Наследник фаворитки - Марчик Георгий - Страница 16

• Предыдущая
• 16/66
• Следующая

С этого дня он лишился той наглой самоуверенности и бездумной дерзости, которые вызволяли его из самых рискованных предприятий. Улетучились легкость и беспечность, что вносили в жизнь привкус артистичности и веселой игры. Он стал чего-то опасаться, вертел головой, беспричинно оглядывался.

Через неделю еще один синий конверт в почтовом ящике заставил его вздрогнуть.

Еще через три дня утром в комнату Архипасова вежливо постучали.

— Войдите! — спросонья ошалело крикнул он и тут же прикусил язык.

К нему, приятельски улыбаясь и кивая головой, входил участковый — тот самый лейтенант милиции, что уже бывал у него. Держался он просто, хотя и был, так сказать, при исполнении своих служебных обязанностей.

— Здравствуйте, — доброжелательно сказал он, оглядываясь в поисках стула.

— Чем обязан? — спросил Алик, подпрыгивая на одной ноге, а вторую просовывая в узкую брючину.

— Извините, — сказал лейтенант милиции, с любопытством ровесника наблюдая за хозяином комнаты. — Вам придется пройти со мной…

— Пройти с вами? — испуганно перебил его Алик. Он уже пришел в себя и мучительно соображал, что бы все это значило.

Ему примерещились всякие страхи. Суд. Высылка, конфискация комнаты — этого утлого, единственного прибежища его жизни.

— Я, видите ли, не совсем здоров. У меня давление ни к черту. И радикулит проклятый совсем извел. А, впрочем, куда пройти?

— Вас приглашает майор Алексеев, — усмехаясь умными карими глазами, сказал лейтенант. — Так что прошу, пожалуйста.

На душе Алика немного отлегло, хотя он и шел на встречу с майором, как на каторгу. Всю дорогу мучительно морщил лоб, лихорадочно придумывал, как бы поубедительнее соврать.

Едва они вошли в кабинет, Алика осенило.

— Зря беспокоитесь, товарищ командующий, — с наигранной обидой заявил он. — Я ведь по комсомольской путевке на ударную стройку в Сибирь еду.

Майор так и замер с открытым ртом. Экспромт удался. А то, что он сам попал в собственную ловушку, Алик понял несколько позже.

Вечером Алик ужинал с одним бывалым человеком — то ли конферансье, то ли администратором. Бывалый человек был высок ростом, с кривым хищным носом на узком лице и цепким взглядом темных глаз. Сильными пальцами он разодрал на куски жареного цыпленка и сосредоточенно ел. Время от времени он бросал быстрый взгляд на Алика.

— На фига тебе, парень, эти путевки? — грассируя, спросил он, со вкусом обгладывая косточку. — Ты кто, артист?

— Да, — неопределенно кивнул Алик. — Конечно… Но видите ли…

— А-а-а… понимаю… Не продолжай. Значит, не дают хорошую роль. Ну что ж. Это бывает. Только не надо горячиться. Все образуется. Зачем изменять своей мечте? Оставайся артистом. Поезжай на время куда-нибудь. Тебя везде с удовольствием примут. И вообще, кончай болтаться без дела, бегать за бабами.

— Я не бегаю, — возразил Алик. — Я лечусь от сплина.

— Вижу, — хмыкнул его собеседник. — Я бы советовал тебе немножко серьезней отнестись к своему будущему. Хочешь, я устрою тебе командировку? Попробуй. Ты неглупый парень и, кто знает, может быть, найдешь свое призвание как консультант-методист по клубной работе.

— Я согласен! — загоревшись, воскликнул Алик. — Эта идея меня вдохновляет. Кожаная папка, суточные, квартирные. Проезд в оба конца. Ну что ж, попробую. Но самое главное — будет спасено мое реноме порядочного человека. Огромное спасибо, дружище.

Уже перед сном Алик вспомнил совет «немножко серьезней отнестись к своему будущему» и почему-то запоздало обиделся.

— Кретин, — пробормотал он, удобнее устраиваясь на кровати. — И советы его дурацкие. Тем не менее я непременно воспользуюсь его помощью. — Алик развеселился и так, с неостывшей улыбкой на устах, уснул.

Через два дня, размахивая командировочным удостоверением — вещественным доказательством своей полезности обществу, Алик бежал к внушавшему ему ужас майору.

Романтика дальней дороги на время всерьез увлекла его. Всем знакомым и незнакомым он с гордостью показывал командировочный бланк. Маленькая бумажка с печатью почему-то по-детски радовала и воодушевляла его.

Это было новое, незнакомое Алику чувство окрыленности и подъема. Он испытывал горделивое ощущение собственной значимости. В душе, рождая легкую полуулыбку на губах, бродило предчувствие какого-то счастливо уготованного перелома в его судьбе.

Чудилось, что где-то там, далеко, за долами и горами, его ждет другая, незнакомая, прекрасная жизнь. Без вечной погони за рублем, без трусливой оглядки по сторонам, без суматошного поиска призрачного счастья. Поиска, в который он отправлялся ежедневно в моднейшем макинтоше и драных носках.

Алик, конечно, не знал и не ведал, что совсем скоро, где-то там впереди, его ждет встреча с очень в чем-то похожим на него человеком, но значительно больше преуспевшим в ничегонеделании, — Леоном Кобыльским. Не знал и не ведал Алик, какую роль в его дальнейшей судьбе сыграет эта непредумышленная встреча.

Утром под мелким моросящим дождем он садился в полупустой холодный Ил-14. Высмотрел местечко рядом с хорошенькой девушкой. Она искоса следила за ним.

— Здесь не занято? — церемонно наклонился он к ней.

— Пожалуйста, — поспешно кивнула девушка. — Садитесь!

Когда самолет вырулил на взлетную дорожку, Алик с участливой улыбкой спросил, кто она и куда направляется.

На девушку сразу же произвел впечатление вежливый, со вкусом одетый молодой человек, не сказать чтобы красивый, но с приятными манерами. Общительная, непосредственная, она охотно поддержала разговор, отвечала, как струна на каждое движение смычка, на все его вопросы. Ей самой нравилось быть предельно искренней и откровенной, говорить о себе без уловок и утаиваний.

Мимолетная встреча в пути никого ни к чему не обязывает. Ты ничего не знаешь о собеседнике, кроме того, что он сам тебе сейчас рассказывает, и он ничего не знает о тебе. И никому нет нужды что-то утаивать или приукрашивать. И каждый словно бы листает сейчас новую увлекательную книгу.

Оказалось, Леночка — выпускница строительного института — тоже летит в командировку. Ей двадцать три года. Что она читает? Все стоящее, что попадает в руки. Последняя книга — «Семья Тибо». Очень понравилась. Обожает музыку. Особенно камерную. Любит Брамса, Моцарта…

О, это очень смелый вопрос, но она ответит, не будет скрывать. Да, любила. Да, да, да. Когда они целовались, она зажмуривалась, и ей казалось, она летит в прекрасную бездну.

Алик быстро входил в роль. Теперь его путешествие будет окрашено мимолетным романом с этой миленькой кареглазой девушкой, с головкой, похожей на цветок ромашки.

Доверительным жестом он коснулся, будто и сам этого не заметил, ее руки, потом плеча. Разговор, начавшись тоненьким ручейком, уже бурлил стремительным потоком.

Взгляд Алика загорелся восхищением. Ему и на самом деле понравилось ее курносенькое лицо и какая-то своеобразная, прелестная манера разговаривать, улыбаться при этом краешками припухлых, красиво очерченных губ.

— Знаете, — откровенно сообщила она, — иногда мне бывает так скучно, что я все бросила бы, сорвалась и махнула куда глаза глядят — хоть на край света. Я так счастлива, что лечу сюда! Мне кажется, здесь даже воздух другой.

— Какая вы милая фантазерка!

Она с доверчивым ожиданием смотрела на Алика. Ему почудилось, будто она открыла ему свою душу и он сквозь эти темные неподвижные зрачки ее глаз проскользнул туда — в светлую сказку.

— Я смотрю на вас, — заговорил он задумчиво, перебирая ее мягкие, теплые пальцы и ощущая, как, волнуясь, стучит в них кровь, — и словно наяву вижу нас обоих на лесной поляне, где с цветка на цветок перелетают бабочки и где солнечные лучи запутались в тонкой, прозрачной паутине. И мне кажется, я давно, давно знаю вас… Послушайте, как гулко, словно прибой о скалы, стучит мое сердце. А знаете отчего?

• Предыдущая
• 16/66
• Следующая