Великая Триада - Генон Рене - Страница 5

Известно, что в дополнительности, в которой два термина рассматриваются как активный и пассивный по отношению друг к другу, активный термин обычно символизирован вертикальной линией, а пассивный термин — горизонтальной [42]. Небо и Земля также иногда представляются согласно этому символизму. Только в этом случае обе линии не пересекаются, как они это делают, образуя крест, так как очевидно, что символ Неба должен располагаться над Землей целиком: следовательно, это перпендикуляру имеющий свое основание на горизонтали [43]. Эти две линии могут рассматриваться как высота и основание треугольника, боковые стороны которого, исходящие от «вершины Неба», в действительности определяют размер поверхности Земли, то есть ограничивают «площадку», служащую опорой проявления (рис. 7) [44].

Тем не менее, геометрическое представление, чаще всего встречающееся в дальневосточной традиции, соотносит круглые формы с Небом, а квадратные — с Землей, как мы это уже объясняли в другом месте [45]; напомним но этому поводу, что нисходящий ход цикла проявления (на всех ступенях большей или меньшей протяженности, когда этот цикл может рассматриваться), идущий от своего верхнего полюса, Неба, к низшему полюсу, Земле (или к тому, что их представляет с относительной точки зрения, когда речь идет о конкретном цикле), может рассматриваться как отправляющийся от наименее «специфической» формы из всех, какой является сфера, чтобы достичь формы, которая, напротив, является самой «сложившейся», какой является куб [46]. Можно также сказать, что первая из двух форм обладает крайне «динамичным» характером, а вторая «статичным», что прекрасно соотносится с активным и пассивным. Впрочем, можно это представление связать определенным образом с предыдущим изображением, рассматривая в нем горизонтальную линию как след от плоской поверхности (который будет «отмеренной» частью квадрата [47]), а вертикальную линию как радиус поверхности полусферы, которая встречается с земной плоскостью, следуя горизонтальной линии. Действительно, на периферии или на самой удаленной границе, то есть не горизонте, Небо соединяется с Землей в согласии с чувственной видимостью. Но надо здесь отметить, что реальность, символизированная этой видимостью, должна быть принята в обратном смысле, так как, согласно этой реальности, они, напротив, соединяются в центре[48]. Если рассматривать их в состоянии относительного разделения, необходимого для того, чтобы Космос мог между ними развернуться, то они сообщаются через ось, проходящую через центр [49], которая одновременно их разделяет и соединяет, иными словами, измеряет расстояние между Небом и Землей, то есть саму протяженность Космоса в вертикальном направлении, которое обозначает иерархию состояний проявленного существования, связывая их между собой через эту множественность состояний, возникающих в этой связи как некие ступени, по которым существо на пути возвращения к Принципу может подняться от Земли к Небу [50].

Можно сказать также, что Небо, которое покрывает или обнимает все вещи, предстает перед Космосом «животом», то есть внутренней стороной, а Земля, которая их поддерживает, предстает «спиной», то есть внешней стороной [51]. Это легко увидеть при рассматривании приводимого рисунка, где Небо и Земля, естественно, представлены концентрически расположенными кругом и квадратом (рис. 8).

Видно, что это изображение воспроизводит форму китайских монет, форму, которая воспроизводит первоначальную форму некоторых ритуальных табличек [52]: заполненная часть между контуром окружности и пустым центральным квадратом, в которую вписываются знаки, соответствует, очевидно, Космосу, где располагаются «десять тысяч вещей» [53], и тот факт, что она заключается между двумя пустотами, символически выражает, что то, что не заключено между Небом и Землей, тем самым находится вне проявления [54].

Тем не менее, есть момент, когда это изображение может показаться неточным, впрочем, этот дефект присущ всякому чувственному представлению: если принимать во внимание только взаимные видимые расположения Неба и Земли или, точнее, того, что их изображает, то может показаться, что Небо находится вовне, а Земля внутри. Но здесь не надо забывать применять обратную аналогию: в реальности, со всех точек зрения «внутреннее» принадлежит Небу, а «внешнее» Земле; немного далее мы увидим это. Наконец, даже принимая изображение так, как оно есть, видно, что Небо и Земля тем самым, что они являются крайними пределами по отношению к Космосу, на самом деле имеют одну общую сторону и что эта сторона является внутренней для Неба и внешней для Земли. Если бы пожелали рассматривать их другую сторону, то надо было бы сказать, что она может существовать только но отношению к общему принципу, в котором они объединяются и где исчезают всякое различие внутреннего и внешнего, как и всякая оппозиция и всякая дополнительность, оставляя только «Великое Единство».

Дальневосточная традиция в собственно космологической части придает капитальное значение двум принципам или, если угодно, двум «категориям», которые она обозначает именами «ян » и «инь ». Эти две категории связываются симво­лически со светом и тьмой: во всех вещах светлая сторона это ян , а темная сторона это инь . Но, никогда не существуя один без другого, они проявляются как дополнительные гораздо в большей степени, чем как противоположные [55]. Этот смысл света и тьмы встречается как раз в его буквальном значении в определении географических местностей [56]. Самый общий смысл, в котором те же обозначения ян и инь распространяются на любую дополнительность, имеет бесчисленные приложения во всех традиционных науках [57].

Из того, что мы уже сказали, легко понять, что ян следует из природы Неба, а инь из природы Земли, поскольку из этой первой дополнительности выводятся все остальные, более или менее частные дополнительности, и непосредственно в этом можно видеть причину соединения этих двух терминов со светом и тьмой. Действительно, аспект ян в существах отвечает тому, что в них «существенного» или «духовного»; известно, что Дух отождествляется со Светом символизмом всех традиций. С другой стороны, аспект инь удерживает их в «субстанции», а она фактом своей «неинтеллигибельности», присущей ее неразличимости или состоянию ее чистой потенциальности, может быть определена как темный корень всякого существования. С этой точки зрения можно также сказать, заимствуя аристотелевский и схоластический язык, что ян есть то, что «в действии», а инь — то, что «в возможности», или что всякое бытие есть ян в том отношении, когда оно «в действии», и инь , когда оно «в возможности», поскольку оба аспекта с необходимостью находятся объединенными во всем том, что проявлено.