Монмартрская сирота - Буссенар Луи Анри - Страница 7

• Предыдущая
• 7/65
• Следующая

— По какому праву?

— По праву сильного.

— А уверен ли ты в своем праве и своей силе?

Фрэд, бледный, со зловещим лицом и налитыми кровью глазами, сделал несколько шагов вперед и крикнул:

— Ах ты подлый выродок! Да я сотру тебя в порошок одним щелчком!

Ковбой залился звонким смехом, раскатившимся по всему Полю и донесенным эхом до «салуна», где на минуту прекратилась попойка.

Смех его подействовал на колосса, как укус слепня на быка, и окончательно привел его в ярость.

— Я, Фрэд Рэнджер, убил двенадцать человек! Береги свою шкуру! — заревел он, задыхаясь от злобы.

Не теряя спокойствия, ковбой крикнул ему в ответ:

— Бедняга! Вскормившая тебя свинья могла родить лишь борова; а боров, как известно, годен только на жаркое, а не в ораторы. Поэтому советую тебе замолчать. Ты надоел моим молодцам своей болтовней. Ступай, проспись после «тарантуловой» настойки и пощади наши уши!

— Трус! Трус! Трус! Говорить-то ты горазд, а подойти ближе трусишь… сидишь на своей козе… Не бойся, я без оружия!

С ловкостью акробата ковбой перескочил через голову своей лошади, причем седло и стремена остались неподвижными, точно его выбросило какой-то пружиной.

Он бросил на землю нож и револьверы и, остановившись перед гигантом, сказал ему:

— Ты назвал козой мою лошадь… Предупреждаю тебя, что Букин-Билли-Гильом Бараний Прыжок страшно самолюбив, и он не простит тебе обиды, если ты перед ним не извинишься.

Разговор принимал все более и более забавный характер, и спутники ковбоя, посмеиваясь, ожидали, чем все это закончится.

Золотоискатели были взбешены. У Фрэда показалась на губах пена.

Элиза и Колибри стояли у настежь открытой двери хижины и радостно улыбались Черному Орлу.

Золотоискатель приготовился к бою и бросился на противника, не доходившего ему и до плеча, с намерением убить его своими огромными кулаками, твердыми и тяжелыми, как два молота.

Изумительно ловким, почти неуловимым движением ковбой уклонился от удара и угодил колоссу кулаком в лоб. Тот глухо завыл, пошатнулся, как от удара дубиной, и подался назад.

Бандиты, которых устрашала сила Фрэда, оцепенели от изумления: возможно ли, чтобы удар кулака так подействовал на гиганта и сделал неспособным к бою его, непобедимого Фрэда, свернувшего голову уже не одному сопернику?

Это было тем досаднее, что победителем был ковбой, то есть один из тех непримиримых врагов золотоискателей, с которыми они так же не ладят, как кошки с собаками.

Фрэда пытались ободрить криками, но напрасно — от страшного удара он потерял сознание.

— Что, довольно с тебя, а? Отвечай-ка, герой, убивший двенадцать человек, — потешался над ним ковбой. — Думаю, что хватит: я очень постарался. Теперь мне остается только расписаться на твоей физиономии на память о нашей встрече.

С этими словами он откинулся всем корпусом назад, коснулся одной рукой земли и, подняв ногу, провел шпорой по лицу гиганта, оставив длинный глубокий след от правого виска до левого угла нижней челюсти.

Нужно заметить, что колеса мексиканских шпор очень широки и имеют острые, как наконечник стилета, зубья.

Брызнула кровь, и несколько прядей волос осталось на этом странном орудии пытки.

Это и была подпись Стального Тела, поистине ужасная, ибо оставалась навсегда.

Кровопускание привело золотоискателя в себя — он с ревом хищного зверя бросился на ковбоя и схватил его поперек тела.

Все, кроме друзей последнего, ожидали, что молодой человек будет раздавлен в ужасных тисках.

Тот, однако, не сопротивляясь, позволил обхватить себя, а затем быстрым движением высвободился из объятий колосса, приподнял его над головой и отшвырнул от себя с такой силой, что Фрэд, описав в воздухе дугу, рухнул на землю.

— Брат мой — мужчина! — с одобрением и восхищением произнес на своем гортанном наречии индеец.

Его спутники шумно аплодировали, хотя не раз были свидетелями изумительных подвигов ковбоя и успели к ним привыкнуть.

Фрэд хрипел, окончательно обессиленный и неспособный продолжать поединок.

— А теперь ты извинишься перед Букин-Билли; не правда ли? — обратился к нему ковбой со словами, в которых слышалась насмешка и в то же время непреклонная воля. — Моя лошадь — славное животное и совсем не заслуживает твоих издевательств. Торопись же, потому что моя лошадь страшно нетерпелива… уж я ее знаю… Спеши, или она снимет с тебя скальп.

Пегий мустанг, видя лежащего перед собой человека, стал ржать, прясть ушами, оскалил зубы и бил копытом, взрывая песок.

— Ступай, Билли, мой мальчик, сними с него скальп, если ему не угодно извиниться.

Мустанг снова заржал и, вцепившись зубами в кожу на затылке золотоискателя, рванул ее…

Послышался треск и вслед за ним рев зверя, которого потрошат живьем.

— Довольно… довольно… пощади!.. — ревел Фрэд.

— Я согласен, но признайся раньше, что Билли не коза.

— Да… да… я ошибся… Это великолепное животное.

При этих словах ковбой свистнул на особый манер, и мустанг поднял голову.

— Достаточно, Билли, оставьте в покое джентльмена и не тревожьте его скальп.

Фрэд между тем потерял сознание.

Этот странный поединок и еще более странный эпилог продолжались не более нескольких минут.

Ошеломленные золотоискатели стали мало-помалу приходить в себя и ободрились, заметив, что отряд неприятеля невелик, — вновь послышались пьяные крики и было решено отомстить за Фрэда.

Элиза и Колибри воспользовались удобным моментом и присоединились к отряду с карабинами в руках.

Это еще более разъярило толпу и с новой силой пробудило в ней низменные инстинкты.

Загремел первый выстрел, и пуля, свистя, задела ухо Букин-Билли; мустанг стал лягаться.

— Джимми, — хладнокровно сказал Стальное Тело, — познакомьте-ка этого неловкого стрелка со своим карабином.

Канадец Жако, или Джимми, быстро приложил к плечу винтовку, прицелился и спустил курок.

Зачинщик подскочил на месте, а канадец, белобрысый, румяный гигант лет двадцати, заметил:

— Я влепил ему в самую середину его «хлебной корзины»

— Недурно, Жако…

Не обращая внимания ни на пальбу, ни на крики, ни на угрозы, Стальное Тело снял шляпу перед молодыми девушками, ощущая какую-то робость в присутствии Элизы, протянувшей ему руку.

— Благодарю, — сказала она, — благодарю вас, сударь, что вы так вовремя пришли нам на выручку и рисковали из-за меня жизнью, не будучи даже знакомы со мной.

Он дотронулся кончиками пальцев до протянутой ему маленькой ручки и, не осмеливаясь пожать ее и не зная, что делать, пробормотал в сильном смущении:

— Мадемуазель, вы слишком добры… Право же, не за что… Я друг этого храброго индейца… его отважной дочери… Они и ваши ковбои искали вас… я присоединился к ним… очень просто…

Он говорил с ней по-французски непринужденно, точно так же, как с канадцем, и его акцент ей очень нравился.

Колибри в это время разговаривала с отцом, который похвалил ее за догадливость и храбрость. Потом она протянула руку канадцу, который покраснел до корней волос и, чтобы скрыть смущение, выстрелил в золотоискателя, палившего в них из засады.

С трех или четырех сторон раздались выстрелы, не причинив, однако, никакого вреда. Пьяницы были не в состоянии точно прицеливаться.

Некоторые из них убивали друг друга в упор.

Другие падали из-за отдачи собственного ружья.

Пока Стальное Тело с проницательностью опытного воина осматривал позицию, Элиза благодарила его друзей, которые два дня шли без устали по ее следам.

Затем она погрузилась в тоскливые мысли о родителях и старике Жо, пропуская мимо ушей болтовню Жако и Колибри — двух друзей, которые вечно пикировались, но не могли жить друг без друга.

Стальное Тело, взявший на себя команду отрядом, и думать не мог об отступлении, так как не было никаких сведений об участи бедного негра.

Нужно было во что бы то ни стало спасти старика.

Стрельба между тем усилилась. Небольшой отряд, служивший до сих пор безответной мишенью, стал выказывать признаки нетерпения, тем более что пули летели все точнее и несколько человек уже были слегка оцарапаны. Нетерпение передалось и лошадям, которые беспокойно начали топтаться на месте.

• Предыдущая
• 7/65
• Следующая