Суматоха в Белом Доме - Бакли Кристофер Тэйлор - Страница 35

• Предыдущая
• 35/54
• Следующая

Фили принялся его обрабатывать. Конечно же, все понятно – таковы правила. Однако семилетний малыш заливается слезами из-за пропавшего друга.

Томпсон кивал, соглашаясь, что это и в самом деле ужасно.

– Надеюсь, президент не узнает, – сказал Фили.

– О чем, сэр?

– Ну… Разве нам нельзя поискать там президентского хомячка?

Томпсон был сбит с толку.

– Я должен доложить начальству.

– Нет, – возразил Фили. – Так будет только хуже. Тогда все узнают, что Хлопушка не спал в положенное время. У нас будут неприятности. И у вас тоже.

– У меня, сэр?

– Вы ведь разрешили ему войти?

– Но вы же…

Фили покачал головой.

– Не имеет значения. Ведь вы сами сказали, что по инструкции никто не имеет права входить в кабинет.

Продолжая давить на беднягу Томпсона, Фили рисовал страшную картину неминуемой беды – меня и его ругают, а Томпсона переводят в турецкое посольство. Что касается несчастного Хлопушки, то он не спит и все плачет, день за днем, неделя за неделей.

В конце концов Томпсон оглядел коридор и сказал:

– Ради благородной цели…

– О да, – отозвался Фили. – Самой что ни на есть благородной.

– Он славный мальчик.

– Еще какой славный. И часто говорит о вас.

– Вы шутите!

– Ну, нет. И при отце тоже.

Томпсон улыбнулся.

– Ну и малыш!

Фили подмигнул ему.

– Доброе сердце.

Через несколько секунд вход был свободен.

– Теодор, – стали звать мы. – Эй, приятель!

У меня не было уверенности, что хомячок понимает человеческую речь.

Фили зашел за президентский стол, но я заметил, что он не сводит глаз с Томпсона.

Стоило Томпсону зайти за каминный экран и повернуться к столу спиной, как Фили достал из кармана речь, сунул ее в верхний правый ящик и закрыл его.

– И тут его тоже нет, – сказал он.

Я попросил Томпсона вызвать всех дежуривших агентов, чтобы они обыскали помещение и во что бы то ни стало нашли маленького коричневого зверька. Было уже поздно.

– Ну? – спросил я Фили, когда мы остались одни.

Фили покачал головой.

– Слава Богу, мы сумели добраться до его речи.

– Плохо?

Он закрыл глаза и опять покачал головой.

– Если бы он произнес эту речь так, как написал ее, можно было бы забыть о выборах. Такого ему не простили бы.

– Это значит?..

– Ага, – ухмыльнулся Фили. – Мы идем на выборы.

Таким образом мы с Фили первыми узнали об историческом решении президента баллотироваться на второй срок.

– Черт, это было ужасно. Шесть страниц, и всего пять предложений. И никакой это был не английский. Вообще неизвестно какой язык. А некоторые строчки! «Я еще не начал гон». Как это вам?

Когда я спросил, уверен ли он, что президент ничего не заметит, Фили кивнул и сказал, что не сомневается, потому что только пьяный мог написать такое, а, значит, вряд ли он вспомнит, что написал.

Фили все еще продолжал браниться, когда мы с ним разошлись в разные стороны, возобновив поиски Теодора.

К половине второго ночи двенадцать агентов службы безопасности прочесывали Белый дом и прилегающую территорию в поисках Теодора. Фили, которому все это надоело, предложил заменить президентского хомяка на другого – он в самом деле «повис» на телефоне, вытаскивая из постели несчастных специалистов и спрашивая, где можно ночью достать хомяка. Пришлось наложить вето на его инициативу, доказав, что Хлопушка в две секунды определит подмену. Фили, сдавшись, поднял руки и сказал, что идет спать.

– Отлично, – сказал я с досадой. – А как насчет вашего обещания Хлопушке? Как насчет того, что через пять минут ему принесут хомяка? Выходит, опять мне отдуваться за вас?

– Послушайте, – устало произнес он, – завтра тяжелый день, и надо хоть немного поспать. Может быть, эта крыса объявится утром сама. У них ярко выраженный домашний инстинкт.

Около двух часов ночи Теодор стал для него крысой.

В три часа, когда я все еще руководил поисками, зазвонил телефон. Раз, два, три, четыре звонка. Я подумал, что может звонить президент, если он вдруг захотел сообщить о том, что скажет завтра. Или Джоан – из Бойсе, испугавшись, что не застала меня дома.

Я взял трубку, и оператор Белого дома сообщил, что меня вызывает Хлопушка.

– Где Теодор? – шепотом спросил он.

Я рассказал ему, как обстоят дела. Он принял это мужественно, и я обещал не прекращать поиски, которые продолжались почти до четырех часов утра, когда я тоже выдохся и сдался. Предстоящий день должен был стать судьбоносным, и я рассудил, что должен поспать хотя бы два часа, иначе мне не выдержать. И все-таки было жаль Теодора. По дороге домой мне мерещились раздавленные, короче говоря, мертвые хомяки.

Телефон зазвонил в половине седьмого. Журналисты. Им не терпелось узнать о решении президента, от которого ждали отказа баллотироваться повторно на президентский пост. Они много говорили и требовали подробностей. «Эй-Би-Си», например, необходимо было знать, что президент предпочитает есть на завтрак. Проведя чудовищный вечер и, тем более, ночь, проспав меньше двух часов, я больше всего возмутился именно из-за этого вопроса.

– Откуда мне знать, что он предпочитает на завтрак? Хватит дурацких вопросов.

К семи часам таких звонков было уже около дюжины, и они окончательно испортили мне настроение. Приехала Айда, наша служанка, чтобы приготовить завтрак. Джоан даже думать не хотела о том, что я буду сам себе готовить, и попросила служанку приезжать пораньше.

Я был в душе, когда Айда принесла телефон.

От восторга у нее дрожал голос, пока она произносила:

– Мистер Вадлоу, вам звонит президент.

Она просунула трубку между занавесками, едва не толкнув меня.

– Черт! – вскрикнул я и, пытаясь увернуться, в чем мать родила выпрыгнул из душа, но задел за край бордюра и растянулся на полу.

Айда стояла не шевелясь и не сводила с меня глаз. Телефон стукнулся о пол. Я тер ушибленный бок.

– Вы не хотите говорить с ним?

– У-у, – простонал я, – ох.

Трубка лежала на полу всего в нескольких дюймах от моего уха, и сквозь шум воды я слышал: «Алло! Алло! Мистер Вадлоу, ответьте, пожалуйста».

Айда выключила воду. Мне удалось дотянуться до трубки.

– Да, – прохрипел я.

– Пожалуйста, ответьте президенту, – сказал оператор.

– Прошу прощения, что беспокою вас так рано, – услыхал я голос президента, – но Хлопушка не дает нам покоя из-за своего хомяка. Он говорит, будто вы с Фили знаете, где он. Больше я ничего не смог из него выудить. Вы вправду знаете, где этот чертов хомяк?

Думай, Вадлоу, сказал я себе. Не без труда я вспомнил, как мы обещали Хлопушке найти хомячка, и сказал президенту, что займусь поисками, как только приеду в Белый дом.

Войдя к себе в кабинет, я немедленно собрал особый совет, состоявший из миссис Метц, миссис О'Двайер и, естественно, меня самого. Все агенты службы безопасности и сотрудники Западного крыла были подняты по тревоге. Смотрители прилегающих территорий тоже были оповещены о пропаже. Я приказал убрать из подвала все мышеловки.

Однако у меня оставались вопросы. Есть ли в Белом доме кошки? И существует ли эффективная приманка для хомяков?

Ответы были нужны немедленно, потому что время поджимало.

Я позвонил Фили и рассказал ему о разговоре с президентом и продолжающихся поисках. По его бурчанию я понял, что у него тяжелое утро и ему не до меня. Среди многих талантов Фили было в частности умение забывать о катастрофах, случившихся по его вине, а также делать из других козлов отпущения. В политике это немаловажный талант.

Однако случилось неизбежное. Слухи о пропаже Теодора проникли в прессу. Днем на пресс-конференции только и вопросов было, что о хомяке. Я попросил предоставить мне распечатку.

Итак:

• Предыдущая
• 35/54
• Следующая