когда детская ручонка приблизилась к нему, царапнул ее когтем.

— Давай, Сиано, царапай его, кусай, вырви ему глаз! — завопила Альфонсина, глаза которой злобно заблестели.

Кот уже приготовился к новому нападению, но тут произошло нечто необычайное: ребенок исчез, оставив в комнате лишь странный мерцающий свет, а чей-то низкий, сильный голос произнес:

— Ту, в которой не оказалось чувства сострадания, постигнет тревога и смерть; тот, кто не сумел поделиться с ближним, познает голод и холод!

И дверь сама захлопнулась…

В комнате ничто не изменилось, языки пламени по-прежнему играли в камине, молоко и телячьи мозги были так же привлекательны… Альфонсина Машемьетт пожала своими худыми плечами, спокойно приготовила суп, съела его и затем уснула, не думая о детях, чародеях и злом роке.

На следующий день Альфонсина поднялась так же спокойно, как улеглась накануне, и открыла ставни. Погода стояла великолепная; солнце играло на снегу, и его несколько бледный лик казался веселым.

— Сиано, — позвала старая дева, — пойди подыши немного свежим воздухом!

Ее приглашение осталось без ответа. Правда, кот имел обыкновение долго спать по утрам, и поэтому Альфонсина, не тревожась, отправилась в деревню купить ему молока.

• Предыдущая
• 10/41
• Следующая