Граница Света - Агаева Камилла - Страница 27

— Я… обидел тебя…

— Да неужели?! — воскликнул Голдфилд. — А что? Разве меня можно обидеть? Это я всех всегда обижаю. Я же чудовище!

— Ты пьян… — проговорил Дэвид.

— Не твое дело! — огрызнулся Гарри. — И вообще… Можешь считать, что твои извинения приняты и проваливать отсюда на все четыре стороны.

— Хорошо, — Миллс опустил глаза. — Если ты этого хочешь, я уйду.

— Да, хочу, — Голдфилд опустошил третью бутылку до половины. — Сделай одолжение.

Дэвид посмотрел на него и не сдвинулся с места.

— Что-то еще? — ледяным тоном спросил Голдфилд.

Не отвечая, Миллс опустил руку в карман и достал оттуда маленький чип переносной памяти.

— Держи, — он протянул его Гарри.

— Что это?

— Это то, что ты просил, — Миллс положил чип на стол.

— То, что я просил? — повторил Голдфилд.

— Да, там вся документация по нашему проекту: чертежи, вычисления, расчеты — все, что нужно для создания квантового компьютера.

— Когда ты успел скопировать эту информацию? — чувствуя, что трезвеет, Гарри поднялся на ноги и, подойдя к столу, взял чип. — Ты же вышел с работы, когда мы виделись сегодня, а если бы ты потом вернулся в лабораторию, это выглядело бы очень подозрительно.

— Я давно ее скопировал, просто никак не решался отдать, — признался ученый. — Дело в том, что я — исполнительный менеджер проекта, и вся эта информация хранится в моем компьютере.

— Я этого не знал, — произнес Голдфилд. — Значит…

— Значит, я не настолько плохо настроен по отношению к тебе, как ты думаешь, — закончил вместо него Миллс.

— Дэвид, — Гарри приблизился к нему. — А как же все то, что ты наговорил мне сегодня? Я же тебя использую. У меня же только одна цель и только один человек, которого я считаю своим другом.

Миллс молчал.

— Так, так, — продолжал Голдфилд. — Значит, своего мнения ты не изменил, но все-таки решил мне помочь. Но почему?

Ученый продолжал хранить молчание.

— Ладно, — Гарри смягчился. — А как насчет того, чтобы поработать на меня?

— Знаешь, сколько человек работает в нашей лаборатории? — Дэвид с тоскою посмотрел на него. — Даже при всем своем огромном желании я не смогу сделать все один.

Голдфилд задумался.

— Я что-нибудь придумаю, — пообещал он, делая несколько жадных глотков вина.

— А тебе не хватит пить? — спросил Миллс.

— Я всегда был законченным алкоголиком, — хмуро отозвался Гарри, — только не всегда отдавал себе в этом отчет. Ты присаживайся, — он указал Дэвиду на кресло.

— Уже не прогоняешь? — с горечью усмехнулся тот.

— Уже не злюсь на тебя, — поправил его Голдфилд. — Дэйв, ты хороший парень. Ты мне правда нравишься. Я не понимаю, зачем ты вбил себе в голову, что я использую тебя. Я просто прошу о помощи, — Гарри развалился на диване.

— А ты довольно трезв для третьей бутылки, — заметил Миллс, глядя на пустые свидетельства попойки, стоявшие на полу.

— Это все вино, — Голдфилд повертел в руках бутылку. — Я слишком привык к нему за долгие годы пьянства. Пора перейти на что-нибудь новенькое, например виски или коньяк. Но, — он развел руками, — ничего не могу с собой поделать. Слишком люблю вино. Оно меня и сгубило.

Его последние слова прозвучали тихо и обреченно. На некоторое время в комнате воцарилась тишина.

— Знаешь, — снова заговорил Гарри. — Ты ошибаешься, если думаешь, что я трезв. На самом деле я жутко пьян.

Он допил вино и с отчаяньем швырнул бутылку, которая ударившись об стену, разлетелась вдребезги. Застигнутый врасплох звоном разбивающегося стекла, Миллс невольно вздрогнул.

— Дэвид, — прошептал Голдфилд, поднимая на собеседника влажные и покрасневшие от слез и алкоголя глаза. — Я хочу домой, понимаешь?

Ученый встал со своего места и присел рядом с ним на диван.

— Домой? — переспросил он.

— Да, Дэйв. Я хочу домой, — Гарри даже не скрывал слез, текущих по его щекам. — Я здесь чужой. Я везде чужой. Да, я был одним из первых, кто переселился в Новый Свет. Я приплыл на корабле Эрнана Кортеса, чтобы покорить Мексику! Я воевал в войне Севера с Югом. Я видел, как строился Нью-Йорк! Как возводились огромные небоскребы… Я был свидетелем всех этих событий, но все равно, я здесь чужой! Этот мир никогда не станет моим домом, потому что мой дом там, в Пелле…

Он ненадолго умолк. Миллс в ожидании смотрел на него, не решаясь произнести ни слова.

— Очень часто у меня перед глазами стоит одно и то же воспоминание, — снова заговорил Голдфилд. — Миеза… Жаркий летний день и тенистая аллея… Аристотель читает какую-то нудную лекцию. Никто не слушает… Только Александр. Он постоянно прерывает учителя и задает ему всякие вопросы. Наконец, устав от всех нас, Аристотель объявляет, что урок закончен. Но Александру этого не достаточно — он хочет спросить о чем-то еще. Я беру его за руку и пытаюсь оттащить от учителя…

— А он? — затаив дыхание, спросил Дэвид.

— А он пытается отделаться от меня, — Гарри с горечью усмехнулся. — Все повторяет: «Подожди, подожди…» Иногда мне начинает казаться, что это уже даже не воспоминание, а просто сон. Сладкий сон, который однажды приснился мне и растворился в утренней мгле… Если бы ты только знал, как я хочу домой.

Миллс не знал, что ответить. В его душе боролись сострадание и неприязнь к странному человеку, сидевшему рядом с ним. Наконец, жалость все-таки взяла свое. Осторожно подняв руку, Дэвид коснулся его плеча.

— Гефестион, — тихо произнес он. — Может, все и получится.

Вздрогнув оттого, что его назвали настоящим именем, Гарри поднял на него удивленный взгляд.

— Помоги мне… пожалуйста, — попросил он.

— Я помогу, — отозвался Миллс, — помогу.

Солнце медленно поднималось и освещало крыши небоскребов. Дэвид отвернулся от окна и посмотрел на Гарри, уснувшего на диване от большого количества выпитого алкоголя. Сам Миллс за всю ночь так и не сомкнул глаз. Тяжелым эхом отзывались в его голове признания Голдфилда и его просьба о помощи. Он с трудом представлял себе, как именно он мог ему помочь. К тому же, Гарри все еще немного пугал Дэвида, но ученый понимал, что пути назад уже нет.

Подойдя к дивану, Миллс присел рядом со спящим Голдфилдом. Прикрытые, чуть подрагивающие веки, скрывавшие большие голубые глаза, длинные каштановые волосы, разметавшиеся по подушке, трехдневная щетина на белых осунувшихся щеках, красивые тонкие руки с длинными пальцами. Дэвид впервые заметил, насколько необычно выглядел его друг. У него уже не оставалось сомнений в том, что Гарри именно тот, кем себя называет. «Гефестион, — обескуражено повторял он. — Гефестион». В это время Голдфилд проснулся и, потянувшись, открыл глаза.

— Доброе утро, — поздоровался он, увидев Дэвида. — Впервые за долгое время просыпаюсь не один, — усмехнулся он.

— Доброе утро, — скептическим тоном ответил Миллс.

— Который час? — Гарри скинул с себя плед и сел на диване.

— Почти шесть.

— Надо собираться и идти на работу, — Голдфилд поднялся на ноги.

— Неважно выглядишь, — заметил Дэвид.

— Ты прав, — Гарри посмотрел на себя в зеркало. — Лилиан обязательно придерется к моему виду.

— Лилиан? Это кто?

— Моя коллега. Ладно, пойду, приму душ и побреюсь.

Голдфилд поплелся в ванную комнату. Через некоторое время он вернулся оттуда в одном полотенце, обернутом вокруг бедер, и начал копаться в своем шкафу.

— Кстати, — обратился он к все еще сидевшему на диване Дэвиду. — Когда будешь уходить, постарайся, чтобы тебя никто не видел.

— Почему? — не понял Миллс.

— Да так, — Гарри пожал плечами, выбираясь из шкафа с рубашкой и брюками. — Мой жизненный опыт показывает, что за одно глупое совпадение можно очень дорого поплатиться.

— Что ты имеешь ввиду?

— Однажды я случайно уснул в спальне Александра, — начал рассказывать Голдфилд. — Я пришел к нему накануне вечером. Мы долго разговаривали, а потом я ненароком уснул.

— И что?