Серийные преступления - Ревяко Татьяна Ивановна - Страница 83

Но первым сокамерником Маслича стал… Дзюба. И именно с ним Шурик поделился своей мечтой. Дзюба выказал прилив энтузиазма. Соратники тут же дали клятву, что съедят любого третьего, кого им подсадят в камеру. Третьим оказался человек под названием Люля. Вечером Маслич набросил на Люлину шею удавку, а Дзюба стал держать его за брыкающиеся ноги. Люля брыкался отчаянно. Пришлось вмешаться охране. Люлю перевели в другую камеру. И теперь он молился на тех охранников, которые оформили этот спасший ему жизнь перевод.

Вслед за истеричным Люлей в камеру попал Голузов. Человек солидный, хорошо узнавший себе цену — за пять-то ходок! Есть его было не с руки. И тогда друзья поделились с ним своими планами. И Голузов отнесся к этим планам благосклонно и с пониманием. Стали ждать четвертого. Но он не шел. Кого-то хранил Бог. Напряжение в камере нарастало. И тогда… Правильно: съели Дзюбу. Они разбудили его среди ночи. Накинули на него удавку. И задушили. У запасливого Голузова было лезвие. Им-то он и расчленил тело покойного и доверчивого Дзюбы. Есть сырого Дзюбу не хотелось. Поэтому друзья нашли кусочек ваты, нагрели его на лампочке, когда вата начала тлеть, раздули огонь, запалили факел из скрученного жгутом одеяла. В унитазном бачке сварили несколько кусков. Сытно поели. Убирать не стали. Оставили все, как есть. И легли спать, возможно, что и пожелали друг другу спокойной ночи.

И они добились своего. Из колонии отвезли в Барнаул. Какая-никакая, а все-таки смена впечатлений. Потом Маслича вернули обратно, но не в колонию, а в рубцовский СИЗО. Там он сидел и ждал, когда с ним будут проводить следственные действия. Он опять сидел не один. Квадратные метры карцера делили с ним Разгуляев и Митронов. Люди в тюремном мире не новые. На свою беду, Разгуляев затеял играть в карты с не отягощенным даже остатками человеколюбия Шуриком. И имел неосторожность проиграть. Маслич сначала требовал вернуть долг по-хорошему. А потом взял да и придушил Разгуляева. Вот и нашли поутру в карцере еще один труп.

Никого в Москву, в институт Сербского не повезли. Мечты рухнули. Обоих людоедов признали вменяемыми по месту нахождения. Голузов получил на полную катушку. То есть 15 положенных лет. Ну а Шурика Маслича суд отправил тренироваться мазать «лоб зеленкой». То бишь, ждать расстрела.

Все? Ни черта подобного. Маслич не думал отказываться от своей мечты. Начальство барнаульского первого изолятора имело неосторожность поместить его в одну камеру с еще одним человеком. Надо ли говорить, что и того обнаружили мертвым. Маслич действовал обычным своим порядком. Сначала задушил. Потом аккуратно разрезал. Извлек печень. Попытался по старой привычке сварить. Но не позволили условия. Тогда Шурик вернул недоваренный орган на место. И опять-таки лег досыпать положенные часы. Изумленной тюремной публике объяснил, что накануне зашел меж ним и напарником по ожиданию исполнения приговора задушевный разговор. Шурик был предельно откровенен и рассказал в подробностях обо всех своих приключениях. Напарнику они не понравились. Не понравился ему и сам Маслич. О чем последний немедленно был поставлен в известность. Шурик не терпел критику с детства. Посему и решил принять меры…

Теперь его будут судить. Уж так у нас положено. Смена впечатлений нашему людоеду гарантирована.

(Т. Корупаева. Версия-плюс, № 15, 1996)

После шести лет криминальной деятельности, в результате которой 65-летняя Робин Силерс обчистила 52 банка, полиция Бостона (штат Массачусетс, США) наконец схватила ее.

Пресса окрестила неутомимую бабулю Робин Гудом в юбке, так как все деньги, изъятые у богатых, она раздавала бедным.

За время своей преступной карьеры эта внешне скромная вдова в бифокальных очках и с палочкой в руках облегчила банки Бостона, Броктона и Салема на общую сумму 195 тысяч долларов. Всю добычу она отдавала в фонды помощи потерпевшим от стихийных бедствий, помощи животным, в агентства по защите детей, в приюты для бездомных и на десятки других социальных программ.

Несмотря на возраст, г-жа Силерс очень подвижная и энергичная женщина. Немощной и беззащитной же прикидывалась, чтобы сбить с толку полицию. С 1990 года она под вымышленным именем жила в Бостоне, и никто из окружающих не подозревал о ее преступном хобби.

— Я потрясена, — говорит ее соседка. — Уже несколько лет я приглашала Робин по два раза в неделю на чай. Мы вместе пекли печенье на церковные праздники. Я не могу поверить, что она грабительница.

Госпожа Силерс признает, что нарушила закон, и готова понести наказание. Она не раскаивается — лишь сожалеет, что причиняла неприятности банковским служащим. И утверждает, что ею двигало только чувство горести за несправедливость, которая царит в мире. Кстати, эта странная преступница никому не причиняла физического ущерба и даже не направляла ствол пистолета на людей. Никогда не брала из банка более 7000 долларов и ни цента не оставляла себе.

Однако обвинители требуют максимальной меры наказания и надеются, что этот случай станет примером «всем, кто думает, что могут быть „хорошие“ оправдания для нарушения закона»…

(Версия-плюс, № 14, 1996)

Почти все украденное рецидивист отдавал детям, которых бросили родители.

Казанская милиция выследила 23-летнего вора по кличке Крокодил Гена, который в почти полусотне эпизодов квартирно-садовых краж демонстрировал неповторимый авторский почерк. Помимо обычных трофеев, вроде дензнаков и ценного барахла, вездесущий тать (ареал деятельности — шесть районов, включая пригород) налегал на детские игрушки, престижную косметику и нижнее дамское белье. Из одной квартиры, например, игнорируя дорогую норковую шубу, он уволок магнитофон-игрушку «Джаз», театральный бинокль и три банки яблочного варенья. А через пару месяцев вернулся и прихватил досадно забытую игровую приставку «Денди». Другие хозяева недосчитались набора цветных карандашей и фломастеров, кукол Барби и Синди…

Следствие установило, что добытыми трофеями юный вор-рецидивист (первая ходка за кражу в шестнадцать, вторая — в восемнадцать лет) великодушно делился с Димитровградским детдомом Ульяновской области, куда родная мама определила его в трехмесячном возрасте.

У Гены внешность худосочного подростка, которую он успешно использовал в качестве преуспевающего «форточника». Он не пьет и не курит, не играет в азартные игры и не откладывает на черный день. А барыш от краденого и проданного по демпинговым ценам спускает на «красивую жизнь».

Психиатрическая экспертиза признала странного воришку полностью вменяемым. Но не надо быть Зигмундом Фрейдом, чтобы разглядеть в Гениной аномалии этакий синдром «недогулянного детства». По данным республиканского центра защиты детства и материнства, им поражено около трети наших современников. Вот у Гены авитаминоз материнской ласки и заместился краденым женским бельем и использованной косметикой. Ведь в отличие от киношного Деточкина, который благодетельствовал анонимно, Гена лично вручал подарки обалдевшим от счастья детдомовцам. А растроганным воспитателям вчерашний зек и уволенный за «правдоискательство» кочегар пригородной фермы заливал о своей высокооплачиваемой работе.

Примет ли во внимание это обстоятельство наш строгий, но справедливый суд? Как и чистосердечное признание в воровских эпизодах. И содействие следствию путем передачи секретов профессионального мастерства. Облегчив душу на допросах, теперь Геннадий мечтает обратиться к пострадавшим и потенциальным жертвам: не вводи в соблазн! Не демонстрируй буржуазную крутизну: для бывших детдомовцев это просто невыносимо.

(Б. Вишневский. Версия-плюс, № 20, 1996)

Астролог Павел Глоба, приехав в Пермь, предсказал: «В Перми появится маньяк…» Неведомо, был ли сей субъект среди слушателей Глобы, «впитал» ли он предсказание, как зомби, но через некоторое время в городе действительно появился маньяк. Его жертвами становятся женщины.