Сказки - Почепцов Георгий Георгиевич - Страница 22

• Предыдущая
• 22/75
• Следующая

Он занес руку, чтобы ударить по-настоящему, предвкушая, как сейчас он разделается с этой малявкой. Но маленький мальчик что-то пробормотал себе под нос, нисколечко не пытаясь защищаться. И тут произошло нечто удивительное.

Хмырь, как ни старался, не мог опустить руку вниз.

И тут он закричал:

— Что со мной? Только хотел этого шкета проучить! Да что такое?! Мне теперь всю жизнь с поднятой рукой ходить?

Хмырь продолжал дергаться, но рука все равно не опускалась, а торчала в воздухе, как будто он держался за невидимый поручень.

— Ах ты, малый! Это точно твои проделки. Да я тебя сейчас другой рукой… Ой, не смотри на меня так, я тебя почему-то боюсь…

Взглянув в глаза Евсею, он почувствовал безотчетный страх, развернулся и побежал прочь, разгоняя всех своим воем и торчащей, словно мачта корабля, рукой.

— Ну ты даешь! — произнес Саша.

Все уважительно смотрели на новенького. Что там ветер? Его и по науке вызвать можно. А вот Хмыря укротить не удавалось пока никому.

— Это из какого класса? Новенький, да? Саша, познакомь нас, — понеслось отовсюду.

— Я новенькому школу показываю, — гордо сказал Саша. — Не мешайте.

И они пошли дальше. Подойдя к лестнице, Саша протянул руку вперед:

— Там у нас вход на чердак: среди поломанных парт всегда спрятаться можно.

Но его дальнейшие пояснения остановил Евсей:

— Что-то пить хочется, нет ли у вас студененькой?

Саша хлопнул себя по лбу.

— Сейчас, — заулыбался он. — Хочешь — будет сладкая вода, хочешь простая.

— А студененькая? — переспросил Евсей.

— Конечно!

И Саша быстро повел его к школьной гордости — собственному автомату с газированной водой. Порывшись в кармане, он показал Евсею трехкопеечную монету.

— Смотри! Я, понимаешь, заклинание сейчас скажу — и все будет выполнено. Нас тоже не зря учат.

— Не пойму я, где же колодец? — оглядывался вокруг Евсей.

— Вода тут будет. Берем в правую руку монетку в три копейки, говорим заклинание: «Налей, автомат, сладкой», — и бросаем…

Словно фокусник, Саша закатал рукава и опустил монету в автомат. Тот зарычал в ответ, словно бенгальский тигр на охоте. Затем в стакан полилась вода с сиропом.

Евсей жадно выпил ее, не переставая удивленно качать головой.

— Ну как?

— Студененькая! Мне бы еще…

— Пей! Только теперь чистая будет, у меня больше по три копейки нет.

Саша забрал у Евсея стакан, и туда снова полилась вода.

Евсей онемело смотрел по сторонам. Обошел автомат, погладил его по металлическим бокам, приставил к нему ухо. Потом решил продемонстрировать и свое умение.

— А ну дай-ка и мне. Я сейчас… — Он подмигнул и, взяв копейку из Сашиной ладони, сказал: — Я похитрей тебя буду, за маленькую деньгу сладкой выпью.

— Налей сладкой! — грозно приказал Евсей, бросая монетку.

Автомат заурчал. Теперь Евсей его не боялся, а только снисходительно посмеивался. Кончилось урчание, и из автомата полилась вода.

Евсей заулыбался и отпил полстакана. Но тут же поставил стакан обратно:

— Не сладкая!

Саша захохотал.

— Это и есть ваша счетная машинка, — убежденно сказал он. — Считает здорово. Никак ее не проведешь!

После уроков все гурьбой высыпали на улицу. Одноклассники наперебой болтали с Евсеем, оттеснив Сашу, который плелся позади. Всем хотелось дружить с человеком, который отважился проучить Хмыря. Хотя рука у Хмыря и опустилась сама через пять минут, сегодня он жался к стенке, завидя любого малыша, и даже не думал о мести.

Но вскоре ребята начали прощаться и расходиться. Саша и Евсей остались вдвоем.

— Ну пока, я домой, — говорили, прощаясь, ребята. Саша увидел, что Евсей грустнел, слыша эти слова. Но, выйдя на широкую городскую площадь, Евсей вдруг повеселел, сказав при этом совершенно загадочные слова:

— Это мне подойдет.

Сначала Саша не придал этим словам значения, а потом забеспокоился. Потому что Евсей явно принялся производить в уме какие-то подсчеты.

— Как подойдет? Ты что, Евсей, собрался делать?

— Подожди, не мешай, — отмахнулся от него Евсей.

— Евсей, ты мне скажи, — заволновался Саша. — Ты что тут прикидываешь? Что считаешь? Я же вижу!

— Да вот буду себе дворец строить. Смотрю, хватит ли места. А большей площади у вас нет?

— Ты что, Евсей, это наша центральная площадь, а ты — дворец. Какой дворец?

— Конструкции ДВ-4.

— Чего?

— Дворец для волшебника четырехэтажный — ДВ-4, неужели непонятно?

— Да понятно. Только зачем?

— Мне жить где-то надо? Я, что ни говори, а уже волшебник пятого класса. Мы уже дворец проходили, Только на домашнее задание его не задают — сложно очень. Но я попытаюсь. Вот только не пойму, какое там расстояние до следующего дома?

— Евсей, да ты что! — забегал вокруг него Саша. — Как же ты здесь дворец будешь строить?

— А что? — прищурил Евсей глаз. — Место хорошее, солнечное. Как раз для дворца.

— Да я не про это. Место-то хорошее, да ведь занято уже.

— Кем? Оно же пустое?

— А машины?

— Объедут.

— Как объедут? А если не захотят?

— Я черту проведу, волшебную. Если кто ближе, чем положено, посмеет приблизиться, так сразу и окаменеет.

— А…

— Подожди, не мешай. Надо проверить, как с ветрами тут. Сквозняков не будет?

И отстранив Сашу, Евсей принялся готовиться к постройке. Площадь ему явно пришлась по душе.

И Саша решился на смелый поступок. Не страшась гнева мамы, он предложил:

— Евсей, а может, ты у меня поживешь? Пока.

— Зачем мне у тебя жить? — не оборачиваясь, отвечал Евсей.

— Ну как? Познакомишься с нашей жизнью. Все ведь изменилось. Ты думаешь, тысяча лет — это шутка? Кое-что надо и тебе посмотреть, подучиться, чтоб впросак не попасть.

— Ну ладно, — махнув рукой, согласился Евсей. — Сейчас дворец поставим и к тебе пойдем.

И тут Саша в страхе увидел, что поток машин, остановленный в центре площади невидимой рукой, двинулся назад.

— Ой, Евсей, не надо дворца. Ну совершенно нет времени. Вон видишь, наш троллейбус подходит. Бежать надо. Ой, Евсей, миленький, пошли домой.

Наконец-то они сели в троллейбус.

— Борода все время чешется, — бормотал Евсей, сидя на сидении.

— Да у тебя же ее нет, — удивлялся Саша.

— Это для тебя нет, а раз она у меня была, значит, и осталась, только никому не видна. А вообще тут хорошо. Удобные креслица, мягкие. И едет тихо. Никакого тебе цоканья копыт. Мне нравится. Как называется?

— Троллейбус, — радовался Саша, что еще раз удалось удивить Евсея.

Тут в троллейбус вошла грузная тетенька. Хозяйским оком окинув салон, она остановилась возле ребят.

Саша сразу вскочил, уступая ей место. Но тетеньке больше понравилось место Евсея, и она закричала на весь салон:

— Вот молодежь! Старикам даже места не уступают.

— Да вот же место, — бормотал Саша. А Евсей — тот даже оглянулся, не понимая, о ком идет речь.

— Это о тебе, о тебе я говорю, — возмутилась тетенька, потрясая в его сторону пальцем.

— Обо мне? — поднял брови Евсей.

— Ишь ты какой, молокосос!

— Обо мне? — снова переспросил Евсей. — Да мне, если хочешь знать, больше тысячи лет, а вот сколько тебе?

— Хулиганье! — заорала тетенька. — Обзывают!

— Никто вас не обзывает, — вступился Саша.

— Да тут их целая банда. Милиция!

Хорошо, что они как раз подъехали к остановке, и Саша, схватив за руку Евсея, вытащил его на улицу.

Евсей долго еще смотрел вслед отъехавшему троллейбусу.

— А вот мой дом! — попытался вывести его из раздумий Саша.

— Сам наколдовал? — задумчиво спросил Евсей, считая уважительно этажи.

— Что? А, да, сам. Было такое домашнее задание. В прошлой четверти. Типовой шестнадцатиэтажный. Я и построил себе.

Дорогой Саша принялся втолковывать Евсею, что у них не принято показывать гостя родителям, особенно мамам. И Евсей, став совсем маленьким, кряхтя забрался в Сашин ранец.

• Предыдущая
• 22/75
• Следующая