Божественные головоломки, или Война за любовь (СИ) - Фирсанова Юлия Алексеевна - Страница 54

- Не жилец! - шепнул кто-то сзади.

Эти движение и голос вернули девушку к реальности из состояния ступора. Она встряхнулась, процедила:

-Не торопитесь хоронить! - и принялась быстро, четко, лишь самую малость лихорадочно действовать. Раздала добровольным помощникам миски с мазью, зачерпнутой из котелка, а сама, решительно отодвинув заботливого воина, шагнула к самому тяжелому больному, из тех, кого Нрэн уже записал в расход.

Опустившись на колени рядом с ложем, аккуратно и бережно начала накладывать толстый слой целительной смеси на плоть, казавшуюся сплошной раной. Закусив губу, лордесса обрабатывала недвижимое тело, потом с помощью пары воинов, перевернула зачисленного в покойники и нанесла мазь на спину. Ожидая, пока возмущенно пузырящаяся мазь перейдет к состоянию корочки и посветлеет, целительница встала, проверяя, как идут дела у других пострадавших.

Шипение сквозь стиснутые зубы и стоическое гнетущее молчание, каковое зачастую бывает страшнее откровенных стонов, сменилось облегченными вздохами, кряхтением, матерком и грубоватыми шутками, характерными для ликующей компании солдат, имеющей мало общего с утонченно интеллигентным обществом. Радость нет-нет да прорывалась крепким словцом. Правда, в присутствии леди-спасительницы мужчины, стряхивающие с себя крошку отработанной мази и почесывающие новую кожу, старались попридержать язык. С точки зрения Элии у них это почти получалось, лордессе же надлежало малость смутиться, что она и сделала, став еще более милой от стараний сохранить деловитый вид. Отвернувшись к ложу больного, девушка стала обстукивать засохшую корочку со своего пациента. Тот так и не очнулся, но принцесса видела: предсмертный обморок перешел в глубокий здоровый сон, укрепляющий силы. Голоса поправляющихся людей, осыпающих спасительницу искренними, пусть и не слишком изысканными благодарностями, звучали все более громко, но и они не потревожили исцеленного.

Один парень, брата которого Ли вытащила почти из могилы, рухнул перед лордессой на колени и звучно чмокнул перепачканные мазью пальцы спасительницы. Потом украдкой сплюнул горькую мазь.

Еще один курчавый, жгучий брюнет со шкодливыми глазами, избавившись от повязки на бедре и боку, уточнил внешне совершенно почтительно (таковую мину может сохранять только записной хохмач и балагур):

- Так вы, стало быть, леди, любую болезнь уврачевать можете?

- Любую, не любую, но многие. Меня хорошо учили, - ответила Лиесса, поднимаясь на ноги и отряхивая штанины.

- А вот если в мудях чевой-то чешется, это какой недуг или еще чего? - лукаво прищурился молодой мужчина.

- А мыться почаще не пробовал? - так же серьезно в тон остроумцу ответила богиня.

- Пробовал, не помогает, - преувеличено печально вздохнул шутник.

- Что, через полгода опять чешется? - сочувственно уточнила киалонка под громовой хохот мужиков.

Веселье захватило всех: сначала прокатилось по палатке с выздоравливающими, выкатилось наружу и привольно загуляло по ночному лагерю, среди не расходившихся далеко, все ждавших вестей солдат, передающих друг дружке подробности.

- Доброй ночи, воины, - сочтя свой долг исполненным, пожелала лордесса. Она насмешливо подмигнула ничуть не обиженному остроумцу и сопровождаемая пожеланиями всяческого благополучия, благодарностями и почетным эскортом из пяти мужчин, едва не передравшихся за право проводить девушку и нести ее сундучок, вернулась к палатке командира.

Его высочество все еще терзал Дина в той самой комнате, где совсем недавно проходил ужин. Бог расхаживал вдоль стены и выстреливал вопросами, выспрашивал мельчайшие подробности сновидения. Он скрупулезно восстанавливал каждое слово Хранителя, способное пролить свет на нападение демонов в частности и происходящее в мирах в целом. Киалонец стоически терпел, стоя навытяжку перед богом, только следил за его перемещением взглядом: шесть шагов вправо, четкий по-военному разворот, шесть шагов назад. Он отвечал и отвечал, чуть заплетающимся после пережитых волнений и усталости языком. Отвечал и отвечал.... Уже самому Элегору начало казаться, будто допрос длится вечность, и он вовсе не герцог Лиенский, а юный лорд Дингорт, и он с начала времен стоял перед воителем, а тот всегда ходил туда обратно по комнате. Поэтому сестру Дин встретил, как спасительницу, вырвавшую его из замкнутого круга жуткой иллюзии. Теперь внимание педантичного бога оказалось поделено между двумя жертвами.

- Одного не понимаю, почему в Лоуленде пытками занимается Энтиор? Он же просто щенок по сравнению с Нрэном! - мысленно взвыл герцог, жалуясь принцессе.

- Потому что у нас гуманное государство! - торжественно заявила богиня. - Физические терзания самой высшей пробы еще куда ни шло, но не давление на психику!

- А-а-а! - 'догнал' бог, ни разу в жизни даже от самых истовых патриотов не слышавший словечка 'гуманный' по отношению к любимой отчизне.

- Все пострадавшие исцелены, командир, - отчиталась Лиесса, вставая радом с братом. Реверанс в брюках выглядел бы самым нелепым образом, поэтому девушка ограничилась полупоклоном.

- Насколько? - уточнил Нрэн, наверное, ожидая процентной выкладки со схемами-графиками этапов выздоровления.

- Полностью, - удивленными крыльями взметнулись ресницы над синими звездчатыми глазами. - Солдаты избавлены от ожогов. Те, чьи раны были значительны, спят, восстанавливая силы, но завтра, полагаю, смогут встать в строй. Желаете лично осмотреть их?

- Нет, - качнул головой воитель. Врать ему в лицо стал бы разве что злейший враг, а киалонку мужчина таковой не считал.

- Вы оба - молодцы, достойно сражались с демоном, проявили заботу о людях, - серьезно констатировал Бог Войны, скрестив на груди руки.

- У меня предсмертный бред, или Нрэн и впрямь нас похвалил? - на мысленной волне изумился Элегор, впервые удостоенный доброго слова от сурового молчуна принца, обидно только, что под личиной.

- Или я тоже умерла, или чудо свершилось! - подтвердила Элия столь же удивленно.

- Нет, ты бы такими глупыми видениями страдать не стала, - убежденно заявил герцог. Элия всегда оставалась для друга истинным образцом практичного и трезвого взгляда на все нелепости мира.

А Нрэн между тем продолжил резко посуровевшим тоном:

- Но впредь любые сведения, касающиеся магических, демонических и иных сил того же рода докладывайте мне незамедлительно. Вас извиняет только незнание и неумение подчиняться армейской дисциплине. Полагаю, подобного больше не повторится, - последняя фраза звучала как 'уверен, мой приказ исполнят!'

Дин и Лиесса дружно закивали. Смертные не могли и не должны были реагировать иначе на слова бога. Куда уж им! Даже могущественные сверхъестественные создания не часто осмеливались возражать Нрэну, на стороне которого была не только абсолютная уверенность в своей правоте, но и все самые веские средства для ее доказательств, в которые дар риторики, разумеется, не включался, зато входил могучий меч и совершенное искусство владения им.

- Спать будете в моей палатке, - продолжил принц, не предлагая, а распоряжаясь с уверенной твердостью, - займете свободные помещения для адъютанта и гонцов. Я буду охранять лагерь. Если утром ваш Источник не объявится, вызовите его сами. У меня есть вопросы. Слишком о многом он умолчал, давая поручение.

'Да, - единогласно решили боги, - завидовать бедолаге, о котором в таком ключе говорил Бог Войны, не стоило. Лучше уж пережить еще десяток нападений демонов всех мастей, чем беседовать с настроенным столь 'доброжелательно' воителем'.

- Вы не станете больше сопровождать нас? - с печальной серьезностью уточнила Лиесса, не протестуя, не умоляя с заламыванием рук и слезами, как обыкновенно, не выяснив все толком, начинали вести себя очень многие женщины.

- Я дал согласие, не в моих правилах менять решение без веской причины, - вскинул бровь Нрэн.

Он не стал пускаться в разглагольствования о беззащитных киалонцах, коих воинская честь не позволила бы ему бросить на произвол судьбы только из-за того, что местные Силы утаили информацию о степени сложности проблемы. Умолчал воин и о том, что оставь он сейчас молодых дворян, им наверняка не выжить. Вряд ли бог пекся о сохранении достоинства Дина и Лиессы, скорее, не счел нужным тратить время на объяснение очевидного. Сочтя разговор законченным, принц вышел из комнаты, не выясняя, осталось ли что-то непонятным собеседникам.