Беседы о диалектике - Кедров Бонифатий Михайлович - Страница 17

Сын. Пока мы отдыхаем, я хочу задать тебе вопрос: скажи, раз сущность имеет много порядков от менее глубокой сущности до все более и более глубокой, то не имеют ли и явления различные стороны, которые тоже познаются не все сразу, а последовательно — сначала одна, за ней другая и т. д.?

Отец. Твоя мысль работает и учится ставить правильно вопрос. Правильно поставленный вопрос — это уже само по себе важно: ведь он уже содержит в себе если не самый ответ, то его поиски или возможность правильности ответа. А теперь подумай, откуда у тебя возник твой вопрос. Мы говорили с тобой, что наука, научное познание движется от явлений к сущности и что сущность имеет бесконечное множество ступеней или порядков. Значит, наше познание движется как бы переходя все время с одной ступени на другую. Вот у тебя и возникла мысль о том, не проходит ли наука тоже ряд ступеней при изучении явлений. И я на это тебе отвечу: да, проходит, потому что движение науки есть непрестанное восхождение нашего познания от более низких ступеней на все более высокие.

Сын. А есть какое-нибудь особое название у этих ступеней?

Отец. В диалектике они называются категориями. Категория — это очень широкое понятие, такое широкое, шире которого уже нельзя себе представить. Когда любая наука развивается, то она вырабатывает одно за другим свои особые понятия. Но если сравнить две или больше наук, то, независимо от своеобразия каждой науки, все они на определенном этапе своего развития достигают сходных ступенек. Мы уже говорили с тобой, что всякая наука начинает с изучения явлений, а затем переходит к раскрытию сущности этих явлений, к проникновению в их сущность. Явление и сущность — это тоже категории диалектики. Но ведь явления очень различны, разнообразны. Механические явления не похожи на химические, биологические явления отличны от геологических, а все явления природы отличны от явлений социальных. Но несмотря на все их различия, они все будут явлениями. Категория явления и выражает то, что обще всем явлениям в мире. То же и категория сущности: она выражает то общее, что присуще сущности любых явлений, независимо от их особенностей.

Сын. Значит, для того, чтобы разобраться в категориях, надо понять их как ступеньки, по которым движутся все науки?

Отец. Совершенно верно. И тут ты увидишь глубокую связь между логикой, которая изучает мышление, ищущее и раскрывающее истину, и историей науки, которая изучает, как в различных отраслях человеческого знания эта истина достигалась и достигается на деле. Логика с ее категориями оказывается выжимкой, или концентратом, истории науки. А если сказать короче, то логическое есть обобщение исторического, логика есть итог истории науки, есть вывод из нее. Такая логика называется диалектической.

Сын. Я это, кажется, понял. Только мне трудно пока мыслить так отвлеченно. Ведь гораздо легче представить что-то сложное и отвлеченное, если пояснить это живым примером.

Отец. Но примеры, как и сравнения, могут только пояснять, но не доказывать, не убеждать. Между тем история науки выполняет здесь совсем другую роль: это словно морская вода, из которой можно извлечь растворенную в ней соль, если заставить на солнце воду испариться. Соль — это логика с ее категориями, которая извлекается из морской воды.

Сын. А как же это делается?

Отец. Попробую тебе рассказать. Существуют две категории — качество и количество. Ты сам нередко пользуешься ими. Скажи, что ты понимаешь, когда называешь их?

Сын. Я как-то не задумывался об этом. Но, пожалуй, скажу так: когда мне надо сказать, что это за вещь, я говорю «качество», а когда я спрашиваю: сколько? — то имею в виду «количество».

Отец. В общем-то это, конечно, верно, но ведь ты только другими, более простыми словами сказал то же самое, что ты должен был объяснить: качество — это что такое данная вещь, а количество — это сколько взято чего-то. Но ничего нового в твоем ответе не было по сравнению с моим вопросом.

Сын. Значит, надо подойти к этому вопросу как-то иначе?

Отец. Правильно! Надо подойти исторически, помня, что каждая категория есть ступенька развития человеческого познания, развития науки. Ведь сначала, когда ты попадаешь в какую-нибудь незнакомую для тебя страну, ты сразу не можешь разобраться в том, что тебя окружает. Твои впечатления еще очень смутны, отрывочны, они словно мелькают, не оставляя точных знаний об этой стране, о ее людях, об их нравах и обычаях. Так было и в истории науки. Возьмем с тобой физику и химию. Эти науки стали науками только двести лет назад с небольшим. А до этого они еще не стали на прочную научную основу. В древности люди видели, что вокруг них происходят различные явления природы, вызванные прежде всего такими стихиями, как вода, воздух и огонь. При этом все эти явления и все эти стихии совершаются на Земле. Здесь наши далекие предки уловили, хотя еще и очень смутно, наличие в природе трех агрегатных состояний вещества: газообразное (воздух), капельно-жидкое (вода), твердое (земля) — и тепла(огонь) — как ту силу природы, которая заставляет одно состояние переходить в другое, например, превращаться жидкость в пар (воду в «воздух»). На таком основании древние мыслители пытались объяснить все явления природы исходя из учения о четырех «корнях», или «элементах-стихиях»: огня, воздуха, воды и земли. В результате они создали очень наивную картину, как если бы в ее основе лежали только смутные, мелькающие впечатления человека об окружающем его мире.

Сын. И такой картине соответствовало положение Гераклита: все течет, все изменяется?

Отец. Совершенно верно! Как хорошо, что ты напомнил о Гераклите именно сейчас. Он говорил: все изменяется, а ведь мало сказать «все» — надо это обнаружить и проследить в каждом отдельном случае, у каждой отдельной вещи. А сделать это древним было нелегко.

Сын. Но все же они это сделали?

Отец. Нет, они только приближались к этому. Для того чтобы проследить, что происходит с каждой отдельной вещью, нужно эту вещь выделить из всех остальных, вырвать ее из той связи, которая существует у нее с остальными вещами, как бы отвязать ее от них. А научиться этому было не так просто. В учении древних о четырех «элементах-стихиях» были смешаны между собой или, лучше сказать, еще не разделены и не обособлены друг от друга физические и химические явления. Надо было научиться их разделять и различать. Тогда можно было бы идти дальше в их изучении. Задача была похожа на то, чтобы в потоке мелькающих впечатлений, где все течет, все изменяется, нащупать первые устойчивые островки. Так на болоте отыскиваются кочки, по которым можно идти вперед. Что представляют собой эти «островки» или «кочки», было еще неясно, но только известно, что они устойчивы и сохраняются, несмотря на совершающиеся вокруг них непрестанные изменения. Такими островками в средние века стали алхимические начала, о которых мы уже говорили с тобой недавно. Сначала возникло представление о начале металличности; ему была приписана высшая способность к ковкости, плавкости, затем летучести. Поскольку из всех металлов более других такой способностью обладает жидкая ртуть, то это начало и было названо «ртутью» (меркурием). Но «ртутное начало» не было обычной ртутью, а считалось именно началом металличности, носителем отмеченных свойств, особенно летучести тел. Представление о «ртутном начале» возникло у ранних греко-египетских алхимиков в Александрии. Спустя тысячелетие к этому первому «началу» арабские алхимики добавили второе — «серное начало» (сульфур), которое было носителем свойства горючести. Сульфур был не обычной серой, а считался только носителем свойства горючести. Алхимики не говорили просто, что данное тело обладает свойством летучести или горючести, а утверждали, что оно содержит в себе в качестве своей составной части, или «начала», меркурий или сульфур. Значит, здесь свойства тел были превращены в самостоятельные вещества, в особые субстанции.