На краю земли - Дубов Николай Иванович - Страница 22

• Предыдущая
• 22/49
• Следующая

— Антон! Выйди–ка сюда.

Свист прекратился, и в дверях появился высокий, ладный парень с руками, по локоть перепачканными маслом, которые он безуспешно обтирал пучком пакли. В масле были и его брюки, и красная майка, и даже в рыжеватом лохматом чубе поблескивало масло.

— Здравствуйте, Савелий Максимович! — сказал Антон, и по тому, как он это сказал, я решил, что и он, наверно, был когда–то учеником Савелия Максимовича.

— Здравствуй, Антон. Что это ты так изукрасился?

— Машина смазку любит, Савелий Максимович.

— Да ведь ты не машина? Ты ее и мажь, а не себя… Вот знакомься, привел к тебе за советом.

Антон мотнул чубом и улыбнулся:

— Рукопожатия по случаю смазки отменяются… В чем дело, орлы?

Савелий Максимович коротко рассказал всю историю о походе, премии и наших затруднениях.

— Ты секретарь комсомольской организации, и это дело по твоей части. Так что вот, думай…

Антон и в самом деле задумался.

— Видите, какое дело, Савелий Максимович: насчет массовой работы с молодежью в Тыже неважно обстоит. Там всего одна комсомолка, Даша Куломзина, и та недавно принята, неопытна еще…

— Там коммунисты есть. Кузнеца Федора Елизаровича знаешь?

— Я его не видал еще. Когда бы я успел? Только вернулся… Ничего, ребята, не горюйте! — обратился Антон к нам.

— Мы не горюем, — сказал Генька, — только что с ним делать, с приемником? В школу отдать или как?

— В школу? А в школе он зачем? Мы вот как ее запустим, — показал он на здание станции, — такой радиоузел оборудуем — с ним никакому приемнику не сравняться!.. А премиями не разбрасываются. Премия, она для того и дается, чтобы была у премированных… Правильно я говорю, Савелий Максимович?

Савелий Максимович кивнул.

— Это хорошо, что вы так, по–советски, думаете: не для себя, а для всех… И, если у вас такое желание, надо выход на месте искать. Поищем его вместе. Идет?

— Идет, — согласились мы.

— Ну, вот и ладно! — засмеялся Антон. — Я к вам приду, там и договоримся. Мы у вас одно дело затеваем, и ваш приемник будет кстати… Вот она, жизнь–то, Савелий Максимович, — кивнул он на нас, — подпирает, не дает заснуть, знай только поворачивайся…

— Ладно, не прибедняйся, — улыбнулся Савелий Максимович. — Ну, ребята, все ясно?.. Бегите домой.

По правде сказать, нам ничего не стало ясно и особенно было непонятно, почему и как мы подпираем этого улыбчивого рыжего Антона и не даем ему спать, но, во всяком случае, теперь дело должно было сдвинуться с мертвой точки.

— А он ничего, этот Антон, — сказал Генька отойдя.

— Ага, веселый… Вот Пашка будет злиться — мы на станции были, а он нет!

— Так мы же ничего не видели.

— Все равно. Если бы он с нами пошел, он попросился бы…

Но Пашка, поглощенный работой, не обратил на нас никакого внимания. Он сооружал из горбылей два одинаковых круга.

— Это что будет — кадушка? — спросил я.

— Сам ты кадушка!.. Сделаю — увидишь, а сейчас все одно не поймешь.

С тем мы и разошлись.

Антона я увидел уже перед вечером. Он шел по улице, разглядывая дома и похлестывая прутиком по сверкающим голенищам сапог. Из–за полурасстегнутого, почти новенького кителя виднелась голубая майка. Рыжеватый чуб был причесан, но все же задорной копной вздымался надо лбом.

— Здравствуйте, дядя Антон! — крикнул я, подбегая.

— Здоров, племянник!.. А, это ты? — узнал он меня. — Ну–ка, где у вас председатель живет?

Когда мы подошли к избе Фроловых, навстречу выбежал Генька и сказал, что отца нет дома, он в кузнице: там у дяди Феди запарка и он пошел помогать.

— Тем лучше, — сказал Антон, — пошагали в кузницу.

Шагал он так, что нам пришлось идти за ним в подбежку, чтобы не отстать. Из кузницы доносились глухие удары кувалды и дробное постукивание молотка. Дядя Федя сваривал ось, и по сложенным один на один концам раскаленной оси бил кувалдой Иван Потапович. Он задыхался, пот усеял его лицо крупными каплями.

— Не могу! — сказал он наконец, отбрасывая кувалду. — Дыхание она мне укоротила, проклятая…

— Да, такое ранение — дело нешуточное, — хмуро отозвался дядя Федя. — Отдышись, еще погреем…

Он сунул ось спаем в горн и начал качать мехи.

— А дайте–ка я подразомнусь, — сказал Антон, входя в кузницу. Он снял китель и, не глядя, бросил его нам. — Только, ребята, сзади не стойте.

Дядя Федя ничего не сказал, только шевельнул бровями, выхватил стреляющую колючими искрами ось, положил на наковальню, пристукнул молоточком, не то указывая место, куда нужно ударить, не то сбивая окалину. Антон, расставив ноги, плавно размахнулся кувалдой.

«Гуп», — тяжко отозвалась кузница. «Так–так», — потребовал молоточек дяди Феди. «Гуп», — снова ответила кувалда. «Так–так» — «гуп» — «так–так» — «гуп»… Все убыстряя темп, перекликались удары, и ослепительная опухоль на оси опадала, исходя огненными брызгами, вытягивалась и темнела. «Так–так–так», — сказал молоточек дяди Феди и лег плашмя.

Антон опустил кувалду, а еле светящаяся ось легла в сторонку остывать.

— Ну мастак! — восхищенно сказал Иван Потапович.

— Молотобойничал? — спросил дядя Федя.

— Немного в армии довелось.

— Там научат!.. Видно, пошабашим, Иван Потапович? Хватит на сегодня… Спасибо, парень, за подмогу.

— Не на чем… Не узнаете меня? Я ведь Антон, Горелова сын.

— Вон он какой вымахал! Ты ведь недавно из армии, теперь на электростанции командуешь?

— Работаю понемножку. Я к вам за помощью пришел.

— Что же, неуправка, что ли, в чем?

— Нет, там все в порядке, монтируем без задержек, так что свет вместе с первым хлебом на трудодни отпускать начнем! — засмеялся Антон.

— Заживете вы теперь! — с некоторой завистью сказал Иван Потапович. — Ну, а какие у тебя дела к нам?

— Сейчас расскажу… Ребята, — обратился Антон к нам, — слетайте за Дашей Куломзиной.

Так мы самое интересное и пропустили. Пока добежали да рассказали Даше, а потом пришли вместе с ней, деловой разговор, видно, закончился. Антон уже прощался с Иваном Потаповичем и дядей Федей.

— Нет, чего не могу, того не могу, — говорил Иван Потапович. — Стекла нету. И фондов для этого дела нет. Так что вы уж сами…

— И так обойдемся, — тряхнул чубом Антон. — Никаких фондов для этого дела не требуется, кроме одного — желания… Значит, договорились по всем пунктам?.. Здорово, Даша! — обернулся он к подошедшей Куломзиной. — Пришел вот поглядеть, как вы тут живете…

Антон и Даша пошли вдоль улицы, а мы отправились следом за Антоном, ожидая, когда он займется нашим делом. Он расспрашивал Дашу про взрослых парней и девчат, а на нас не обращал никакого внимания, словно забыл свое обещание.

У околицы заиграл и смолк баян.

— Эй, ребята! — обернулся к нам Антон. — Чего хоронитесь? Пошли погуляем…

Я был разочарован. Оказывается, он просто пришел на гулянку, а вовсе не затем, чтобы помочь нам…

На выгоне, возле сложенных в три наката бревен, как всегда, собрались взрослые парни и девчата. Трава здесь была начисто вытоптана.

— Поглядите, девоньки, какого я кавалера вам привела, — сказала Даша.

— Рыжего! — засмеялся Антон, а за ним засмеялись и остальные.

— Ночью все кошки серы, — отозвалась озорная Аннушка Трегубова.

Антон смеялся шуткам других, шутил сам и, как видно, чувствовал себя прекрасно, а у нас настроение портилось все больше. А тут еще девчата вздумали танцевать. Они взмели такую тучу пыли над площадкой, что вертящиеся пары скоро окутались плотным клубящимся туманом.

— Хватит, девушки! — закричала Аннушка. — Пылищу подняли, не продохнешь… Давайте лучше споем.

• Предыдущая
• 22/49
• Следующая