Душитель из Пентекост-элли - Перри Энн - Страница 28

• Предыдущая
• 28/101
• Следующая

– Да… – неохотно согласилась Берк, погрустнев. – Да… это верно. Но на сей раз вы поймали его!

– На сей раз? – переспросил Томас, хотя с горечью догадался, что она имела в виду.

– Да. Ведь полиции тогда так и не удалось поймать Джека Потрошителя, не так ли? – Его собеседница враждебно насторожилась, и ее плечи застыли под черной шалью. – Он все еще на свободе и ждет в темной подворотне случая, чтобы кого-нибудь зарезать. Поймайте, наконец, хотя бы этого кровавого убийцу, пока он не убил еще какую-нибудь дуру.

Томасу хотелось объяснить ей, что в данном случае это не маньяк и опасаться серии убийств не следует. Это преступник-одиночка, случай временного помрачения рассудка. Однако сам он не был в этом уверен. В данном убийстве было явное насилие, какая-то непреодолимая внутренняя злоба, противостоять которой было нелегко. И случившись однажды, оно может повториться.

– Вам же не хочется, Роза, чтобы мы поймали не того, кого нужно? – сказал Питт, следя за лицом свидетельницы.

Его огрубевшие черты когда-то, должно быть, были красивыми. Но теперь лицо Берк застыло, и кожа на ее скулах натянулась то ли от гнева, то ли от страха. Если бы не развязность ее манер, нахальный с вызовом взгляд и бедная безвкусная одежда, Роза могла бы посоперничать с леди, живущими на Девоншир-стрит или поближе к Мейфэр.

– Не бойтесь, я не ошиблась, это он, – снова повторила она. – И я не собираюсь сидеть здесь с вами весь день. Мне платят за мое время.

– Вы берете деньги за определенные услуги, Роза, – поправил ее суперинтендант. – А я в ваших услугах не нуждаюсь. Что же касается времени, то вы уделите мне его столько, сколько мне понадобится. Я возвращаюсь на Боу-стрит. Там мы с вами и рассчитаемся, если хотите.

– А кто будет платить? – быстро спросила женщина.

– Я заплачу, – с улыбкой предложил Питт. – На этот раз. А потом вы поможете мне в кредит, когда мне понадобится поговорить с вами.

Роза промолчала. Она ничего не хотела обещать, но на ее губах появилось подобие улыбки.

Томас велел кебмену отвезти их на Боу-стрит. Здесь, расплачиваясь с ним, он оплатил и обратный путь свидетельницы в Уайтчепел.

Во время этой поездки он узнал от нее немного нового. Берк была напугана. В ее памяти были еще свежи убийства 1888 года и ужас, охвативший город, когда даже в злободневных куплетах в мюзик-холлах Лондона никто не осмеливался упомянуть о злодействах маньяка в Уайтчепеле. Розе нужно было ладить с полицией, а ей это чертовски не нравилось. Для нее полиция была частью государственной системы, которая, пользуясь ее услугами, в то же время презирала ее.

Четыре года назад были приняты новые законы по защите прав женщин и суровые меры против порнографии и проституции. Но по сути это вылилось в еще более серьезные преследования со стороны полиции и неоправданные аресты женщин на улицах. Закрывались одни публичные дома и тут же открывались другие. Среди мужского населения сложилось убеждение, будто любая женщина, оказавшись одна на улице в неблагополучном районе города или даже в фешенебельном Вест-Энде, должна внушать подозрение. Порнография, несмотря на запреты, по-прежнему процветала. Это было явным лицемерием, а Роза видела и понимала это и люто ненавидела всех, кто поддерживал эти меры или использовал их в своих целях.

В участке на Боу-стрит суперинтендант, поздоровавшись с дежурным сержантом, быстро поднялся к себе в кабинет. Там его уже ждал Телман. На широком лице помощника Томаса была сардоническая усмешка, а в глазах застыла настороженность.

– Доброе утро, сэр, – поздоровался он. – Рапорт доктора Леннокса у вас на столе. Поступил пятнадцать минут назад. Я не мог ему сказать, когда вы приедете, поэтому он не стал вас ждать. Вид у него был такой, будто его пригласили на собственные похороны. Это убийство в Уайтчепеле доконало его. Надеюсь, ваш щеголь виноват?

– Похоже, что да, – согласился суперинтендант и, протянув руку к шикарному письменному столу с обивкой из зеленой кожи, взял листок бумаги, исписанный размашистым почерком.

Телман пожал плечами.

– Черт знает, какое зверство! – сказал он, но в его голосе звучало удовлетворение. Возможно, причина была в том, что Питта теперь неизбежно ждали трудности с расследованием, а может, его помощник злорадствовал, думая о позоре, который падет на семейство Фитцджеймсов. Телман прошел весь путь от постового констебля до своего нынешнего чина, знал голод и унижения, знал, что такое несбывшиеся надежды. Понимал он и то, что будущее не сулит ему особого успеха.

Томас, сев в кресло, принялся читать рапорт Леннокса. Ада Маккинли умерла от удушения. Смерть наступила между десятью часами вечера и полуночью. Отсутствие ссадин и синяков говорило о том, что она не сопротивлялась насильнику. На левой руке были вывихнуты три пальца, на правой – два. Повреждены три ногтя на левой ступне. На правой руке на одном пальце сорван ноготь – возможно, когда она пыталась развязать чулок, затянутый у нее на горле. Следы крови под ногтями – это тоже, скорее всего, кровь из царапин на ее шее.

Растянутая кожа на животе свидетельствует о том, что она родила ребенка. Есть старые шрамы на бедрах и желтовато-зеленый подтек на плече от удара, полученного в ночь смерти. А в остальном убитая была здорова. Леннокс определил, что ей было лет двадцать пять. Других подробностей в рапорте не было.

Питт поднял глаза. Телман молча ждал с мрачным лицом.

– Вы останетесь здесь за старшего, – сухо распорядился начальник участка. – Я должен повидаться с помощником комиссара.

– Есть основания для ареста? – спросил его помощник, тоже глядя на Томаса. В голосе его послышались удивление и вызов.

– Очень возможно, – ответил Питт.

– Понимаю. Вам нелегко будет это сделать, – без всякого сочувствия сказал Телман и, улыбнувшись, направился к двери. – Советую удостовериться во всем как следует. Будет плохо, если в суде не все пройдет гладко. – И, распрямив плечи и высоко подняв голову, он покинул кабинет своего шефа.

Джон Корнуоллис совсем недавно стал помощником комиссара полиции Лондона – точнее, всего месяц или около этого назад. Это место досталось ему после драматической отставки Джайлса Фарнсуорта, вызванной делом Артура Десмонда[4]. Новый помощник комиссара был среднего роста, подтянут, широкоплеч и легок в движениях. Его никак нельзя было назвать красивым – у него были слишком густые брови и довольно большие нос и рот, – но во всем его облике царило какое-то спокойствие, говорящее о внутренней уверенности этого человека. Никто почти не замечал, что он был уже полностью лысым.

– Доброе утро, сэр, – поздоровался Питт, входя в кабинет и закрывая за собой дверь.

Он был здесь лишь второй раз со времен его конфликта с Фарнсуортом, но, кажется, с тех пор ничего не изменилось. Все так же в высокие окна лился солнечный свет, все так же стояли на своих местах массивный дубовый письменный стол и тяжелые кресла. И все же присутствие другого хозяина в кабинете давало себя знать. Запах любимых сигар Джайлса выветрился, и теперь в комнате пахло кожей, воском, которым натирали паркет, и еще чем-то неуловимым. Возможно, незнакомый запах шел от ящичка из кедрового дерева, стоявшего на низком столике. Раньше его здесь не было. На стене висел медный складной телескоп, а рядом – секстант.

Помощник комиссара стоял, и казалось, что он смотрит в окно. Но на самом деле он ждал Питта: у них была назначена встреча.

– Доброе утро. Садитесь. – Корнуоллис указал на два кресла, стоящие друг против друга. Солнце образовало яркий круг на узоре ковра. – Боюсь, это дело об убийстве в Пентекост-элли принимает плохой оборот. Это Фитцджеймс убил? Ваше мнение…

– Роза Берк опознала его, – ответил Томас. – Ее показания трудно опровергнуть.

Шеф хмыкнул себе под нос и сел в кресло. Питт последовал его примеру.

– И все же показания этой женщины не являются неоспоримыми, не так ли? – не сдавался Корнуоллис, изучая лицо суперинтенданта. Ему показалось, что он уловил нотки сомнений в голосе Томаса, и он не мог успокоиться.

• Предыдущая
• 28/101
• Следующая