В забытой стране - Санкритьяян Рахул - Страница 28

• Предыдущая
• 28/38
• Следующая

В несколько минут все было кончено, и Нохри, подняв меч, закричал:

— Вперед! В гробницу!

Воины кинулись за своим предводителем, и вскоре из подземелья донесся лязг оружия.

Не медля, я побежал назад. Мои товарищи уже были в масках.

— Нохри убил жрецов! — крикнул я. — Он пытается проникнуть в гробницу. Мы погибли, если он захватит сокровища!

— Приготовьте револьверы — и за мной! — скомандовал Дхирендра и выбежал из комнаты. Чан и Дхандас бросились следом, я — за ними. Несмотря на серьезность положения, я, помню, подумал, как комично выглядят древнеегипетские боги, вооруженные современным огнестрельным оружием.

Когда мы вбежали в подземелье, то увидели, что опоздали: оба стража гробницы валялись в лужах крови.

То, что произошло потом, невозможно описать в двух словах, хотя все длилось лишь считанные секунды. Насколько мне помнится, я не принимал участия в этой схватке — я был так напуган, что совершенно забыл про заряженный двенадцатизарядный револьвер, который держал в руке. Дрожа от страха, смотрел я на мечи, отражавшие слабый свет факелов, и вдруг заметил, что среди солдат произошло смятение. Они беспорядочно забегали взад-вперед, наскакивали друг на друга, падали и, вскочив на ноги, снова начинали носиться по подземелью, пока не обратились в бегство. Это египетские боги с лицами животных, набросившись, как разъяренные львы, на своих противников, привели их в такое состояние. Бог Гор возвышался над всеми, кроме Нохри, на целую голову. Я буквально оглох от лязга оружия, шума падающих тел и револьверных выстрелов.

Еще немного, и бой закончился. Псаро, Нохри и оставшиеся в живых воины отступили к лестнице и, взбежав по ней, бросились в центральный зал. Мы остались одни. Рядом с нами валялись тела убитых жрецов и пятерых солдат Нохри.

Но Дхирендра не удержался и тоже побежал наверх. До нас донеслось несколько выстрелов, потом все смолкло: у Дхирендры, по-видимому, кончились патроны.

Нохри со своими людьми добрался до реки и, прыгнув в лодку, поплыл к себе во дворец. Таким образом, эта первая попытка Нохри овладеть сокровищами Серафиса окончилась неудачей.

Когда Дхирендра вернулся, я увидел у него на плече кровь.

— Что с вами? — спросил я.

— Так, небольшая царапина… Этот дьявол в золотых доспехах едва выбрался отсюда. Мы находились так близко друг от друга, что мне даже трудно было прицелиться.

— Не забывайте, что еще до рассвета Нохри может вернуться, — заметил Дхандас, — и тогда мы потерпим поражение, так как противник подавит нас численным превосходством.

— Да, но не следует забывать о суеверии. Этим людям нелегко поднять оружие на тех, кого они принимают за богов, — сказал я.

— Вы уверены в этом, профессор? — спросил Чан. — Неужели вы думаете, что Псаро, побывавший в Бомбее и Калькутте, в Патне и Бенаресе, ничего не понял, увидев, как Анубис стреляет из револьвера? Считайте, что представление окончено. Нам надо быстро придумать что-нибудь, в нашем распоряжении не более получаса.

— Мы должны укрыться в царском дворце. Это единственное место, где мы сможем чувствовать себя в относительной безопасности, — высказал я свое мнение.

Дхандас в это время внимательно разглядывал иероглифы и вдруг спросил меня взволнованно:

— Профессор, амулет с вами?

— Нет.

— Тогда, пожалуйста, принесите его быстрее. У меня мелькнула одна мысль. Многие из этих знаков кажутся мне схожими со знаками на амулете.

Я сбегал за амулетом, еще не понимая, какая могла существовать связь между этими кругами и скарабеем.

Когда я прибежал обратно, господин Чан сказал:

— Считайте, что бог магии и колдовства раскрыл эту тайну. Мне все ясно. Это же не что иное, как замок с секретом, подобный тем, какие выпускают в Алигархе29. Чтобы такой замок раскрылся, нужно установить буквы в определенном порядке. Вы, профессор, держите амулет и смотрите на первый ряд, а я буду поворачивать первый круг; когда вы увидите, что иероглиф на нем совпал с первым иероглифом первой строки надписи на скарабее, скажите мне, чтобы я остановился. Точно так же мы сделаем и с остальными кругами.

Первым на скарабее было изображение Хепера. Чан начал вращать круг, на котором было много различных иероглифов и рисунков. Но вот показался Хепер, и я сказал Чану, чтобы он задержал круг в этом положении.

Потом он стал вращать второй круг, и, когда рисунок на нем совпал со вторым знаком надписи на скарабее, я опять остановил его. То же самое мы проделали с третьим, четвертым и пятым кругами и, закончив верхний ряд, увидели, что надпись на нем полностью совпала с первой строкой на амулете.

Теперь мы попробовали сдвинуть верхний поперечный бронзовый брус. Оказалось, что он легко вдвигается в каменную стену, возле которой стояла статуя бога солнца.

Только сейчас мы обратили внимание на то, что на скарабее столько же строк, сколько брусьев на двери, и столько же иероглифов, сколько кругов.

Повернув остальные круги в соответствии с надписью на скарабее, мы вдвинули в стену один за другим все поперечные брусья. Вход в гробницу был открыт! Но, перед тем как войти в нее, я еще раз взглянул на иероглифы на стене, которые гласили:

«Скарабей проклинает того, кто первым попытается проникнуть в гробницу, и предупреждает, что сам Анубис уведет этого дерзновенного богохульника туда, где его ожидают вечные страдания».

Гробница Серафиса состояла из нескольких комнат, стены которых были расписаны цветными рисунками, изображающими различные эпизоды из жизни фиванского вельможи.

Саркофаг с телом Серафиса стоял на небольшом каменном возвышении в комнате, лишенной, в отличие от остальных, всяких настенных украшений. Вокруг стояли кувшины, подносы и другие предметы домашнего обихода, наверное принесенные сюда из Египта вместе с телом Серафиса. От пищи, которую оставили здесь в день похорон, не осталось и следа: ведь Серафис, насколько известно, был современником Юдхиштхира30.

В другой комнате находилась статуя Серафиса, сидящего на троне, а рядом с ним стояла статуэтка, изображавшая его душу. В этой комнате хранились все богатства Фив. Здесь было четырнадцать шкатулок, наполненных драгоценными камнями, стоимость которых, по-видимому, исчислялась многими миллионами рупий. Пол был покрыт золотыми плитами одинаковых размеров и формы. На каждой плите было выгравировано имя Серафиса.

Вид этих несметных богатств потряс Дхандаса и вызвал у него припадок безумия. Он долго хохотал, вытянув вперед шею, пока наконец не лишился сознания.

К счастью, Дхандас не окончательно сошел с ума, и, когда мы подняли его, он снова пришел в себя. Но теперь его ничто не интересовало, кроме сокровищ. Не отрываясь он глядел на шкатулки, на которых не было даже замков. Я со страхом наблюдал за выражением его лица: потускневший, ничего не выражающий, пустой взгляд и отвисшая челюсть.

— Мы напрасно теряем время. Прошло уже пятнадцать минут, как мы здесь, и Нохри в любой момент может вернуться в храм, — сказал Дхирендра.

— Вы правы. Нам надо идти, — согласился Чан.

— И все это оставить здесь?! — вскричал Дхандас, запуская руки в шкатулку с драгоценностями.

— Глупец! Неужели вы думаете, что мы сможем забрать их с собой? — пытался вразумить его Дхирендра.

Я схватил Дхандаса за руку:

— Пойдем! Все сокровища мира ничто, коль нас не будет в живых.

Чан насильно вывел его. из гробницы и на лестнице поддерживал под руку, потому что он шатался, как пьяный.

Мы с Дхирендрой отстали от них, закрыли дверь, выдвинули брусья из правой стены, вдвинули их в отверстия на противоположной стене и, повернув в разные стороны круги, снова заперли дверь.

Теперь нам стала известна тайна гробницы. Как оказалось, секрет двери объяснялся довольно просто. В каждом кругу с внутренней стороны имелся небольшой квадратный шпенек, который входил в канавку, или круговой вырез, на брусе, не давая ему, таким образом, сдвинуться с места. Брус имел круглую форму, но спереди был срезан. Расстояние между брусом и кругом с передней стороны равнялось толщине пальца, в то время как в других местах брус плотно входил в кольцо. Шпенек находился под определенным иероглифом, и поэтому, как только часть круга с данным иероглифом показывалась в отверстии в стене, шпенек выходил из канавки и освобождал брус. Когда же иероглиф сдвигался со своего места, шпенек снова попадал в вырез и запирал брус. Таких кругов было более ста, и каждый из них являлся своеобразным замком.

• Предыдущая
• 28/38
• Следующая