Божественные головоломки, или Война за любовь (СИ) - Фирсанова Юлия Алексеевна - Страница 49

- А как вы полагаете, принц, зачем вообще кто-то напал на храм в глухомани и уничтожил Хранителей? - поинтересовалась девушка, поддерживая пусть не слишком подобающую для застолья, но волнующую всех присутствующих тему.

- Ешьте, - велел Нрэн обоим киалонцам, затаившим дыхание в ожидании очередной порции откровений, но все-таки ответил: - Они пришли, чтобы забрать нечто, хранящееся под алтарем, и сделали это. Хранителей уничтожили, потому что они были помехой.

- Или пробились к алтарю, получили то, за чем пришли, и уничтожили всех, чтобы никто не узнал о случившемся? - предложил несколько иной вариант развития событий юноша и с готовностью сунул в рот самый неаппетитный вареный кругляш сиреневого цвета с багровыми прожилками. Судя по мерзкому виду, овощ был чрезвычайно питательным и полезным. Ответы на вопросы были лучшей приправой к самой омерзительной пище, хорошо еще за ужином не подали утренней каши-размазни. Наверное, секрет ее приготовления остался у повара Граммена. Во всяком случае Элия и герцог всей душой надеялись на чудо!

- Нет, - качнул головой Бог Войны, - если они желали сохранить рейд в тайне, оставили бы засаду на любых визитеров. Но, допускаю, Хранителей уничтожили, потому что, по мнению нападавших, помешать могли лишь они. Строить более точные предположения сложно, мало данных. Спросить и допросить пока некого.

- Интересно, какую же реликвию забрали из Храма? - задался почти риторическим в силу вышеозвученных причин вопросом Дин, доблестно сражаясь с ярко-красными миниатюрными вареными морковками.

- Чем бы оно ни было, если ради него устроили такую бойню, истребив почти неуязвимые создания, кому-то очень недоброму оно чрезвычайно понадобилось, - в тревоге промолвила Лиесса и сделала закономерный вывод, - а значит, понадобилось не для благих целей. Воистину, слухи о том, что темные собираются с силами могут быть оправданы.

Нрэн молча кивнул. Может, и хотел успокоить девушку, однако ее слова слишком походили на правду, чтобы мужчина мог позволить себе лживо утешительные речи, да и не умел он утешать. Куда успешнее Бог Войны привык решать проблемы с помощью меча. Вот паренек киалонец тот потянулся к сестре, ободряюще сжал ее руку, подмигнул. Принц на такое был не способен, поэтому выдвинул рациональное предложение:

- Выпей чаю, он хорошо успокаивает.

- А меда нет? - Лиесса с тайной надеждой обвела взглядом стол.

- Меда нет, - бог искренне пожалел, что не захватил с собой этот омерзительно сладкий продукт.

- Тогда я лучше выпью вина, - решила лордесса, пригубила бокал со столовым красным и занялась перепелкой.

За все время ужина разговор о делах больше не заходил, ибо и лоулендскому принцу и киалонцам было ясно, пока Скалистый Источник Безумия не известит путешественников о дальнейшем маршруте, планировать ничего нельзя. Единственное о чем обмолвился коротко Нрэн, что спектакль на тему романтического увлечения прелестной киалонкой следует продолжать, тем паче, что зрители и не думали расходиться, вернее, разлетаться.

Поэтому первым палатку командира покинул герцог, съевший нынче за ужином больше отвратительных вареных овощей, чем за последний десяток лет минимум. Только мамочке удавалось прежде запихнуть в любимого сыночка столько гадости да и то лишь в пору раннего детства, позже Элегор в совершенстве овладел искусством выплевывания невкусной еды на максимальное расстояние с широким радиусом поражения и отстоял этим методом свои вкусовые пристрастия.

Лиесса, разумеется, задержалась наедине с 'трепетным поклонником'. Назвать таковым Нрэна, не опустив кавычек, было невозможно, не погрешив против истины. Скрытный, неразговорчивый, замкнутый - сколько угодно, даже чувственный, страстный и темпераментный, но не трепетный. Бог Войны был великолепен в постели, а вот ухаживать и выказывать чувства, какими бы глубокими они ни являлись, способен не был. Конечно, молоденькая девчушка из миров не могла сравниться с великолепной Богиней Любви, принцессой Лоуленда, в ее присутствии Нрэн не испытывал и тысячной доли стеснения, какое охватывало его в обществе неверной возлюбленной, однако, красноречия это принцу никак не добавляло. Да еще проклятый голод плоти, играючи разбуженный Элией. Голод, заставлявший его жадно исподтишка следить за грациозными движениями киалонки, дыханием, вздымающим грудь под тонкой блузой с высоким глухим воротом, застегнутой на дюжину маленьких пуговок, тонкими запястьями, показывающимися время от времени из кружева манжет, колыханием длинной юбки, обрисовывающей линию бедра... Бой мог бы принести краткое облегчение, но сражений не предвиделось. Хорошо еще, за ужином ни лордесса, ни ее брат даже не догадывались, какие мысли бродят в голове Меча Лоуленда. Позор! Он едва мог держать себя в руках и почти предвкушал возможность снова сжать девушку в объятиях, разыгрывая шпионов. А та, наивная, улыбалась и говорила, восторженно сияя синими глазами:

- Спасибо за ужин, ваше высочество.

- Я должен был пригласить вас, - педантично напомнил принц.

- Да, конечно, наш спектакль, - деловито согласилась Лиесса и весело, похоже, этот розыгрыш забавлял юную колдунью, прибавила: - Как хорошо, что вы напомнили!

Красавица принялась ожесточенно покусывать губки, мгновенно набухшие пунцовой розой, пощипывать зарозовевшие щеки и чуть-чуть растрепывать волосы. Потом девушка расстегнула четыре пуговички на воротнике-стойке, открывая ямочку между ключицами, и Нрэн отвел глаза. Длиннополый камзол без рукавов, наброшенный сверху на рубашку, скрыл его реакцию на маскарад, только вот с личными соображениями о том, что лучше бы Лиесса передоверила навести такой беспорядок в своем облике натуральными средствами с помощью собственных рук и губ мужчина ничего поделать не смог.

- Годится? - не найдя зеркала в помещении, лордесса спросила мнение бога.

- Еще кое-что, - уступив искушению, Нрэн протянул руку и расстегнул две пуговицы на блузке, а третью оставил в петельке лишь наполовину. Кожа девушки на ощупь оказалась именно такой, как он думал: теплым, нежнейшим шелком, наверное, от поцелуев на ней долго краснели бы следы, а значит.... Уже почти не думая, лишь дав себе команду остановиться после первых трех, принц притянул лордессу к себе и прошелся долгими поцелуями от ее шеи и ниже, впрочем, не настолько низко, насколько хотел. Перед внутренним взором бога еще мелькали весьма красочные видения о разорванной блузке и тончайшей нижней рубашке, о маленьких розовых сосках на упругих грудях, накрытых жадным ртом, о сметенной со стола вместе со скатертью посуде и роскошном блюде всему на замену, когда Нрэн, отстранившись, сухо пояснил:

- Теперь достоверно. Таких следов самой не сделать.

- Понятно, - поблагодарила девушка, положив руку на грудь, ее дыхание сбилось. Наверное, он слишком сильно стиснул ее в объятиях. Лордесса отступила к выходу из палатки, за пологом которой стояли на страже бдительный караул и сидело несколько посыльных, не утративших иллюзий по поводу стоицизма своего командира лишь в силу заклятья, не пропускавшего из помещения наружу звуки. У самой двери Лиесса подняла глаза на Нрэна и промолвила чуть громче, почти благоговейно: - Теперь знаю, кто привнес красоту в стены Граммена! Прикосновение мастера чувствуется даже в простом походном убранстве! Смертным остается лишь восхищаться: чувством красоты и соразмерности, свойственным богам в большом и малом! Вы удивительны, принц, не только величайший воин миров, но и тонкий художник в душе, как должно быть счастлива та, которой вы подарили свою любовь!

Лиесса выскользнула из палатки, а Нрэн с горьким сарказмом повторил слова девушки:

- Счастлива....

Да, конечно, Элия бывала счастлива. Только его любовь никакого отношения к сему состоянию не имела. Что мог подарить великолепной богине грубый солдафон, которого лишь неопытная девчонка сочтет тонким художником и великолепным любовником? Что бы он ни бросил к ногам богини: сокровища, миры, головы поверженных врагов, свою жизнь, сердце, душу, - все в пустую. Лишь таинственная, исполненная снисхождения полуулыбка, или, что гораздо хуже, недовольный изгиб бровей.