Несгораемая страсть - Бак Кэрол - Страница 12

• Предыдущая
• 12/32
• Следующая

Ванесса подбоченилась и окинула его яростным взглядом.

— А я должна была молчать после того, как ты весь вечер восхищался этой сучкой Джози Джексон?

Дерек, явно не ожидавший такого выпада, несколько секунд ловил ртом воздух. В конце концов он опомнился и сказал:

— Да я бы и не посмотрел в ее сторону, если бы ты не строила глазки Лютеру Кинсайду!

Ванесса одарила Кизию женским вариантом многозначительной ухмылки.

— Простите нас, пожалуйста, — отчеканила она, затем схватила Дерека за руку и утащила прочь.

— Молодо зелено, — сухо прокомментировал Шкаф, когда парочка исчезла из виду.

— Ох уж эта молодежь, — добавила Кизия, стараясь не вспоминать себя в Ванессином возрасте. — И тебе обязательно надо было ляпнуть насчет «пиления наедине».

— Я бы промолчал, если бы знал, что задену за живое.

— Разве бывают отношения без этого? — вздохнула Кизия. — И все потому, что вы, мужчины, совершенно не способны воспринимать критику…

— То, что вы, женщины, называете «критикой», это самые обычные придирки, которые только выводят мужчин из себя!

— Ах, ты так считаешь!

— Да, так!

— Ну… — Кизия задумалась. Внезапно до нее дошло, что они со Шкафом впервые поспорили по-настоящему. И предмет спора более чем смехотворен.

— Что ну? — раздраженно переспросил Шкаф.

Кизия невольно хмыкнула.

— Подожди секундочку, — произнесла она, пытаясь сохранить серьезное выражение лица. — Я придумаю, что ответить.

Шкаф прищурился. Затем он, видимо, тоже осознал всю нелепость происходящего. На его губах возникла улыбка. Секунду спустя они смеялись вместе.

— Не могу поверить, что сказал такое про женщин, — покачал головой Шкаф.

— Я первая начала, — напомнила ему Кизия.

— У тебя были причины.

— Что ж… — Она склонила голову и слегка улыбнулась. — Возможно.

Наступила тишина. Затем Шкаф спросил:

— Итак, Ванесса Темпл одна из твоих помощниц в общественном центре?

— Ага.

— Мама говорит, ты умеешь оказывать влияние на девушек.

— Я стараюсь, — сказала Кизия, ободренная похвалой. Затем добавила, — Но до таких, как Ванесса, трудно достучаться.

— Твоя правда. — По лицу Шкафа было заметно, что он прекрасно ее понимает.

— Все же… — она покрутила в руке остывшее луковое колечко и отодвинула тарелку, — мне нравится участвовать в шефской программе. И я рада, что твоя мама довольна мной. Я знаю, что разочаровала ее, когда не смогла работать в приюте для женщин. Наверное, мне надо было объяснить ей, почему я ушла.

Шкаф потянулся к ней и взял за руку. Кизия вздрогнула от его нежного прикосновения.

— Не надо ничего объяснять. Она понимает.

— Ты и вправду так считаешь?

— Да, киска.

Кизия прикусила нижнюю губу и отвела взгляд. Глубоко вздохнув, она попыталась высказать словами то, в чем не признавалась даже себе.

— Это не потому, что я не верила в успех, — медленно начала она. — То есть, в успех этой затеи с приютом. Я верила. И сейчас верю. Просто я смотрела на приходящих туда женщин… в синяках, с переломами, до смерти напуганных… и видела себя. А когда я начинала расспрашивать о мужчинах, которые их избивали, слышала те же слова, которые говорила сама о себе и Тайрелле.

Она замялась, затем заставила себя снова взглянуть на Шкафа. Он не сводил с нее глаз, но продолжал молчать. «Все зависит от тебя, — было написано на его лице. — Говори столько, сколько хочешь сказать».

Кизия глубоко вздохнула и продолжила:

— Бывало так, что я начинала их ненавидеть за то, что они пробуждали во мне воспоминания. И некоторые из них догадывались о моих чувствах. Именно поэтому мне пришлось уйти, Шкаф. Потому что я причиняла им дополнительную боль. Ведь они обращались за помощью. А я вместо того, чтобы протянуть им руку, смотрела на них с презрением!

Пальцы Шкафа сжали ее ладонь. Он покачал головой.

— Не верю.

Ее сердце забилось сильнее, но все же она возразила:

— Это правда.

— Нет.

— По-твоему, ты знаешь меня лучше, чем я сама?

— Может быть. — Шкаф ослабил хватку, а затем и вовсе отпустил ее руку. — Иногда. Да, знаю.

— Тем вечером, когда я наконец рассказала тебе о Тайрелле… — начала Кизия.

— Я не правильно повел себя, малыш, — вмешался Шкаф. Его голос был низким и напряженным. Глаза наполнились болью. И чем-то еще, из-за чего Кизии было еще труднее выносить его взгляд. Стыдом. — Я разозлился.

Кизия моргнула, потрясенная его реакцией. Она вовсе его не осуждала. Даже наоборот.

— Ты злился из-за меня, Шкаф, — мягко заметила она. — Но не на меня. Мне понадобилось некоторое время, чтобы понять разницу, но теперь я понимаю. И даже когда не понимала…

— Что?

Кизия взглянула ему прямо в лицо, удивляясь, что не объяснила это раньше. Она была очень благодарна этому мужчине. Пора признать это и расплатиться.

— Знаешь, ведь ты единственный человек в мире, который не считает, что я сама виновата, — сказала она наконец.

Шкаф нахмурил брови.

— То есть… виновата в том, как обращался с тобой Тайрелл?

Она кивнула.

— И кем же, черт возьми, надо быть, чтобы обвинять тебя?

Его ругательство само по себе говорило о многом. За все время знакомства Кизия всего лишь два раза слышала, как он чертыхается. И в обоих случаях он тут же извинялся.

— Ах, Шкаф. — Сидящий перед ней мужчина вовсе не был наивным. Но иногда врожденная порядочность приводила к тому, что он заблуждался насчет человеческой натуры. — Спроси любую женщину, которую бьет муж или любовник. И она скажет, что осуждают всегда только ее. Это видно даже по вопросам, которые задают ей люди, пытаясь проявить сочувствие. А вопросы такие: «За что он тебя ударил?» Или: «Чем это ты так его достала?» Или: «Если он такой плохой, почему ты не уйдешь от него?»

Шкаф казался растерянным.

— Я даже не представлял…

— Знаю.

Снова наступила тишина. Кизия взглянула в ту сторону, куда Ванесса утащила Дерека. Она заметила юную парочку в противоположном конце зала. Они крепко обнимались. Их губы слились в страстном поцелуе.

Воркуют голубки, — подумала она и мысленно помолилась, чтобы их подростковая влюбленность не привела к далеко идущим последствиям. Слишком часто дети рождают детей, и не хватало, чтобы шестнадцатилетняя Ванесса Темпл угодила в эту ловушку.

Кизия почувствовала, что Шкаф снова взял ее за руку, и повернулась к нему. Выражение его лица подсказывало, что он видел то же, что и она, и что их мысли совпадают. Ей вспомнился однажды услышанный обрывок разговора между Шкафом и двумя подростками. О том, что настоящий мужчина не тот, кто может сделать ребенка, а тот, кто способен о своем ребенке позаботиться.

Шкаф нежно поглаживал ее пальцы, не сводя с нее глаз. В конце концов он спросил:

— А ты хочешь иметь детей, Кизия Лоррейн?

Ее сердце замерло. Перед ее мысленным взором возник образ маленького пухлого мальчика. Смуглый малыш с темно-карими глазами и широким, резко очерченным носом. Его, хохочущего, подхватывает на руки отец, сильный, чернокожий мужчина.

Кизия моргнула, отгоняя от себя эти мысли. Ей отчаянно хотелось отвести взгляд, но она смогла удержаться. Глядя Шкафу прямо в глаза, она ответила со всей присущей ей честностью.

— Да, я хочу детей. Но сначала я хочу кое-чего другого.

Сопровождая Кизию к машине пятнадцать минут спустя, Шкаф все еще обдумывал ее ответ. По нескольким причинам он не стал углубляться в эту тему. Да и сам вопрос насчет детей вырвался у него нечаянно. Просто он уже несколько раз задумывался о детях Кизии… его детях. Но заводить речь об этом, когда так много других проблем остаются неразрешенными…

По меньшей мере преждевременно.

Придя к такому выводу, Шкаф был рад перевести разговор в более привычное русло. Вскоре Кизия взглянула на часы и сказала, что пора домой.

Проливной дождь, из-за которого был сорван бейсбольный матч, сменился мелкой моросью. Будь Шкаф один, он бы даже не потрудился раскрыть зонт. Но присутствие Кизии заставило его сделать это. Сын Хелены Розы Рэндалл не мог позволить леди промокнуть.

• Предыдущая
• 12/32
• Следующая