Легионы идут за Дунай - Бакиев Амур - Страница 3
- Предыдущая
- 3/115
- Следующая
Возле длинного соснового хлыста, где на привязи бились сытые галльские жеребцы, степные воины оставили своих усталых лошадей, навесив им на морды походные торбы с овсом.
Утрамбованная дорожка декумануса вела на преторий. Римский лагерь жил размеренной боевой жизнью. Всюду царил порядок. У палаток и низких хижин галльской алы крепкие кавалеристы под надзором декурионов[24] точили оружие, чистили доспехи. Около турмовых котлов дежурные рубили хворост. Белели ребра подвешенных бараньих туш. Булькало варево. Два проштрафившихся солдата без поясов в подоткнутых туниках скребли лопатами доски нужника, таскали воду, окатывали пол. На южной стороне гремели команды. Мелькали десятки заступов, выбрасывая землю на вал. На глазах Агафирса и его товарища центурион огрел молодого служаку по спине обрубком виноградной лозы.
Открылся домик префекта, рядом блестел посеребренный сигнум[25]. Сопровождающий свернул направо к бараку квестора. Прошел между двумя постовыми в полном вооружении. Пригласил сарматов. Часовые скрестили копья, и гости отстегнули мечи, сняли гориты, сложили оружие на пороге.
Через промасленную холстину оконного проема сочился мягкий свет. Квестор – седой, коротко постриженный римлянин – сидел на скамье за низеньким столом. Земляной пол выложен грубой мозаикой из белой и черной гальки. К стене прислонена парма – круглый кавалерийский щит. Стол завален грудами папирусов и пергамента. Торчат острозаточеные стили[26] для письма. Когда вошли языги, казначей поднялся им навстречу. Поверх синей шерстяной туники на нем был подпанцирник тисненой кожи.
– Salve, Агафирс!
– Salve, Процилий!
Едва уловимым движением старший из сарматов оголил запястье левой руки. Сверкнуло золото. Римский бог времени Янус на браслете улыбался двумя ликами.
– Маний, ты свободен! Подожди на претории!
Мелькнули подметки подбитых гвоздями солдатских сандалий. Порученец исчез.
Агафирс мигнул родственнику. Юноша вытащил из-за пазухи сверток и протянул Процилию Нисету. Квестор взял пакет, испытующе посмотрел на стоящих перед ним лазутчиков. Привычно по-военному развернулся через левое плечо. Откинул крышку маленького сундучка на подставке, за ложем. Звякнули монеты. Пять аккуратных столбиков выстроились посреди кучки документов.
– Здесь пятьдесят ауреусов[27]!
Старший соглядатай презрительно усмехнулся.
– За содержание нашего мешочка Децебал заплатил бы 2000 драхм[28].
– Сколько же ты хочешь?
– Двести!
– Хм... А не много ли? Ведь это 20 000 сестерциев[29]. Послужное жалованье легионера преторианских[30] когорт!
– Вот пусть твои преторианцы и доставляют сведения из сердца дакийского царства! Я сказал – даки дадут мне в десять раз больше!
– Почему же ты не служишь дакам?
– Потому что я – языг и ненавижу их не меньше твоего, римлянин!
– Хорошо!.. Ты получишь двести ауреусов!
– Нет, Процилий! Ты дашь нам двести пять золотых монет. За тайну и два десятка быков, которые пасутся невдалеке. И тогда мы будем в полном расчете.
Римлянин махнул рукой.
– Пусть будет так. Завтра пригони скотину. На воротах сдашь любому центуриону. Будь здоров!
Сарматы сложили и спрятали деньги. На выходе подняли мечи и футляры луков. Квестор шел следом.
– Маний! Проводи наших друзей. Скажи интендантам, чтобы отмерили два модия[31] ячменя для их лошадей.
4
Легат[32] Нижней Мезии[33] Лаберий Максим мылся в бане. Блаженно зажмурив глаза, раскинулся на теплой мраморной скамье. Раб осторожными движениями мял располневшее, но все еще мускулистое тело господина. От бассейна, обложенного полированными гранитными плитками, волной поднимался нагретый воздух. Соседний – с холодной водой – был неподвижным, как зеркало. Наместник перевернулся на спину.
– Помягче у шеи, Бато!
– Да, патрон!
Девять лет назад дакийская стрела впилась в оголенную шею префекта легиона Лаберия Максима, разорвав мышцы над ключицей. Зажившая рана ныла в ненастные дни, острой болью отзывалась на каждое неосторожное движение. Пальцы раба нежно прихватывали податливую плоть. Кожа краснела, делалась упругой и гладкой. Хлопки ладоней бодрили и нежили одновременно.
– Будет... будет!
Максим бросился в горячий бассейн. Взметнулась вода. Бато спрыгнул следом – еще каскад брызг. Теперь он тер господина шероховатой александрийской губкой. Веки Максима потяжелели. Он обмяк, сидя на средней ступеньке. Струйки пара курились над его плечами и головой.
В мыльню вошли двое рабов. Один поставил на столик флаконы с сирийскими благовониями. Другой положил на скамью у входа полотняную тунику и белую шерстяную тогу с широкой красной каймой[34].
– Всеблагие лары[35]! Что может быть лучше дома и мира, Бато?
Банщик не ответил, продолжая методично чистить пятки патрона. Того бросило в жар. Сердце забилось часто и гулко. Наместник отстранил раба, набрал в легкие воздух и погрузился с головой. Вылез и не раздумывая бросился во второй, холодный водоем.
– Отлично! – воскликнул он и выбрался наверх. Слуга накинул на плечи хозяина льняное покрывало. Вытер. Сбрызнул душистым составом из сосудов. Подал тунику. Заколол тогу, строго уложив складки. Присел. Зашнуровал на лодыжках высокие замшевые сапоги.
В сопровождении Бато посвежевший, благоухающий Лаберий Максим прошел через зал-атрий в столовую-триклиний. Здесь уже была приготовлена легкая еда. Печеный хлебец, сыр, горсть маринованных маслин и кубок критского вина. Пятидесятилетний наместник легко опустился на ложе. Потянулся к подносу. Передумал. Трижды стукнул в гонг маленькой медной булавой. Феаген вошел, словно ждал за занавеской.
– Слушаю, патрон.
– Что у нас на сегодня?
Секретарь поджал губы.
– Первое. Из Дробеты и Транстиерны прибыли корникулярии[36] от Паулина и Супера. Посыльный Супера просит принять его в первую очередь.
– Проси сразу после трапезы.
– Квинт Помпедий Фалькон префект V Македонского легиона сообщает, что дезертировал солдат из охраны арсенала. Его искали, но не нашли. Видимо, беглец ушел за Данувий[37].
Оливковая косточка полетела на пол.
– Тьфу! Из арсенала что-нибудь пропало?
– Дезертир унес только свое оружие.
– Еще?
– От Фалькона же. В кастре V Македонского все бараки покрыли черепицей и замостили камнями не только дороги декумануса и кардо, но и переулки между кварталами. Префект лагеря жалуется на сбои в поставках зерна и масла. Не хватает бронзы и железа для гвоздей. При межевании земли под Димумом убит некий Теренций Либон.
– Я прикажу тебя высечь! К чему мне этот вздор?
– Как будет угодно светлейшему. Но хочу заметить, что этот Либон в прошлом – ветеран Девятой Преторианской когорты. Его друзья уже подали жалобу на имя патрона Дело может получить широкую огласку.
– Юпитер[38] и Фортуна[39]! Не хватало только судебного процесса. Займись делом сам, Феаген. Отыщи виноватых и как можешь успокой крикунов.
24
Декурион – офицерское звание в кавалерии Рима. Декурион командовал турмой – отрядом в 30 всадников.
25
Сигнум – знамя когорты.
26
Стиль – палочка для письма.
27
Ауреус – римская золотая монета (8 г).
28
Драхма – греческая золотая монета.
29
Сестерций – римская серебряная монета (1 г).
30
Преторианцы – гвардейцы при римских императорах.
31
Модий – римская мера объема сыпучих тел (8,75 л).
32
Легат – лицо, возглавлявшее императорские провинции со стоявшими там легионами и вспомогательными отрядами. В другом значении – командир легиона.
33
Нижняя Meзия – область нынешней Болгарии, расположенная на границе с Румынией по нижнему течению Дуная.
34
Широкая красная кайма на тоге была признаком сенаторского сословия.
35
Лары – божества домашнего очага.
36
Корникулярий – посыльный.
37
Данувий – река Дунай.
38
Юпитер – главный бог римского пантеона.
39
Фортуна – богиня судьбы и удачи.
- Предыдущая
- 3/115
- Следующая