Сорок 2 дня (ЛП) - Ле Карр Джорджия - Страница 25

• Предыдущая
• 25/44
• Следующая

Моя грудь поднимается, и из горла вырывается тихий всхлип. О, нет, конечно, я не собираюсь снова впадать в истерику. Я пытаюсь проглотить, готовый вырваться еще один всхлип, но по моим щекам уже текут слезы. Я чувствую взгляд официанта, уставившегося на меня, и Блейк тянется к моей руке.

— Извини, — говорю я, сжимая его руку. — Я знаю, это пройдет, и все такое, но пока я просто не могу забыть свою потерю.

После обеда мы возвращаемся в палаццо, которое принадлежит семье Блейка. Словно припорошенный льдом с филигранью из белого камня трехэтажный палаццо напоминает мне свадебный торт. Внутри он так же прекрасен, как и любой дворец, с поблескивающей мозаикой, с мраморными статуями людей, с золотыми статуями зверей, с фресками, украшавшими потолки, с бесценным антиквариатом, и в довершение такого величия является великолепный золотой звонок, висящий на красном шнуре, и слуги, одетые в ливреи.

Джерри сидит на балконе под зонтиком с Сорабом, который визжит от восторга при моем появлении. Вторую половину дня я провожу на балконе с моим сыном. Для меня это такое удовольствие, жалко, что последнее время оно стало для меня немного редким. Я понимаю, что никогда не забуду этот день.

Вечером поднимаюсь на верхний этаж. Странное место. Гладкая мраморная лестнице прямо ведет к ванне, стоящей на золотых лапах с когтями, в центре этого огромного помещения. Я снимаю пеньюар и опускаюсь в душистую воду. Здесь слуги передвигаются почти бесшумно, словно призраки, они скрыты и невидимы. Я даю отдых моей голове, положив ее на теплый мрамор.

Высоко прямо передо мной словно темный мираж сводчатая крыша, с которой на железной цепи, свешивается стеклянная люстра непревзойденной красоты. Она сделана из множественного стекла ручной работы, скрученного и превращающегося в великолепные кристаллические подсвечники, в которых стоят настоящие свечи. Блейк рассказал мне, что люстра была когда-то сделана для Церкви Санта-Мария-Делла-Пьета, но один из его легкомысленных предков приобрел ее для себя. Он хотел смотреть на произведение искусства, когда купался — на сотню бриллиантовым плодов и хрустальных слезинок.

Я смотрю на них с благоговением. Каждая хрустальная капля находится на определенном месте и расстоянии от свечи, которая горит трепещущим огнем, и имеет разную форму, чтобы передавать свечение каждому уголку, в который они захватывают мерцающее пламя и отражают внутри своих призм.

Блейк появляется в дверях, и продолжает стоять в тени, отбрасываемой светом свечей. Какое-то время стоит полная тишина, и в воздухе витают только лишь дикие эмоции, заставляющие мои щеки гореть.

— Я мечтал увидеть тебя в этой ванной под этой люстрой, — хрипло говорит он, двигаясь к ванне, забирая мочалку из моих рук, и начинает тереть мне спину.

Я чувствую его рот сзади на шее, и вечерняя щетина царапает мою кожу. Мурашки поднимаются по моей обнаженной спине, голова мгновенно откидывается назад, предоставляя ему мое горло. Он мягко и нежно целует мою шею. Его сильные руки ласкают мои груди. Желание поднимается внутри меня, я хочу почувствовать его глубоко в себе, но он слегка покачивает головой.

— Нет, у меня другие планы на сегодняшний вечер, — он встает и приносит полотенце. Я поднимаюсь, и мыльная пена стекает с тела, в надежде, что он переменит свое решение. Его глаза темнеют, но он молча аккуратно закутывает меня в полотенце и заключает в свои объятия.

— Я люблю тебя, — говорю я.

Он замирает, и в его глазах мелькает какая-то неописуемо прекрасное чувство.

— Я знаю, — нежно говорит он. — Именно это заставляет меня существовать.

Но в ответ он не говорит, что любит меня тоже. Вместо этого он помогает мне надеть пеньюар.

— Фабиола ждет тебя за дверью, чтобы уложить твои волосы.

— Ох!

Кто-то стоит за дверью, чтобы уложить мои волосы. Я смотрю на него в изумлении, его планы продуманы до мелочей. Может ли существовать что-нибудь, о чем, он не подумал? Фабиола входит с чемоданчиком из красного дерева, в нем, по раздельным секциям, лежит все необходимое ее личное снаряжение. Фабиола молода, но большую часть времени держит свои темные глаза опущенными, смотря на мои волосы, не говорит ни слова по-английски, но самой являясь не чем иным, как гением по волосам. Она вплетает алые бутоны роз в мою прическу, которая напоминает звезд, дефилирующих по красной дорожке, при вручении Оскара. Мне будет жаль, потом все это снимать.

Когда она уходит, я одеваюсь в черное платье. Остался только один пожелтевший синяк, который виднеется, через паутинное кружево на нижней части спины. Я подкрашиваю губы алой помадой, надеваю туфли на высоких каблуках, и вижу в зеркале женщину, весьма колоритную, с безумным взором, и немного своенравную, но в то же время, довольно прекрасную. Я, по-прежнему, рассматриваю свое отражение, когда Блейк заходит в комнату. У меня перехватывает дыхание. На нем черный смокинг, и я никогда не видела его таким наполненным жизненной энергией и красивым. Его волосы чуть-чуть бликуют, и аристократический нос... он выглядит так, словно только что сошел с картины венецианского художника.

В руках он держит две коробочки и встает у меня за спиной. Перед зеркалом мы представляем собой потрясающую пару. Я просто стою, не совершая никаких резких движений; я не хочу потерять ту прекрасную женщину, которая смотрит на меня из параллельного мира. Возможно, когда-нибудь она будет иметь своего мужчину. В течение всего дня, люди глазели на нас, теперь я знаю, почему. Он открывает первую коробочку и достает ожерелье. Оно великолепно по своей простоте, состоящее из рубинов с овальным черным камнем в центре.

— Черный бриллиант, — говорит он.

— Оно потрясающе, — выдыхаю я, поднимая на него взгляд.

— Это для тебя, чтобы ты запомнила Венецию, — он застегивает его на моей шеи. Красные камни, окружают мое горло, словно лента огня. Он стоит у меня за спиной и смотрит на меня в зеркало. Я вижу огонек собственной гордости в его глазах и ощущаю, действительно его собственностью.

Затем он открывает следующую коробочку.

Я с любопытством наклоняю голову вперед и заглядываю внутрь.

— Что это? — спрашиваю я. Я не могу надеть их. На ложе из черного материала, лежат красочные гаджеты из пластика или возможно силикона.

Его ответ лаконичный.

— Раздвинь ноги.

Мое тело реагирует моментально, волной сексуального возбуждения. Эти игрушки заполнят мое тело. Я подчиняюсь. Он наклоняется и, приподняв мое длинное платье, прилаживает гаджет, чтобы он плотно прилегал к моему клитору, и поднимает трусики. Этот предмет внутри меня ощущается каким-то странным и гладким. Из кармана брюк он достает маленькое устройство, похожее на пульт дистанционного управления, какой бывает у машин и нажимает на кнопку, внутри меня «это» начинает мелко вибрировать.

— Оооо, — мурлычу я. Он вращает диск на пульте, и вибрация становится более жестокой, я кричу: — Эй!

Он выключает ее.

— Венецианская музыка в первоначальном своем значении и новейший вибратор, — поддразниваю я, но меня пленяет идея, установления его тотального контроля над моими ощущениями.

— Это совершенное прикосновение, — мягко говорит он. — Музыка — это страсть. Мы будем смотреть «Коронация Попеи» — это Венецианская опера, наполненная невыносимой чувственностью, и ощущения, которые ты будешь испытывать снаружи будут отражаться внутри твоего тела.

17.

Солнце окрашивает воду кровавыми бликами, мы спускаемся вниз по ступенькам и поднимаемся в гондолу. Вечер прохладный, и Блейк заключает меня в свои объятья. Я наслаждаюсь его прикосновениями. Я знаю, что Кронос ждет меня в Англии, а не здесь, поэтому это моя ночь, мое приключение. Он не имеет права находится здесь, в этом тонущем городе.

Театр — очень старый и полный поблекшего очарования. Туристы здесь вообще отсутствуют. Другие посетители в основном люди пожилого возраста, одетые в элегантную одежду. Все они несут в себе какое-то мрачное достоинство ушедшего времени. Все, кажется, знают друг друга, и один или двое из них даже мрачно кивают Блейку. Все это похоже на какой-то закрытый показ для очень элитной публики. Мы занимаем свои места в одной из лож.

• Предыдущая
• 25/44
• Следующая