Ночные маски - Сальваторе Роберт Энтони - Страница 18

• Предыдущая
• 18/64
• Следующая

– Что происходит? – резко спросил Белизариус.

– Я видел силы, по меньшей мере, четыре, – ответил Кэддерли, – в своем сознании.

– И ты повторял заклинания, – добавил потрясенный кудесник, – причем в точности.

– Но как? – спросил жрец, действительно сбитый с толку.

– Сходи к священнику, – сердито буркнул Белизариус. – Почему я должен тратить время на вещи, о которых ты и так уже знаешь?

– Я не знал, – настаивал Кэддерли.

– Сходи к священнику, – повторил Белизариус, кидая жезл Кэддерли.

Молодой жрец поймал предмет и посмотрел на пол перед стулом кудесника.

– У нас осталось еще кольцо, – заметил он, откидываясь на стуле при этих словах.

Белизариус взял кольцо – золотой обруч, инкрустированный алмазными вставками, – и протянул его Кэддерли.

– Расскажи о нем, – настоял кудесник. Вновь Кэддерли услышал, как вдали раздается Песнь, но ради того, чтобы пощадить уязвленное самолюбие мага, он сознательно не стал к ней прислушиваться.

– Оно не волшебное, – соврал Кэддерли, протягивая руку за кольцом.

– Ха! – Маг торжествующе щелкнул пальцами, оставляя кольцо у себя. – Это самый могущественный предмет из всех! – Он поднес его поближе к глазам, сверкнувшим от восхищения. – Настоящее кольцо для магов, – объяснил он, – созданное специально для повышения их власти. Тебе оно уже ни к чему.

Тревожная мысль мелькнула в голове Кэддерли. Что такое замышляет эта змея Белизариус? Волшебник сосредоточился не на кольце, а на самом кудеснике и увидел образ-тень Белизариуса, приютившуюся на плече мага. Тень протягивала скрюченные пальцы и довольно потирала руки, поглядывая на кольцо. Но Кэддерли понял, что жадность мага относилась только к магическому предмету. Движения тени сказали Кэддерли, что Белизариус, несомненно, не лжет ему, и он тихо обругал себя за то, что думал иначе.

– Оставь его себе, – предложил Кэддерли, махнув рукой.

Белизариус почти что вскочил со стула. Его улыбка, казалось, достигла кончиков ушей.

– Спасибо, – сказал он, неожиданно для себя дав петуха. – Как я могу отблагодарить тебя? Кэддерли махнул рукой.

– Я вынужден настаивать, – непререкаемым тоном продолжал Белизариус. – Это слишком щедрый подарок с твоей стороны.

– Я не готов к обладанию им, – сказал Кэддерли.

Белизариус согласно кивнул, не оставляя надежды сделать что-нибудь приятное молодому волшебнику, так или иначе отблагодарив его.

– Твой дорожный посох! – воскликнул он наконец. Кэддерли непонимающе поднял свою палку. – Ты используешь его как оружие?

– Это «оружие» само использует меня, – ответил молодой жрец. – Мне приходится его спасать и защищать.

Нахлынувшие воспоминания о рукопашном бое странным образом неизбежно воскресили в сознании Кэддерли образ Даники.

– Хотя ты, наверно, хочешь обратного? – продолжал Белизариус, не замечая тени отчаяния, которая на мгновение накрыла лицо молодого человека. – Не отказывайся от этого посоха, он тебе еще пригодится. Ты усомнился в его полезности в недавнем бою с минотавром, когда уже свыкся с мыслью, что твое оружие сломано.

Кэддерли не стал спорить.

– Оставь его у меня, – предложил Белизариус, – на несколько дней. И я обещаю, что ты больше не назовешь его бесполезным.

– Значит, ты вдобавок ко всему можешь и ставить наговоры?

– У нас, колдунов, много скрытых талантов, о которых не подозревают жрецы, – ответил маг с преувеличенным выражением превосходства.

– Особенно те из них, что не могут разобраться в своих собственных дарованиях, – добавил Кэддерли, и это простое признание заставило хвастовство колдуна улетучиться.

Белизариус кивнул, изобразив подобие улыбки. Затем он отпустил молодого жреца, напоследок призвав его к сдержанности.

Кэддерли слегка удивило, что Безымянный по-прежнему рыщет по тропе между башней чародея и Кэррадуном. Он думал, что попрошайка уже давно ушел восвояси, чтобы провести остаток дня с женой и детьми. Ведь впервые за долгое время у него появилась возможность хоть ненадолго вырваться из бедности. Молодой жрец удивился еще сильнее, когда бродяга посмотрел на него и начал чересчур выразительно подмигивать, подняв мешочек с монетами и позвякивая золотом с похотливой улыбкой на грязном лице.

Что-то в этом жесте покоробило Кэддерли как совершенно не соответствующее характеру Безымянного: то ли явная жадность, то ли явная благодарность. И то и другое казалось равно неожиданным для гордого невезучего человека, которого волшебник недавно повстречал на тропинке.

Затем жрец увидал тени. Он не мог различить их так же хорошо, как ранее Джанину с ее детьми. Теперь жалкие ворчащие создания с постоянно меняющимися очертаниями вызывали у молодого человека ясное ощущение совершившегося злодейства. Призрачный коготь вылетел из-за плеча попрошайки и прорезал воздух в направлении Кэддерли.

И тут молодой жрец испугался. Волосы его стали дыбом, а сердце учащенно забилось. Приторно-сладкий запах достиг его ноздрей, ему показалось, что он слышит жужжание мух. Кэддерли энергично потряс головой, чувствуя, что сходит с ума. Казалось, что все его чувства вдруг обострились, стали подобны звериным, и внезапное вторжение множества ощущений почти ошеломило служителя Денира. Затем он заставил себя успокоиться и взглянуть на безобидного попрошайку. И вдруг пожалел о дорожном посохе, который остался в башне, служившей убежищем колдуну.

– Хороший денек! – сказал бродяга, казавшийся веселым, хотя Кэддерли чувствовал, что это не так. В его сознание откуда-то пришло слово фэтэ.

Он опустил взгляд на кольцо и увидел, что бессознательно направляет его в попрошайку.

– Куда ты так торопишься? – спросил нищий. Слова его звучали невинно, почти что обиженно.

Кэддерли увидел, как черные тени прижались к плечам человека, увидел разрезы и раны в запекшейся крови. Он быстро кивнул, закутался в накидку и поспешил в город. До него снова донеслись приторно-сладкий запах и жужжание мух. Окажись он здесь один и не столь усталым, он обязательно остановился бы и разобрался, в чем дело. Но вместо этого он только суетливо оглядывался на кусты, растущие по сторонам дороги.

Присмотревшись, Кэддерли мог бы обнаружить тело, почти разложившееся после нескольких часов пребывания под все еще жарким солнцем. А найди он силы осознать то, что нашептывала ему магическая Песнь, он увидел бы дух Безымянного, беспомощно и безнадежно вопрошающего, когда его пустят на Небеса.

Волшебник заметил подмену! Призрак упрекал себя и пытался понять причину неожиданного провала. Он никогда по-настоящему не верил, что ему без труда удастся покончить с Кэддерли, – судя по всем донесениям, молодой жрец представлял собой смертельно опасного противника. Но, увидев, как Кэддерли спускается по тропинке, в полном одиночестве, без друзей и помощников, Призрак на мгновение задумался, нельзя ли выполнить задание легко и быстро, раз его мастерство работает безотказно.

Попрошайка заслужил доверие Кэддерли.

Призрак хорошо это понял, наблюдая их разговор. Теперь, оказавшись в обличье бродяги, злодей думал, что ему удастся подобраться поближе к волшебнику и легко победить его. Но молодой жрец заподозрил обман!

Призрак снова и снова проигрывал в уме эту короткую встречу, стараясь понять, в каком месте он совершил промах. Но ничего не приходило в голову, совершенно ничего настолько ужасающего, чтобы заставить сильного физически Кэддерли пуститься дальше чуть ли не бегом. Затем сердце убийцы сжалось от неприятной мысли. Если Кэддерли и вправду столь грозен, как показывают отчеты и как теперь начал подозревать сам Призрак, тогда ему может хватить сил и на то, чтобы справиться с магией Геаруфу. Лишь дважды в жизни злодея случались провалы – в обоих случаях могучие волшебники мысленно пресекли попытки Призрака завладеть их телами.

– Других возможностей нет, – громко сказал убийца, вспомнив, сколь много сейчас у него помощников, а также о том, что оба волшебника уже давно в могиле.

• Предыдущая
• 18/64
• Следующая