Щит научной веры (сборник) - Циолковский Константин Эдуардович - Страница 82

Ведь много зла зависит от самих людей. Его можно устранить и тогда несомненным окажется превышение доброго над злым.

Итак, мыслитель решил, что бог добра много выше бога зла. «Откуда же противник, – думал Моисей, – Не возмутившийся ли это слуга доброго господина. Есть же у меня служители и сотрудники! Не мог и добрый господин обойтись без помощи. Один из его сомнительных друзей возмутился и стал противодействовать желанию своего доброго владыки»

– Возможно, что это так, – думал наш герой. – Их, взбунтовавшихся рабов, могло быть множество. Один соблазняет других, и все вместе заодно вредят добрым желаниям своего бывшего господина.

– Все доброе от бога и его слуг, все худое от божьего противника и его сотрудников, – решил человек.

– Кому же помогать мне, кому служить? Не могу я идти против добра, против самого себя, против своих родственников, против человека. Послужу доброму богу, вступлю с ним в союз. Тем я облегчу самого себя и своих ближних.

– Все, что я придумаю доброго для облегчения жизни людей, то будет согласоваться с желанием доброго господина. Оно может считаться велением бога…

С этих пор законодатель все свои законы и все, что ни придумывал для облегчения людской жизни, все, что ни делал для уничтожения человеческих страданий, объявлял волею бога, его повелением.

Народ, почитавший мудреца, понимал буквально его слова. Воображение народа создавало легенды о беседах и свиданиях своего любимца с таинственным богом добра.

Законы, карающие злых людей, были также добром, так как устраняли их и устрашали других людей, готовых подражать злым… Мыслитель был уверен, что и в этом он подражает богу, который тоже, по его мнению, был очень строг.

Мыслитель не знал, что находится за голубым небесным сводом. Но его воображение помещало там причину всех вещей: причину всего существующего на Земле, причину добра и зла на ней.

Земной, на Земле, близкий к ней, по умственной общечеловеческой близорукости, мыслитель все же видел более всего то, что было поблизости его. Он видел Землю, проникался ее беспредельностью, мечтал о блаженстве на ней человечества при устранении всех зол, но не видел ясно беспредельности небес. Его взгляд сосредоточился на Земле, видел в ней главное в делах доброго господина и не мог думать о том, что господин этот беспредельно добрее и могущественнее, чем постигал его человеческий ограниченный кругозор. Он не знал, что добрый господин еще раньше создал бесчисленное множество планет, подобных Земле, и солнц, подобных нашему Солнцу, что он благодетельствует еще бесчисленным роям живых разумных существ, находящихся вне Земли.

Большинство их, задолго до создания человека, достигло совершенства, непостижимого мыслителю. Но он видел лишь Землю, на ней сосредоточил свой ум, в ней находил нечто понятное; в небесах нее, за голубою твердью, видел только причину Земли и всего на ней находящегося. Его воображение, понятно, не могло проникнуть в истину строения небес. Все постепенно. Только много тысяч лет спустя могли гении слегка проникнуть в эту тайну.

Наш же герой, размышляя день и ночь, зиму и лето, всю свою долгую жизнь, составил себе такое наивное понятие о создании мира добрым существом.

Было доброе бессмертное, как бессмертны казались ему небесные огни, всемогущее существо с его слугами. Была Земля, но в беспорядочном виде: в образе комка грязи – смеси жидкого и твердого элемента. И захотел добрый господин устроить Землю: превратить эту грязь во что-то хорошее.

Но как быть без света, что можно сделать в темноте! Покоиться в темноте можно, но работать трудно.

Поэтому всемогущий господин приказал прежде всего появиться свету, который бы осветил Землю, предмет его заботы. Это был не гнет солнца, не свет звезд, а свет сам по себе, просто свет без всякого источника.

Разве не бывает светло на заре и в пасмурную дождливую погоду, когда Солнца совсем не видно. Значит дни и ночи сами по себе, а Солнце только усиливает свет дня.

Так прошел первый день.

– Ну, теперь можно приниматься и за дела! – Подумал добрый господин. – Но надо самому иметь опору, свое жилище, откуда бы удобно было распространить свою могущественную руку. Не стоять же в земной грязи! Поэтому, после освещения, устроена была голубая твердь, земной потолок, отделявший Землю от неба. Это было на второй день.

Далее, земные воды были отделены от небесных. Потом отжали грязную Землю от воды, вследствие чего образовались сухие места и океаны. Теперь суша могла произвести и растения, и она произвела их. Правда, недоставало для этого Солнца, но ведь был уже создан день и свет: он мог помочь подняться растениям. В этом занятии проведен был третий день.

На четвертый день всемогущий господин велел появиться Солнцу, Луне и звездам. Таким образом, был украшен небесный свод. Не мог же думать первобытный человек, что эти маленькие звездочки такие же солнца, как и известное ему ослепительное светило, что земель бесчисленное множество, что одни из них появились ранее нашей Земли, другие позднее, что не было времени, когда бы не создавались солнца и планеты. Не мог же человек сделать сразу такой огромный скачок в область знания. Не смотря на весь его гений – это было бы неестественно. Древние даже плохо сознавали зависимость света от солнца. Таким-то манером первобытный мыслитель отсчитал 3 дня без помощи и участия солнца и других небесных тел.

Пятый день посвящен был созданию пресмыкающихся, рыб и птиц, а шестой – других высших животных и человека. Седьмой день был назначен для отдыха и обозрения сделанного.

Мы старались проникнуть в ход мыслей одной из древних попыток человека выяснить образование Вселенной. Нам это очень трудно, так как мы никак не можем себе в полной мере представить их незнание и детскую логику.

1920 год.

Архив РАН, ф. 555, оп. 1, д. 408

Работа эта написана мною в 1903 году, после некоторых трагических для меня событий.

В 1914 году я ее поисправил и только теперь, значительно изменив и дополнив, решил издать.

Всю жизнь я думал о жизни и смерти, о лучшем устройстве общества. Но многое еще неясно! Не смею выдавать свои мысли за истину. Этот труд есть попытка выразить мои думы о жизни и смерти. Идеи общественного устройства человечества мною разрабатываются и найдут выражение в других изданиях. Но они будут понятнее после прочтения этого.

В этой книге вы часто встретите слова: дух, душа и тому подобные, как бы несколько сомнительные выражения. Но в них нет ровно ничего мистического. Слова дух и душа я иногда смешиваю, и подразумеваю под ними основу материй – простейший истинный атом, обладающий зачаточной способностью чувствовать и жить. Эта способность проявляется, когда атом попадает в организованную материю, в животное или человека. До этого же он подобен планете, солнцу или комете и подчиняется лишь известным законам механики. Никаких больше свойств он и не имеет. Когда же он составляет часть живого существа, его движение делается настолько сложным и переменчивым, что дает чувство жизни. Законы механики, конечно, и тут не нарушаются, но только становятся непонятными по их сложности и ограниченности человеческого разума.

Итак, дух или душа суть только материальные атомы без всякой таинственности, кроме научной. Но надо твердо помнить, что у меня слово душа чаще означает совокупность свойств нервной системы животного. Душа смертна. Но дух или неизвестный элемент материи вечен. Нельзя назвать его ни протоном, ни электроном, ни эфиром. Поэтому мы и употребили слово дух. Но дух есть нечто еще более простое и ему никак нельзя приписывать свойства души даже насекомого, не только человека. В животном одна душа, но множество духов.