Проклятие рубина [Сокровище Халфлинга] - Сальваторе Роберт Энтони - Страница 26

• Предыдущая
• 26/76
• Следующая

– А Реджис точно с ним? – спросил Пуук.

– Да.

– Он жив?

– Насколько мне известно, даже чересчур, – ответил чародей.

– Отлично! – засопел Пуук. Ах, как ему не терпелось поскорее увидеть вероломного хафлинга! Какое наслаждение он испытает, сомкнув пальцы на его тонкой шее! После того как Реджис скрылся, похитив волшебный рубин, Гильдия воров пережила тяжелые времена. Отчасти из-за того, что Пуук уже отвык должным образом общаться с людьми без помощи камня, отчасти потому, что на охоту за хафлингом ушло слишком много сил и средств. Но, по мнению Пуука, во всем этом был виноват один лишь Реджис. Сейчас он обвинял хафлинга даже в том, что два года назад ему пришлось заключить союз с оборотнем. А ведь будь у него тогда рубин, он легко обошелся бы без Расситера и его мерзких сородичей.

Пуук знал, что теперь дела Гильдии пойдут как нельзя лучше. Обладая рубином, он легко подчинит крысиных оборотней, а потом… возможно, стоит подумать над тем, как расширить свою власть за пределы Калимпорта. Одураченные соратники и послушные его воле крысолюди расчистят дорогу для членов Гильдии воров.

Пуук снова повернулся к Ла Валлю и заметил, что чародей крайне озабочен.

– Как ты думаешь, понравятся Энтрери наши новые компаньоны? – угрюмо спросил Ла Валль.

– Ах вот ты о чем… Но ведь он же ничего не знает. Он отсутствовал так долго… – сказал Пуук и после недолгого размышления добавил: – В конце концов, у них так много общего. Думаю, что они поладят.

Но Расситер обладает удивительной способностью восстанавливать против себя всех, с кем имеет дело. Представь, что произойдет, если он столкнется с Энтрери.

При мысли о последствиях подобной встречи Пуук расхохотался:

– Можешь не сомневаться, мой друг, что Расситер столкнется с Энтрери только однажды.

– И после этого ты будешь вести дела с новым предводителем оборотней? – понимающе усмехнулся Ла Валль.

Пуук хлопнул чародея по плечу и направился к двери.

– Постарайся узнать все, что только сможешь, – сказал он. – А если тебе удастся нащупать их своим шаром, немедленно зови меня. Мне не терпится поскорее увидеть физиономию хафлинга. Я так соскучился по нему.

– А где ты будешь?

– В гареме, – подмигнул чародею Пуук. – Сам понимаешь, надо снять напряжение.

Магистр ушел, и Ла Валль опустился на стул, всецело погрузившись в раздумья. С тех пор как Энтрери отправился в путь, чародей многого достиг и даже поднялся до третьего этажа, став личным советником Пуука, который и пожаловал ему эту комнату.

Комнату Энтрери.

Впрочем, у чародея никогда не возникало трудностей в общении с убийцей. Они были если не друзьями, то весьма близкими приятелями и в прошлом не раз помогали друг другу. Ла Валль при всем желании никогда не смог бы сосчитать, сколько раз он подсказывал убийце кратчайший путь к очередной жертве.

А взять, скажем, случай с чародеем по имени Манкас Тиверос. «Манкас Всемогущий» – так, помнится, звали его остальные волшебники Калимпорта, безоговорочно принявшие его сторону, когда Манкас с Ла Валлем вступили в ученый спор о происхождении одного весьма запутанного заклинания. Каждый считал, что именно он первым открыл это заклинание, и все, кто хоть что-то смыслил в существе вопроса, с нетерпением ожидали, когда же между чародеями вспыхнет война. Но к всеобщему изумлению, в один прекрасный день Манкас неожиданно исчез, оставив, впрочем, коротенькую записку, в которой признавал, что честь открытия заклинания целиком и полностью принадлежит Ла Валлю. С тех пор Манкаса никто не видел. Ни в Калимпорте, ни в других городах.

Ла Валль вздохнул и повернулся к хрустальному шару. Что и говорить, Артемис Энтрери отлично знал свое дело.

Внезапно дверь распахнулась и в комнату чародея просунул голову Пуук.

– Я забыл самое главное, – сказал он Ла Валлю. – Пошли гонца в Гильдию плотников. Скажи им, что нам срочно нужны несколько хороших мастеров.

Ла Валль в недоумении уставился на него.

– Гарем и сокровищница останутся там, где они находятся сейчас, – объяснил Пуук, удивляясь тому, что столь могущественный чародей не способен предугадать ход его мыслей. – И, как ты, наверное, догадываешься, я свою комнату покидать не собираюсь!

Ла Валль начал понимать, о чем идет речь.

– В то же время я никак не могу сказать Артемису Энтрери, что его комната занята, – продолжал Пуук. – Во всяком случае не сейчас, когда он так блестяще сделал свое дело!

– Я понял, – пробормотал Ла Валль, решив, что ему предстоит вернуться на один из нижних этажей.

– То-то же. Именно поэтому и надо построить еще одну комнату, – расхохотался Пуук, от души наслаждаясь видом окончательно сбитого с толку чародея. – И мы построим ее между гаремом и комнатой Энтрери. – С этими словами он весело подмигнул чародею. – Можешь сам спланировать и украсить ее. И не жалей денег! – Захлопнув дверь, Пуук исчез.

Чародей смахнул выступившие на глазах слезы. Пуук то и дело удивлял его, но еще ни разу не разочаровывал.

– Ты щедрый хозяин, Паша Пуук, – прошептал Ла Валль.

Что и говорить, магистр действительно был щедр. Но, кроме того, он был мудр. Когда Ла Валль обернулся к хрустальному шару, его зубы стучали от твердой решимости угодить своему повелителю. Он во что бы то ни стало отыщет Энтрери и хафлинга. Нет, он не разочарует своего господина.

Наполнив паруса северным ветром, подгоняемая течением Чионтар, «Морская фея» стремительно удалялась от Ворот Балдура.

– К полудню доберемся до Побережья Мечей, – сказал Дзирту и Вульфгару Дюдермонт. – А затем отвернем от берега и не увидим земли до самого пролива Азавира. Потом небольшой переход вокруг полуострова, и, взяв курс на восток, мы вскоре окажемся в Калимпорте. Калимпорт, – повторил он, указывая в сторону нового флага, который поднимал на мачте один из матросов, – две перекрещенные синие полосы на золотом поле.

Дзирт вопросительно взглянул на Дюдермонта. Он знал, что у моряков не принято менять флаги.

– К северу от Ворот Балдура мы обычно несем на мачте флаг Глубоководья, – объяснил капитан. – А направляясь на юг, поднимаем флаг Калимпорта.

– И в этом есть смысл? – спросил Дзирт.

– Да, если знать повадки тех, с кем приходится иметь дело, – усмехнулся Дюдермонт. – Глубоководье и Калимпорт – извечные соперники. Ни один из городов не хочет уступать. Они чертовски упрямы и никак не хотят заключать союз, хотя купцы обоих городов искренне желают этого – они-то отлично знают, что торговля друг с другом сулит им огромные барыши. Но, несмотря на это, они порой запрещают кораблям, несущим флаг соперника, заходить в свою гавань.

– Как это глупо, – заметил Вульфгар, припоминая, что еще совсем недавно его народ вел себя точно так же.

– Политика, – сказал Дюдермонт, пожимая плечами. – На самом деле правители обоих городов тайком пытаются развивать торговые отношения, и потому несколько дюжин кораблей постоянно курсируют между Глубоководьем и Калимпортом. Вот и у «Морской феи» есть два порта, которые она может считать родными. И при этом, заметьте, все довольны.

– А капитан Дюдермонт может торговать на двух рынках, – понимающе улыбнулся Дзирт. – Что ж, весьма разумно.

– Кроме всего прочего, это помогает и в плавании, – продолжал Дюдермонт. – Пираты, рыскающие в водах севернее Ворот Балдура, уважают флаг Глубоководья, а те, что промышляют на юге, опасаются навлечь на себя гнев правителей Калимпорта, который известен своим огромным военным флотом. У пиратов, курсирующих в районе пролива Азавира, богатый выбор, и можете мне поверить, они остерегаются нападать на корабли, несущие флаг Калимпорта.

– И тебе никогда не приходилось сталкиваться с ними? – удивленно спросил Вульфгар, не успевший пока что решить, нравится ли ему такая тактика уклонения от боя.

– Никогда? – откликнулся Дюдермонт. – Ну что ты. Иногда приходилось. Но если они все-таки решаются напасть на нас, мы поднимаем все паруса и удираем. Редкий корабль способен догнать «Морскую фею», когда она идет под всеми парусами.

• Предыдущая
• 26/76
• Следующая