Контуры грядущего. Энгельс о коммунистическом обществе - Багатурия Георгий Александрович - Страница 4

Далее ясно, что речь идет о революции пролетарской. Эта революция, говорит Энгельс, будет не политической, а социальной. Это противопоставление социальной революции политической является, пожалуй, наиболее характерным показателем перехода Энгельса на позиции коммунизма.

Через год в статье «Успехи движения за социальное преобразование на континенте» сам Энгельс следующим образом будет описывать переход ряда младогегельянцев к коммунизму: «Уже осенью 1842 г. некоторые деятели партии пришли к выводу, что одних политических изменений недостаточно, и заявили, что только при социальной революции, основанной на коллективной собственности, установится общественный строй, отвечающий их абстрактным принципам» (1, 539).

Таким образом, Энгельс считает характерным признаком перехода младогегельянцев на позиции коммунизма требование социальной революции (ср. 21, 367). Это требование мы находим в то время и у Гесса, и у Вейтлинга, и у французских рабочих-коммунистов. Возьмем, например, вопросник для вступающего в тайное коммунистическое «Общество семейств» 1835 г., одним из организаторов которого был Бланки. Заключительный, пятнадцатый вопрос и ответ на него звучат так: «Нужно произвести политическую или социальную революцию? – Нужно произвести социальную революцию» (64, 117).

Коммунизм, к которому поначалу пришел Энгельс, не был еще научным, поскольку в целом Энгельс еще придерживался идеалистического понимания истории. Правда, в рассматриваемом месте Энгельс уже обращает особое внимание на материальные интересы. В Англии, говорит он, «эта революция будет начата и проведена ради интересов, а не ради принципов». Но в другом месте статьи, формулируя свой общий взгляд на исторический процесс, он утверждает, что «так называемые материальные интересы никогда не могут выступить в истории в качестве самостоятельных, руководящих целей, но что они всегда, сознательно или бессознательно, служат принципу, направляющему нити исторического прогресса».

И все-таки внимание к материальным интересам, допущение, что в Англии ради этих интересов будет начата и проведена пролетарская революция, – все это свидетельствует о выходе Энгельса в данном конкретном, и притом очень важном, случае за пределы идеализма. Ведь что такое эти материальные интересы? 30 лет спустя сам Энгельс дал их определение: «Экономические отношения каждого данного общества проявляются прежде всего как интересы» (18, 271). Значит, интересы – это форма проявления экономических отношений, которые лежат в их основе. Конечно, в 1842 г. Энгельс не осознавал этого с такой ясностью. Но объективно его внимание к материальным интересам свидетельствовало о смутном понимании, о догадке относительно роли экономических отношений в жизни общества, о тенденции к материалистическому пониманию истории. Намечающиеся элементы материалистического понимания истории еще не выводят Энгельса за пределы некоторых направлений донаучного социализма и коммунизма, но уже содержат предпосылки для такого выхода в будущем.

Вместе с тем обнаруживается существенное и весьма многообещающее отличие от основных направлений домарксовского революционного коммунизма. Для Энгельса предстоящая в Англии революция – это не результат заговора или действий революционного меньшинства в интересах неимущих, а результат классовой борьбы самого пролетариата.

В итоге мы получаем следующий общий вывод. Есть основания считать, что Энгельс совершил переход к коммунизму еще до приезда в Англию, в Германии, осенью – не позднее ноября – 1842 г. Это был коммунизм донаучный, в целом еще утопический, однако революционный. Внимание к материальным интересам и классовой борьбе пролетариата предопределяло тенденцию развития этого коммунизма в направлении подлинно научной теории.

Но переход Энгельса к выработке научного коммунизма произошел только в Англии.

Итак, осень 1842 г. – наиболее ранний пункт, начиная от которого можно вообще пытаться найти какие-то представления Энгельса о будущем коммунистическом обществе.

Первые его прямые высказывания о коммунизме мы находим позднее, почти год спустя, в статье «Успехи движения за социальное преобразование на континенте». Но если предположение о переходе Энгельса к коммунизму осенью 1842 г. верно, то значит уже тогда у него должны были быть – пусть не вполне еще определенные, но все же какие-то – представления о будущем как об обществе коммунистическом. И такие представления, опираясь на некоторые косвенные данные, мы можем попытаться воспроизвести.

Коммунисты всех направлений потому и называются коммунистами, что они выступают за уничтожение частной собственности и замену ее той или иной формой общей собственности[4].

Маркс и Энгельс, характеризуя коммунизм в самом общем виде, неоднократно отождествляли его с уничтожением частной, следовательно, с установлением общей собственности. Так, Маркс в «Экономическо-философских рукописях» определял коммунизм как «положительное упразднение частной собственности» (45, 585 – 598). В «Немецкой идеологии» уничтожение частной собственности отождествлялось с коммунистической революцией (46, 49). Энгельс в «Принципах коммунизма» писал, что «уничтожение частной собственности даже является самым кратким и наиболее обобщающим выражением» коммунистического преобразования общества и «поэтому коммунисты вполне правильно выдвигают главным своим требованием уничтожение частной собственности» (4, 330). Наконец, в «Манифесте Коммунистической партии» говорится, что «коммунисты могут выразить свою теорию одним положением: уничтожение частной собственности» (4, 438).

Характерно, что этот же общий признак коммунизма указывает Энгельс и в том цитированном уже месте своей статьи «Успехи движения», где он сообщает, как осенью 1842 г. некоторые младогегельянцы пришли к выводу, что «только при социальной революции, основанной на коллективной собственности» (курсив наш), установится коммунистический общественный строй. Если же к числу этих «некоторых» принадлежал и сам Энгельс, то, значит, и он считал уже тогда, что в будущем общество должно быть организовано на основе общей собственности. На что будет распространяться эта общая собственность, здесь еще не конкретизируется.

Так, опираясь на косвенные данные, можно с большой степенью достоверности воспроизвести первые представления Энгельса о будущем коммунистическом обществе. А теперь обратимся к следующей ступени развития этих представлений – к содержанию статьи «Успехи движения», где они впервые были высказаны уже не между строк, а в самом тексте.

Статья написана после года пребывания в Англии. Энгельс выступает здесь уже явно как коммунист. Позади у него опыт основательного знакомства с английским рабочим движением и английским социализмом и коммунизмом – в особенности с чартистским движением и учением Оуэна. Статья и была написана для оуэнистского еженедельника.

Энгельс исходит из того, что основа будущего, коммунистического общества – общая собственность, а путь к нему – социальная революция, которую должен осуществить пролетариат (1, 501 – 503, 531).

К этой главной идее присоединяется новая мысль – об исторически закономерном и вместе с тем интернациональном характере предстоящей социальной революции: «Коммунизм – не следствие особого положения английской или какой-либо другой нации, а необходимый вывод, неизбежно вытекающий из предпосылок, заложенных в общих условиях современной цивилизации» (1, 525).

Это очень важное место. Коммунизм – необходимый результат развития современного общества, – вот главная мысль. А поскольку условия существования современных цивилизованных стран – Англии, Франции, Германии являются для них общими, то и результат должен быть одним и тем же: социальная революция, уничтожение частной собственности, установление общей собственности как основы нового, коммунистического общества.