Послания любви. 365 писем Ошо - Раджниш Бхагаван Шри "Ошо" - Страница 68

потому что именно там начинается сфера бытия.

Ты не можешь познать Бога, но можешь быть,

и в этом измерении находится единственное знание.

Но это знание

полностью отлично от всего нашего другого знания,

потому что в этом знании нет знающего,

как нет и познанного,

но есть лишь знание.

Вот почему в этом измерении знание и бытие —

одно и то же.

Нет даже продукта знания,

так как продукт знания мертв и потому является вещью.

Более того, продукт знания всегда относится к прошлому,

а Бог никогда ни в прошлом,

ни в будущем.

Бог – сейчас, всегда сейчас;

и здесь, всегда здесь.

Закрой свои глаза и увидь.

Потом открой свои глаза и увидь.

А потом ни закрывай глаз, ни открывай глаз – и увидь.

226. Любовь.

Жил однажды человек,

одержимый идеей,

что те, кто достигли успеха,

знают какой-то секрет.

Чтобы раскрыть эту тайну,

он посвятил годы изучению и исследованиям

древнего искусства каменщиков, философии, астрологии, психологии,

искусства торговли, религиозных верований,

различных культов, рождавшихся и умиравших.

Все это он изучал долго и кропотливо,

но никак не мог прийти к заключению.

Он бился и бился,

но все равно решения не было.

А потом, вместо успеха в его поиске

секрета успеха

пришла смерть – и когда она подошла к нему вплотную,

он постиг цель усилий всей своей жизни

и наконец передал свой вывод тем,

кто был рядом.

Он выразился в двух коротких словах: «Я хочу».

227. Любовь.

Не верь в размышления,

потому что это величайший из предрассудков,

но весьма хорошо cпрятанный,

ведь размышления претендуют на борьбу с предрассудками!

Мышление – это не что иное, как пыль в слепом уме,

ведь нельзя размышлять о неизвестном —

а об уже известном нет нужды размышлять.

Встречаешься всегда с неизвестным.

Неизвестное повсюду,

внутри и снаружи,

а мышление всегда в известном и об известном.

Тебе никогда не постичь неизвестное через известное,

так что отбрось известное и соприкоснись с неизвестным.

И это я называю медитацией.

228. Любовь.

Человек продолжает грезить и желать,

но по сути остается там, где он есть,

и в конце концов

лишь прах его грез и желаний

остается в его руках —

и, конечно, в глазах его – слезы.

У Панчатантры есть красивая история.

Жил в одном городе брамин по имени Сиди,

и вот подали ему немного перловой каши,

часть он съел,

а остальное собрал в горшок.

Горшок он вечером повесил на крючок,

расстелил под ним свою лежанку

и, пристально глядя на горшок,

забылся в глубоком трансе.

«Ну что же, вот горшок перловки, – думал он. —

Если вдруг наступит голод,

я получу за него сто рупий.

За эти деньги я достану двух коз,

каждые полгода они будут рожать еще двух коз.

После коз – коровы.

Когда коровы родят телят, я их продам.

После коров – буйволы.

За буйволами – кобылы.

От кобыл я получу немало лошадей.

Продажа их будет означать кучу золота.

За золото я куплю огромный дом с внутренним двориком.

Потом кто-нибудь придет в мой дом

и предложит свою дочь с приданым.

Она родит мне сына, которого я назову Властелином Луны.

Когда он подрастет и сможет кататься на моем колене, я возьму книгу,

усядусь на крыше конюшни и пущусь в размышления.

И тут Властелин Луны увидит меня,

спрыгнет с колен матери,

желая покататься на моем колене,

и подойдет слишком близко к лошадям.

Тогда я рассержусь и скажу жене забрать малыша,

но она будет слишком занята своими делами

и не обратит внимания на мои слова.

Тогда я поднимусь и стукну ее!»

Погруженный в свой гипнотический сон,

он так сильно махнул рукой, что разбил горшок

и весь с ног до головы обсыпался перловкой.

229. Любовь.

Продолжай отметать: не это, не это (нети, нети),

и в конце концов, когда отметать будет нечего, —

тогда случается взрыв.

Ни к чему не привязывайся, ни к какой мысли.

Продолжай до самого ничто.

Я слышал о мальчике Тойо и его медитациях.

Ему было всего двенадцать лет,

но он искал, о чем бы поразмыслить,

о чем помедитировать,

так что однажды вечером он пошел к Мокураю, мастеру дзен,

ударил тихонько в гонг, чтобы заявить о своем присутствии,

и сел напротив мастера в почтительном молчании.

Наконец мастер сказал: «Тойо, покажи мне звук двух ладоней».

Тойо ударил в ладоши.

«Хорошо, – сказал мастер. —

Теперь покажи мне звук хлопка одной ладони».

Тойо не издал ни звука.

Затем он поклонился и ушел медитировать об этой задаче.

Следующим вечером он вернулся и ударил в гонг

одной ладонью.

«Не то», – сказал мастер.

Следующим вечером Тойо вернулся и сыграл музыку гейш одной рукой.

«Не то», – сказал мастер.

Снова и снова возвращался Тойо с тем или иным ответом,

но мастер снова и снова говорил: «Не то».

Ночи напролет Тойо пробовал новые звуки,

но каждый его ответ был отвержен.

Сам вопрос был абсурдным, так что не могло быть и правильного ответа.

Когда Тойо пришел в одиннадцатый раз,

не успел он и слова сказать, как мастер произнес:

«Все еще не то!»

– и тогда он перестал приходить к мастеру.

За год он передумал обо всех возможных звуках

и отверг каждый из них,

а когда больше нечего было отвергать,

случился взрыв просветления.

Когда его больше не стало, он вернулся к мастеру,

и без удара в гонг сел и поклонился.

Он ничего не говорил,

было безмолвие.

Тогда мастер сказал: «Теперь ты услышал звук без звука!»

230. Любовь.

Мысль разделяет,

она разделяет ad infinitum[4],

таким образом, мысль никогда не придет к полноте, к целому.

И целое существует тогда, когда нет частей, —

или когда они существуют только в уме —

а если нет ума, то нет и частей.

С умом и из-за ума

единое становится множеством – или так кажется;

и с умом, и посредством ума

постичь единое невозможно.

Конечно, ум может о нем думать,

но такое единое – лишь собирание частей,

и такое единое очень отлично от единого, которое есть.

Единое, представленное умом,

есть лишь математическое построение:

это не живущее целое,

оно не органично,

и, пока не переживешь космос как

органичное целое,

не познаешь вообще ничего.

С мыслью это невозможно,

но это возможно с не-мыслью.

231. Любовь.

Пустота есть все —

и ухватить пустоту означает достичь всего и быть всем.

Но это очень нелегко – ухватить пустоту,

ведь это пустота! И она приносит много боли —

хотя это и пустота, все равно боли предостаточно!

Потому как для того, чтобы ее впустить, эго должно умереть.

Но я счастлив, что ты умираешь,

потому что это единственный способ быть за пределами смерти —

я говорю: единственный способ.

Всегда помни это.

Секкье как-то сказал одному из своих монахов:

«Можешь ли ты ухватить пустоту?»

«Я постараюсь», – ответил монах и в воздухе сложил ладони в чашу.

«Это абсурдно, – сказал Секкье. —

У тебя там ничего нет».

«Ну что же, мастер, – сказал монах. – Покажи мне правильный способ».