Игра королей - Даннет Дороти - Страница 2

• Предыдущая
• 2/60
• Следующая

— Эндрю Хантер из Баллахана.

— Черт возьми! Эндрю — парень хороший, порядочный, но его имение разорено, люди вооружены плохо — такая рать поляжет на поле боя, как роща под топором.

— Третий барон Калтер? — предположил Том Эрскин.

Бокклю насмешливо хмыкнул, и его двойной подбородок побагровел.

— Слышал я, что брешут при дворе эти безмозглые болтуны. Они говорят, что Калтеру нельзя доверять.

Том Эрскин распрямил свои мощные, обтянутые парчою плечи.

— Они говорят, что нельзя доверять его младшему брату.

— Лаймонду! О Лаймонде мы знаем все. Разбойник с большой дороги, подонок, приверженный всем порокам.

— И предатель.

— Да, и предатель. Но лорд Калтер не предатель, это не в его духе. Кое-кому не терпится устроить облаву на Лаймонда и его шайку убийц, а кое-кто требует, чтобы Калтер, если желает доказать свою верность, стал во главе отряда. Но Ричард Кроуфорд из Калтера не хочет вмешиваться: говорит, будто у него есть дела поважнее, и наотрез отказывается гнать брата, как дикого кабана. Все это еще не делает его предателем. — Надув щеки, словно мехи, Бокклю добавил: — И потом, Калтер только что женился. Вы порицаете его за то, что он повесил щит на крюк и старается скрыть свои семейные неурядицы?

— Черт возьми, — сказал Том Эрскин с досадой. — Я ни в чем его не обвиняю. А поскольку женился он на черноволосой красавице ирландке, то, полагаю, и ухом не поведет, даже если сам протектор постучит в ворота Мидкалтера и попросит попить водички. Но…

С обширного багрового лица исчезло сердитое выражение.

— Вы чертовски правы, — искренне признал Бокклю. — Больше того, вы меня натолкнули на пару мыслей, которые я выскажу парню при встрече. Если Калтер хочет, чтобы при дворе ему хоть сколько-нибудь доверяли, он волей-неволей должен решиться и изловить этого смазливого черта.

Мунго Тенант, из уважения к благородным гостям больше молчавший, сумел наконец вставить словцо:

— Кроуфорда из Лаймонда, сэр Уот? — сказал он. — Сейчас, насколько я слышал, его здесь нет. Он в Нидерландах. И одному Богу известно, когда вернется, если вернется вообще… Господь нас благослови, что это?

Кто-то чихнул, больше ничего, но чихнул за дверями комнаты, в которой они сидели, — и вся надежность уединения развеялась в прах. Том Эрскин первым ворвался в соседнюю комнату, двое других последовали за ним. Они не обнаружили никого, но дверь, ведущая в спальню Мунго, была приоткрыта. Воздев горящую свечу, как знамя, Эрскин ринулся вперед.

Мягкие, как пух, волосы, полные нескрываемого коварства глаза — сам Лаймонд глядел на него из серебряного зеркала. Не успел Эрскин позвать на помощь, как Бокклю с Мунго Тенантом очутились рядом. Лаймонд отскочил к дальней двери, положил руку на щеколду и поднял сверкающий меч на уровень груди. Все трое бросились было на него, но отступили: оружия при них не оказалось.

— Как говаривала миледи Саффолк, — мягко сказал Лаймонд, — Господь Бог — превосходный человек. — Синие, как васильки, глаза остановились в задумчивости на лице сэра Уота. — Слухи доходят до меня с опозданием. Nouvelle amour, nouvelle affection: nouvelles fleures partil' herbenouvelle [1]. Скажите Ричарду, что его молодой жене предстоит еще познакомиться с деверем. Жаль, что вы позабыли дома свои мечи.

От гнева лицо Бокклю пошло пятнами.

— Ах ты, подзаборная шавка… Сегодня ночью тебя…

— Знаю: освежуют, спустят шкуру, обдерут, как липку, и в довершение всего повесят на шестишиллинговой виселице. Но только не сегодня. Этот город не столь велик, но славится отличными купальнями. И сегодня ночью начнется война мышей и лягушек, не так ли, Мунго?

— Парень сошел с ума, — убежденно сказал Бокклю, которому удалось отломить от камина решетку.

— Мунго так не считает, — возразил Лаймонд. — Он думает только о радостях плоти и о своих сокровищах.

Мунго во все глаза уставился на пришельца.

Лаймонд улыбнулся ему.

— Будь осторожен, — предупредил он. — Земля прилюдно разверзнется под твоими ногами. Сам ведь знаешь: О mea cella, vale [2]. — Тут Мунго понял, что ему грозит. — Не мешкай, разиня, пускайся наутек, — глубокомысленно проговорил Лаймонд.

Мунго Тенант, не говоря ни слова, ринулся на врага, но столкнулся с Томом Эрскином, упал и загасил свечу. Началась невообразимая сумятица: три человека, один из которых был вооружен каминной решеткой, натыкались друг на друга в темноте и сыпали проклятиями; наконец они добрались до дальней двери и распахнули ее. Коридор до самой лестницы был пуст, а снизу едва доносились быстрые шаги. Все трое бросились следом.

Они бежали с третьего этажа, а лестница была винтовая. От рева Бокклю дребезжала оловянная посуда на кухне, Том Эрскин тоже орал во всю глотку, а Мунго попискивал, как цыпленок. Шум услышали слуги и вскочили со своих лежанок. Загорелись сальные свечи, внизу послышался топот босых ног.

Услышала шум и свинья Мунго. Пьяная в стельку, она бросилась к лестнице в тот момент, когда появился первый слуга. Хлопая, словно крыльями, огромными ушами, выгнув хребет наподобие друида 3), молящегося на восходе солнца, свинья бросилась наперерез, стоило Лаймонду и его преследователям оказаться внизу. Она отскочила от балясины перил, проехалась копытцами по каменному полу, а потом бросилась Мунго Тенанту под ноги и завизжала в неудержимом поросячьем восторге. Мунго рухнул как подкошенный; на него свалился Бокклю; Том Эрскин запнулся о них обоих и полетел прямо на столпившихся у подножия лестницы слуг, чьи нечесаные головы торчали внизу, точно копны в пору молотьбы. Никем не замеченный в суматохе, Лаймонд пролетел между ними, легкий, как ветерок.

С криком, визгом и хрюканьем спутавшийся клубок катался у лестницы; то и дело кто-нибудь подпрыгивал, неистово вопя: не видимая в свалке свинья кусала дерущихся за босые ноги. Первым высвободился Бокклю: над схваткой, как ленты воздушного змея над суетой карнавала, нависали его седые бакенбарды.

— Лаймонд! — заорал он. — Куда этот черт подевался?

Они обыскали весь дом, но Лаймонда и след простыл, только в хлеву нашли связанного дворецкого с кляпом во рту.

— Дьявол! — с яростью произнес Бокклю. — Ставни были закрыты, дверь заперта на ключ. Он должен быть здесь. Где у вас подвал?

Лицо у Мунго покрылось пятнами.

— Я там уже смотрел — пусто.

— Так давайте посмотрим еще раз, — отрезал Бокклю и оказался в подвале прежде, чем Тенант успел его остановить. — Это что такое?

Это, несомненно, была потайная дверь. Понуждаемый крайними обстоятельствами, Мунго Тенант еще минут десять сдерживал их, объясняя, что дверь наглухо забита, что она никакая не дверь, что она заперта и ею не пользуются. Наконец Бокклю, устав слушать, отправился за ломом. Дверь открылась легко, тихо скрипнув смазанными петлями. Мунго не было нужды волноваться. В нижнем подвале и в длинном подземном туннеле, ведущем к Hop-Лоху, уже не осталось и следа контрабандного товара. Но так как бочки с бордоским вином оказались неподъемными, все эдинбургские колодцы на следующий день наполнились кларетом, и накануне английского вторжения обитатели Хай-стрит часа два блаженствовали не хуже, чем любимая свинья Мунго.

Поздно ночью над гладью Нор-Лоха отзвенели и смолкли раскаты смеха.

И, давно уже высадившись на берег со своими людьми и добычей, Круофорд из Лаймонда, человек умный и удачливый в своих бесчестных делах, воспитанный в роскоши наследник состояния, невозмутимо поскакал в Мидкалтер, в замок, где жила его новоявленная невестка.

• Предыдущая
• 2/60
• Следующая