Охота на оборотня - Сартинов Евгений Петрович - Страница 75

• Предыдущая
• 75/112
• Следующая

Она двадцать лет была женой милиционера и бурно реагировала на подобные ночные звонки и выезды только первые пять лет супружеской жизни.

Знакомую тщедушную фигурку Витьки Ежова Мазуров увидел за железной решеткой «обезьянника». Коротко глянув в его сторону и отметив полное отчаяние подростка, Михалыч зашел к дежурному.

— Здорово, Николай. Ну, что тут у тебя по этому орлу?

— Приветствую, Иван Михайлович, — капитан извиняюще развел руки, — уж простите, что потревожили, но дело такое. В десять тридцать группа немедленного реагирования выехала на Севастопольскую, там была пальба, какой-то придурок стрелял из обреза по фонарям, вроде бы и труп есть. Когда приехали, стрелка там, конечно, уже не было, а труп оказался алкашом. На обратном пути проезжали Соцгород и увидели, как у одного из бараков толпа парней пинает какого-то бедолагу. Наш «уазик», конечно, спугнул их, и они сделали ноги. Но одного они все же успели прицепить.

— Этого Ежова? — Мазуров кивнул в сторону «обезьянника».

— Да. Начали допрашивать, а он уперся как бык и твердит, что хочет разговаривать только с вами. Что, давний знакомый?

— Да нет, наоборот, сегодня только познакомились. А этот, жертва, что с ним?

— В реанимации, в тяжелом состоянии. Врачи говорят, что выживет едва ли.

Отбивную из него сделали. Живого места нет, все переломано.

— Кто такой — неизвестно?

Капитан заглянул в бумаги.

— Да нет, известно. У него с собой даже оказался паспорт, редкая удача.

Вот, Кочин Николай Петрович.

— Кто?! — вскрикнул Мазуров.

— Кочин. А что?

Рука Мазурова автоматически полезла за сигаретами.

— Знавал я этого человечка, — пробормотал он, закуривая. — Интересно!

Очень интересно. Кто ведет дело?

— Колесников. Он сейчас в седьмом кабинете.

— Хорошо, я займусь этим, — кивнул Мазуров и начал подниматься на второй этаж.

— Только, Михалыч, по новому УПэКа ты не имеешь права допрашивать его без адвоката.

— Да я и не буду его допрашивать, так просто побеседую, — отмахнулся Мазуров,недобрым словом помянув создателей этого дебильного Уголовно-процессуального кодекса.

Бармин был доволен. Никого из отставников он в подобном случае беспокоить бы не стал, но Мазурова Николай знал давно и верно рассчитал реакцию подполковника на ночной звонок.

Вадима Колесникова Мазуров застал мирно спящим в старом, обшарпанном кресле. Растолкав оперативника, он спросил:

— Ну, как дела, спящая красавица?

Тридцатилетний Вадим Колесников, рослый, курносый парень, мало походил на красавицу, тем более спящую. Приходу подполковника обрадовался.

— А, Михалыч! Слава богу, ты приехал, а то этот щенок, кроме тебя, ни с кем больше говорить не хочет.

— Чего это он так?

Мазуров не слишком жаловал Колесникова как оперативника, тот присутствовал на работе «от и до», ни минутой больше, и не слишком выкладывался. Плюс ко всему Вадим любил выпить, а эту слабость Михалыч мог простить только фанатику своего дела Колодникову, а не такому сачку, как Колесников.

— Откуда я знаю, — развел руками опер, — сам его сейчас спросишь. Не родственник твой?

— Родственник, — подтвердил Мазуров, — по Адаму с Евой.

Колесников засмеялся, ушел и вскоре вернулся с Ежовым. Только по тому, как напряженно парень уселся на стул, Мазуров понял, что разговор будет трудным.

Витька так зло сверкнул глазами в сторону Колесникова, что подполковник подтолкнул оперативника к двери.

— Иди, Вадим, поспи в дежурке.

Когда они остались вдвоем, Мазуров закурил и протянул сигарету Ежову. Тот ее взял, но зажигалку словно не заметил, а сразу заговорил горячо и путано.

— Я не виноват, я вообще туда случайно попал! Шел домой, а тут они, я этого мужика и пальцем даже не тронул!

— Ну-ну, — подполковник достал из папки заявление Уткина, показал его парню. — И тут ты случайно оказался. Проходил мимо с трубой в руке. Если бы не я, то ты бы этого отставного майора шандарахнул трубой, и готово, суши сухари на долгие года. А у него двое детей, между прочим. Так что, парень, я тебе не верю. И суд не поверит. И поедешь ты лет на десять в очень далекие края.

В приоткрытую дверь заглянул Бармин и сказал только одну фразу:

— Михалыч, этот Кочин умер.

Мазуров кивнул и повернулся к своему подопечному.

— Ну что, слыхал? Это уже совсем другая статья, и по полной катушке.

Ежов сидел опустив голову, сквозь короткий ежик волос от затылка ко лбу был отчетливо виден длинный белый шрам и параллельно ему еще один, поменьше.

«Да, похоже, ему тоже доставалось по жизни не одно птичье молоко, — подумал Мазуров, — пирожными его редко кто кормил».

— Я его не бил, — упрямо повторил парень, — вообще не бил.

— Давай начистоту. — Мазуров положил на стол свои огромные кулаки, посмотрел на них так, словно увидел впервые. — Если ты не бил, то скажи кто?

Это ведь твой район. Сам говорил, что шел домой, а они тебя позвали, значит, ты всех их знаешь. Так?

Витька молчал.

— Пойми, твое спасение сейчас только в твоих руках, — убеждал его подполковник. Пацан медленно покачал головой.

— Не могу.

— Боишься?

— Ничего я не боюсь! — окрысился Ежов.

— Боишься. — Мазуров достал еще одну сигарету, озабоченно заглянул в пачку. Разговор обещал быть долгим, и запасов никотина должно хватить. — И еще как боишься. Вон аж стул мокрый.

— Я не боюсь, просто западло пацанов продавать, — процедил он сквозь зубы.

— А-а, вон ты о чем! — рассмеялся Михалыч. — Так ты о высоких материях!

Значит, нам тогда и разговаривать не о чем, значит, сядешь на полную катушку, и по убийству Николая Кочина, и по делу этого вертолетчика тоже. — Мазуров кивнул на свою папку:

— Знаешь сколько теперь тебе в сумме светит?

Ежов молчал, он по-прежнему боялся избегать взгляда старого сыщика.

— А я тебе скажу. Как рецидив, а дело вертолетчика пойдет первым, значит, Кочин уже второй. Это как минимум пятнашка. И скажи спасибо этому долбаному Евросоюзу, что отменили смертную казнь, а то мог бы и загреметь на вышак. Хотя еще неизвестно, что лучше.

Мазуров в возбуждении опять было взялся за пачку, потом вспомнил, что там осталось всего три сигареты, и отбросил в сторону.

• Предыдущая
• 75/112
• Следующая