Пруд - Шерфиг Ханс - Страница 17

Подобное различие в жизненном цикле организмов, имеющих одинаковое строение, одну и ту же пищу и в остальном похожих друг на друга так, что их не отличить, принадлежит к одной из тайн природы. Объяснение, вероятно, следует искать в далеком прошлом, когда были совершенно иные климатические условия. Но обо всем этом можно лишь только догадываться.

Сколько я себя помню, пиявок всегда применяли в лечебных целях. В детстве, когда я жил на Лолание^[31], меня послали как-то за пиявками, потому что у моей тети появился нарыв на таком месте, что она не могла сидеть. Аптекарь в Накскове дал мне пиявок в пробирке с водой, и всю длинную дорогу я нес этих мерзких тварей с большой осторожностью. Местная знахарка, не врач, приложила извергов к телу моей тети. Мне великодушно разрешили присутствовать, и я никогда не забуду двух плоских червей, разбухавших, как баварские сосиски, по мере того как опухоль опадала. Потом двух бестий посыпали солью, теткина кровь из них вышла, и они снова приняли нормальную форму. Вероятно, их намеревались снова пустить в дело. Пиявки живут долго, лет пять. Я слышал, что ими пользуются и при флюсах, причем, говорят, действие это оказывает несравненное.

Медицинские пиявки — редкие гости в датских водоемах. Они были завезены из Венгрии и Германии и со временем нашли широкое применение по всей Европе. Так, в середине прошлого столетия только в больницах Лондона использовали семь миллионов пиявок. В некоторых странах были созданы специальные центры по выращиванию пиявок. Но вообще применение их в медицине уходит в далекую старину, чуть ли не к первым векам до нашей эры.

Прокус пиявки — игрекообразный. Ранка кровоточит безостановочно, так как слюна пиявок препятствует свертыванию крови. По той же причине кровь, высосанная пиявкой, остается в ее кишечнике почти восемнадцать месяцев в неизменном, как бы законсервированном состоянии. Поэтому промежутки между приемами пиши у пиявок могут быть очень велики.

К пиявкам принято относиться без симпатий. Многие из тех, кто ведет сумрачное существование в моем пруду, не могут прокусить человеческую кожу, но смотришь на них все равно с неприязнью. Мягкие создания, снабженные присосками и спереди, и сзади, то разбухающие, то опадающие, — конечно, они не могут не вызывать брезгливое чувство. Наблюдая за пиявками в пруду, можно даже разглядеть, как они вытягивают сок из растений, плотно прикрепившись к ним задней присоской. Некоторые виды пиявок — кровососущие, а некоторые, например обычная ложноконская, просто обыкновенные хищники.

Пиявки встречаются разные: коричневые плоские — живут под камнями и среди зарослей растений; хоботные — вонзают свой мускулистый хоботок в бедных зеленых лягушек; улитковые — паразитируют на улитках и облепляют гроздьями несчастных карпов; отвратительные глоточные — извиваются на клювах уток-крякв и гусей (сжимаясь до нитки, они проникают в ротовую полость птиц, сосут кровь, а потом так разбухают, что утка задыхается). Об этих гнусных тварях М. Христенсен написал работу (1939) — при чтении ее бросает то в жар, то в холод.

Но первым о датских пиявках рассказал О. Ф. Мюллер в своем знаменитом труде 1774 года — «Из истории земных и водных червей». После него долгое время никто не занимался отечественными пиявками. Лишь в 1943 году Бойсен Беннике опубликовал сухой и бесстрастный отчет об этих скользких существах. Для классификации пиявок, среди прочих признаков, имеет большое значение количество глаз. Их может быть у пиявок два, а может быть и шесть или восемь. У одного вида глаза находятся на сегменте вокруг заднего присоска.

Пиявки — гермафродиты, то есть двуполы, как и улитки. Их семейная жизнь и размножение довольно своеобразны. Влюбленные пиявки крутятся друг подле друга, отдают семя, которое проникает прямо в кожу и оплодотворяет яйца. Затем многие пиявки выползают на сушу и откладывают яйца в кокон из затвердевшей слизи. У некоторых видов малыши сидят какое-то время на материнском теле.

Об отношениях пиявок в пору брачной жизни француз Э. Брумт написал прекрасную работу. Ее можно получить в любых библиотеках, исключая норвежские.

«Не досаждают комары?» — вопрос, который часто задают, когда пруд находится в саду, недалеко от дома. Ведь все хорошо знают, что комары вылупливаются в воде, что личинки их — водные существа, а взрослые комары роем носятся и кружат над прудом.

Каждый год, в мае и августе, огромные комариные тучи поднимаются, словно клубы дыма, над берегами озера Эсрум, и некоторые думают, что в соседнем Грибскове горит лес. Это комары-пискуны, безвредные создания, хотя среди них и встречаются кровососущие. Но большую часть комариной стаи обычно составляют самцы, которые не кусаются, да и самки во время брачных игр ведут себя довольно смирно.

Так что далеко не все комары кусаются, пьют кровь и нападают на человека. В природе их существует так много, что перечисление всех видов, родов, семейств, подсемейств заняло бы не одну и не две страницы. Даже список литературы, посвященной комарам, составил бы еще одну новую книгу. И все же в жизни комаров есть свои неясности.

Из множества видов комаров, развивающихся в пруду, большинство — мирные. Вот, к примеру, коретра. Ее прозрачные личинки 200 лет назад изучал знаменитый Реомюр. Особенность личинок коретры в том, что они никогда не поднимаются к поверхности воды и никогда не опускаются на дно, — они невесомо парят в воде. В таком положении их удерживают несколько пузырьков воздуха, заключенных в прозрачном, как стекло, теле. Точно так же парят и легкие куколки, которые, перед тем как превратиться во взрослых комаров, начинают вдруг пускать кверху маслянистые пузыри. Вылупливаются комары в неисчислимом количестве, вьются всегда над водой, но они без хоботка и не кусаются.

Члены другой комариной семьи, проживающей в пруду, похожи на перепачканных грязью бабочек. За слишком длинные ноги названы они долгоножками. Их боятся, хотя они никого не кусают. Долгоножки живут недолго, питаются соком цветов и водой, а их личинки скромно проводят время в иле. Только у некоторых представителей этого вида личинки живут в земле и приносят огромный вред растениям.

Многие виды кусачих комаров нападают лишь на животных, а человека не трогают. Например, маленькие злобные «животные» комары; в пруду они, к счастью, не водятся, так как их личинки предпочитают быстро текущие воды. Но в пруду обитает несколько семей комаров, сосущих кровь у птиц, особенно уток и кур, а также личинки малярийного комара. В Дании насчитывают три вида малярийных комаров, два из них — обычные. Anopheles bifurcatus, или лесной, называется вид, обитающий в моем пруду.

Малярийные комары относятся к самым опасным вредителям на земле, они страшнее тигров, крокодилов и очковых змей. В конце прошлого столетия они явились разносчиками малярии в Дании. Но позже, неизвестно отчего, комары вдруг изменили свой образ жизни, переселились в конюшни и стали кусать только домашних животных. Таким образом нарушилась взаимосвязь между человеком, комаром и малярийным возбудителем (развитие последнего протекает только внутри организма, частично в человеке, частично в комаре), и комары отныне неопасны для датчан.

Изменение поведения малярийных комаров в Дании пока не объяснено и составляет тайну комариной жизни. Таких тайн — несколько. Непонятно, например, почему кусает только самка, между тем как самец кормится цветочным нектаром. Очевидно, кровь нужна самке. Ученые, в том числе и немец Р. О. Нойман (1912), обнаружили, что высосанная кровь необходима для развития яиц. Непонятно также, почему укус комара так болезнен. Разве не достаточно им пить кровь? Отчего вдобавок они пускают в ранку яд? Реомюр еще в 1734 году доказал, что слюна самки комара разжижает нашу кровь и препятствует ее свертыванию.