Остров на дне океана. Одно дело Зосимы Петровича - Крижевич Валентин Иванович - Страница 9

• Предыдущая
• 9/51
• Следующая

Шляпа у старого Джексона была роскошная. Широкополая, с множеством блестящих металлических заклепок, с лихой вмятиной на тулье. Помнится, даже один из американских президентов любил покрасоваться в таком головном уборе. Разглядывая щегольское, но совершенно не подходящее к внешности хозяина сомбреро, Роберт Макгрэйв уныло и зло думал: «Стащил прощелыга где-то в Латинской Америке, когда ошивался там в „зеленых беретах“… Скажи на милость, живет же такая поганка на свете…»

Словно почувствовав мысли Роберта, Джексон поднял голову, оторвавшись от записей в конторской книге. Из-под полей шляпы блеснули узкие глаза над оплывшими щеками и немигающе уперлись в Роберта.

Роберт, сидевший в отдалении на обшарпанном стуле, невольно выпрямил спину, но взгляда не отвел.

— Макгрэйв, тебе причитается 27 долларов 48 центов по окончательному расчету, — проскрипел Джексон. — Получи их у бармена вот по этой записке и катись ко всем чертям со своей принципиальностью. Может, она тебя прокормит.

Роберт подошел г столу, взял записку и потом уж только заговорил:

— Ты, недобитая зеленая лягушка, я уйду, но попомни — кто-нибудь проломит твою шляпу… Вместе с черепом.

— Топай, топай! Бешеный пес кусает сам себя, — осклабился в ехидной ухмылке Джексон.

Роберт зашел в бар, подал бармену записку. Тот глянул в нее, смахнул бумажку в ящик, а Роберту отсчитал из выручки положенную сумму. Роберт сгреб деньги в карман, оставив на стойке мелочь.

— Плесни мне содовой, Дик.

— Без виски?

— Без.

— Ты что — бросил пить?

— Нет, меня выбросили на улицу. И даже самый лучший гадальщик Нью-Йорка не скажет, когда я вновь найду работу… А на двадцать семь долларов протяну как-нибудь неделю без особых забот.

— Не надо было задираться с хозяином. Ну, взгрел он этого итальяшку…

— Не взгрел, а избил, и не итальяшку, а моего товарища по работе, кто бы он ни был, хоть африканский пигмей… Между прочим, не подставь этот итальяшка страховочный упор вовремя, меня еще месяц назад придавило бы машиной, сорвавшейся с домкрата. И сгинул бы я в вашей вонючей норе ни за что ни про что.

— Ты знал, к кому нанимаешься…

— А что мне было делать? Три года на мели, в кармане ни цента. Копы[6] уже грозились упечь в тюрьму за бродяжничество… Возможно, там и лучше, а? Хоть крыша над головой и похлебка каждый день.

Роберт допил содовую, кивнул бармену Дику на прощанье и вышел на улицу. По бетонным ущельям Нью-Йорка серым туманом расползались сумерки. Подлый Джексон специально выбрал такой момент. В ночлежку, что по карману таким, как Роберт, сейчас не пробьешься. Придется искать свободное «королевское ложе» — вентиляционную решетку метро. Ночи стали холодными, со стороны океана тянуло сыростью, а из-под решетки просачивается приятное тепло. Решетка, конечно, крайний случай, но в его положении неразумно тратить деньги хотя бы на самый дешевый отель. Ведь даже простой бутерброд с чашечкой кофе пробивал в бюджете Роберта дыру размером в 3 доллара.

Он зашагал из припортовой окраины города ближе к центру. Там было больше полицейских и не всякий бездомный отваживался туда заходить. Незанятую решетку нашел довольно быстро. Достал из-за пазухи куртки толстую многостраничную газету, которой предусмотрительно запасся в баре, расстелил ее поверх чугунных ребер и прилег на бок, подсунув под голову кирпич, валявшийся тут же. Видно, тоже изголовье какого-то неприкаянного ночлежника…

Лежать было жестковато, но неудобство компенсировало легкое тепло, струившееся из чрева нью-йоркской подземки. Главное, чтобы не пошел дождь. Непромокаемых газет в Штатах пока не догадались выпускать…

Роберт был сыном фермера средней руки из штата Арканзас, что позволило ему в свое время выучиться на механика по судовым двигателям. Устроиться в солидную трансконтинентальную компанию, как рассчитывал, не удалось. Однако и у владельцев каботажных прибрежных флотилий зарабатывал неплохо. Затем ему дважды не повезло — дважды его хозяева терпели банкротство и вынуждены были для погашения займов продавать суда, лишая этим самым работы сотни моряков. Первое увольнение Роберт перенес безболезненно, потому что быстро нанялся на небольшой сухогруз. А после второго увольнения и начались его мытарства.

Пробовал подрабатывать мусорщиком, сторожем зоопарка, грузчиком в крупном универсальном магазине. Здесь он растянул сухожилия на правой руке, пытаясь удержать контейнер с посудой, соскальзывающей с погрузчика. Хозяин вежливо, но по-деловому дал понять

Роберту, что с больной рукой он ему не нужен. «Коль уж не везет, так до конца», — подумал Роберт.

Некоторое время парня поддерживали деньги, накопленные за период работы на суднах. Пособия по безработице он не получал, так как не вписывался в какие-то там правила. На чековую книжку он молился, как на библию, берег ее, как последнюю соломинку, за которую можно будет ухватиться в критический момент. И он наступил. Если такой момент очень ждешь, он обязательно наступит.

Полоса невезения продолжалась. Однажды с острой болью в животе Роберта подобрала патрульная полицейская машина и отвезла в какую-то больницу. В приемном покое люди в зеленых халатах брезгливо осмотрели больного и напрямую спросили у полицейских: а есть ли у этого бродяги деньги, чтобы оплатить лечение?

Роберт, несмотря на резкую боль, рвавшую низ живота и отнимавшую все силы и внимание, услышал вопрос врачей.

— У меня… есть… чем… заплатить… — простонал он и, пошарив за подкладкой куртки, достал замусоленную чековую книжку.

Операция аппендицита и недельное пребывание в больнице обошлись Роберту без малого в две тысячи долларов. Остатки того, что он копил пять лет, как ветром сдуло. Следовало бы еще с недельку подлечиться, но чековая книжка не позволяла — на ней оставалось 50 долларов, не хватило бы и на полдня пребывания в больнице.

Оберегая заживающие швы, Роберт старался меньше двигаться. За неделю он проел 29 долларов и 21 оставил в ночлежке. Дальше пришлось перебиваться случайными подработками, экономя каждый цент. К родителям Роберт не мог поехать. Он до сих пор помнил вечные Жалобы отца на нехватку капитала.

Джексон, как хищный гриф, зорко выхватывал из массы безработных таких доходяг, как Роберт. Вообще-то он предпочитал нанимать в свое заведение бесправных латиноамериканцев, нелегально проникающих через границу в поисках работы, но Роберт привлек его внимание отличным знанием техники. Джексон подпольно перепродавал краденые автомобили, и потому более-менее порядочные специалисты обходили его сомнительный бизнес стороной.

Под утро тепло снизу уже не могло уравновесить холод сверху. Роберт поднялся, отряхнулся, сложил аккуратно газету, сунул ее за пазуху и направился в ближайший сквер. Возможно, там жгут опавшие листья и бумажный мусор — неплохо бы обогреться у огня.

В сквере оказалось пусто. Дым от костра нигде не курился. Только слуги благополучных жителей Нью-Йорка прогуливали собак. Роберт сел на скамейку, вобрал голову в воротник куртки и притих.

Коренастый метис в клетчатом плаще вел по аллее на поводке длинную, как дорожный шлагбаум, таксу. Роберт почему-то ей не понравился. Такса остановилась возле скамейки и начала лаять на сидящего на ней человека.

• Предыдущая
• 9/51
• Следующая