Сказки - Почепцов Георгий Георгиевич - Страница 18

• Предыдущая
• 18/75
• Следующая

Из-за того, что школы, уже заболевшие, оказывались неинтересными, Иван Михайлович отправился в «здоровые» школы. Он ходил и смотрел, смотрел и сравнивал.

Так он пришел в одну из школ, откуда еще не поступало сообщений об эпидемии.

Было утро. Солнце играло на замках портфелей школьников, бодро спешивших на уроки. Ведь с утра человек всегда весел. И останется таким, если ему никто не испортит настроения. Все было как в любой школе. Только одно… Только одно привлекло внимание Ивана Михайловича: почти каждый школьник нес в руках трубочку для пускания мыльных пузырей. Знаете, те, что продаются в универмагах и игрушечных магазинах.

«Это у них мода такая, наверное», — подумал Иван Михайлович и решил понаблюдать дальше.

Вот остановились трое ребят. Решили, видно, пустить свои мыльные пузырьки по свежему ветерку. И пузыри полетели, светясь всеми цветами радуги. Школьники провожали их радостным смехом.

Иван Михайлович пошел дальше. Но что-то вдруг заставило его остановиться и оглянуться на ребят.

Несколько пузырей лопнули у них над головами, не улетев далеко. И ребята сразу же изменились. Они стали зевать, потягиваться, через силу открывая глаза. О школе они уже забыли.

То и дело останавливались целые группки таких зевающих. И неизменно кто-то из них держал в руках мыльную трубочку. Некоторые бросали свои портфели на землю и укладывались спать прямо на тротуар. Кое-кто брел к ближайшей скамейке.

Иван Михайлович выхватил мыльную трубочку из рук уснувшего малыша и побежал за угол школы, откуда эти трубочки несли школьники. Но за углом никого не было.

Иван Михайлович бросился в лабораторию. Вскоре ему выдали результаты анализа.

— В вашей трубочке, полковник, — сказал ему доктор, — почему-то сконцентрирован этот вирус безделья, против которого мы безуспешно боремся. Нам давно не удавалось выделить так много этой гадости. Может быть, теперь мы его одолеем.

— Наверняка, — с уверенностью сказал Иван Михайлович, но сам тоже не стал сидеть сложа руки.

«Трубки, — решил он. — Значит, все зло именно в них. Надо их немедленно изъять из продажи, если они такие опасные».

Иван Михайлович отправился в универмаг и купил двадцать трубочек для проверки. Но, к его удивлению, в них вируса безделья не нашли. Когда Иван Михайлович пришел покупать трубочки вторично, продавщицы посмеялись над ним.

— Вы что это? — улыбались они, отсчитывая Ивану Михайловичу еще двадцать штук. — Конкурируете с этой старушкой?

— С какой старушкой? — неподдельно заинтересовался он.

— А вы не знаете? Она у нас каждый вечер закупает сто — двести штук.

— И завтра купит?

— Уверены.

— Подождите, и сегодня вечером тоже придет?

— Как часы. Не успеваем свои запасы пополнять.

Вечером, когда на город стала опускаться темнота, Гризелла, перебегая от дерева к дереву, шмыгнула в универмаг. Она покрутилась по этажу, наблюдая, нет ли подозрительных лиц возле отдела игрушек. Тихонько выбила в кассе нужную сумму. И…

Возле прилавка Гризеллу подхватили с двух сторон под руки и бережно отвели в милицейский «газик». Ее так крепко держали, что Гризелле не удалось кинуть в них щепотку своего порошка.

Иван Михайлович поставил перед собой два мощных вентилятора и направил оба на Гризеллу. Грозным голосом он сказал:

— Говорите всю правду!

Гризелла дернулась на стуле.

— Меня вы не сможете усыпить. Все ваши вирусы вернутся к вам с ветерком моих вентиляторов.

Гризелла вся обмякла, тем более, что Иван Михайлович выглядел очень внушительно между двумя крутящимися вентиляторами. Он словно сидел в кабине летящего самолета. И Гризелла вынуждена была все рассказать: и как она покупала трубки, и как наполняла их бездельем, и как раздавала ребятишкам возле школ и садиков.

— Я не виновата, я пошутила. Это безделье не пристает к тем, кто делает все быстро и энергично. При чем же здесь я? — Но, увидев нахмуренные брови Ивана Михайловича, призналась: — Виновата я, виновата. Но вы запишите: я добровольно и чистосердечно рассказываю, как вылечиться от этого безделья. Рецепт один — двигаться! Я только так свою Альбертину на ноги подняла. А этого бездельника Баклушу выбросила на помойку.

И Гризеллу увели в комнату, где замок запирается только с одной стороны. Там она теперь и будет жить.

А всех заболевших ребятишек вывезли на центральный стадион. Директор его выкинул на поле сто мячей и заставил ребятишек бегать. И чем больше они бегали за мячами, тем интереснее для них становилась игра. Ведь они постепенно выздоравливали. Безделье испарилось, словно его и не было.

А Иван Михайлович очень огорчался, что при первой встрече с Гризеллой возле клумбы тем ранним утром он не догадался о ее злых намерениях.

Алеша весело шагал через парк из школы домой. И портфель казался ему легким, и солнышко светило ласково. Не то что утром, когда надо было мчаться во весь дух, чтобы не опоздать.

Алеша взмахнул портфелем, чтобы спугнуть стайку голубей, клевавших что-то на дорожке. Голуби взлетели, но тут же в пяти шагах снова сели неподалеку от вороны, беспокойно глядевшей по сторонам. Алеша даже подпрыгнул, чтобы заставить их всех снова подняться на крыло.

— Эгей! — закричал он, размахивая руками, будто сам собрался полететь с ними. Голуби испуганно взвыли вверх, а ворона почему-то осталась сидеть.

Алеша изо всех сил топнул на нее ногой.

Ворона не испугалась, а лишь нахально посмотрела в его сторону.

Тогда Алеша, размахивая портфелем, бросился в атаку.

Ворона взлетела на сосну и очень удивленно посмотрела вниз.

— Ну ты! — замахнулся кулаком Алеша.

— А птиц обижать нельзя, — услышал он совершенно явственно вороний голос.

— А вот и можно! — Алеша опять топнул ногой. — Все нельзя да нельзя. Детям до шестнадцати в кино — нельзя. Мороженое зимой — лучше не надо. А я хочу, чтобы всем и все было можно. Вот!

— Ты в самом деле этого хочешь? — Алеше показалось, что ворона даже загадочно усмехнулась при этом. Только теперь до него дошло: да ведь она разговаривает! В первую минуту он даже как-то не заметил этой странности.

— А твое какое дело? — решил он поставить на место нахальную птицу.

— Какой ты невежливый…

Алеша опять замахнулся портфелем. Ворона спокойно прикрылась крылом и продолжала:

— А ведь я могу тебе даже пользу принести.

— Ты?

— Конечно. Раз в сто лет любое воронье желание исполняется. Сегодня как раз мой сотый день рождения.

— Так я тебе и поверил — чтобы ты мне такой подарок отдала! Ведь день рождения твой.

— Да у нас же все наоборот. В свой день рождения вороны сами делают подарки. И, к сожалению, тому, кто первый обратит на ворону внимание. Тут выбора нет.

— Неужели первый я? Тогда давай скорей! Если это, конечно, правда. А не то… — Хотя Алеша уже не размахивал портфелем, однако последние его слова были не очень ласковые.

— Мы никогда не врем, — гордо сказала ворона. — А подарочек я тебе сделаю на славу.

Ворона взлетела с ветки и завертелась вокруг его головы. Алеша с опаской следил за полетом, пока голова не закружилась. Когда он открыл глаза, никакой вороны поблизости не было.

«Вот обманщица!» — Алеша поискал ее глазами, не нашел нигде и, раздосадованный, побрел домой.

Внезапно он замер на месте. Закрыл глаза, открыл их и удивленно потряс головой. Прямо перед ним, вместо привычной таблички: «По газонам ходить воспрещается», висела на столбике совершенно иная: «По газонам ходить разрешается».

— Неужели? — не поверил своим глазам Алеша, а потом обрадовался по-настоящему: — Ура! Повезло!

Он еще раз перечитал табличку и смело ступил на траву. А затем, расхрабрившись, прошелся по клумбе с цветами.

Сначала, честно говоря, он ежеминутно оглядывался: не схватит ли его садовник или милиционер за руку. Но, видно, табличка была самая настоящая: никто Алешу не остановил.

• Предыдущая
• 18/75
• Следующая