Сборник (СИ) - Колесова Наталья Валенидовна - Страница 52

• Предыдущая
• 52/64
• Следующая

— Ша-нур… — произнес мужчина.

— Да, — сказал он, осторожно опускаясь на стул — ему все время казалось, что он тяжел, как чугунный слиток, но стул даже не скрипнул.

Женщина пришла из прихожей, обошла его стороной и села на кровать. Он посмотрел на нее и увидел, какие у них одинаковые с мужчиной лица. Бледные, с темными провалами широких глаз.

— Мы думали, ты умер, — сказала она хрипло. — Да, умер.

— Нет, — он помотал головой и широко улыбнулся. — Я живой.

Они, оцепенев, смотрели на его улыбку, но он не мог убрать ее с лица — уж очень крепко она растянула губы. Мокрая одежда липла к телу, Шанур хотел чаю и спать.

— Я хочу чаю и спать, — сказал Шанур.

— Чаю, — просительно повторил мужчина. Но женщина взвилась с кровати, закричала так пронзительно, что оба вздрогнули.

— Ча-а-ю? Спа-ать? А вот, вот это ты видел? В моем доме ты ничего не получишь! Я не распиваю чаи с убийцами! И еще — ты видишь? — у меня другая жизнь! Ты что, не понимаешь, ты здесь никому не нужен? Ни-ко-му!

— Эй, — сказал он миролюбиво. Он опять забыл, как ее зовут. — Я хочу чаю. Просто чаю. Я устал. Промок. Замерз.

И повернулся к мужчине.

— Зачем она кричит? Пусть перестанет. У меня голова болит.

Тот беспомощно поднял плечи. Женщина продолжала визжать:

— Убирайся! Я тебе говорю — убирайся! Проваливай! Выкини его вон!

Прижав к ушам кулаки, Шанур поднялся и увидел, как захлебнувшись криком, женщина шарахнулась, ударившись плечом о стену; как, медленно махая на него рукой, пятится мужчина. Шанур наклонился и поднял с пола свой мешок. Последний раз обвел глазами комнату. Она его обманула.

Подвела.

Он тяжело повернулся к двери.

— Шанур…

Мужчина нерешительно протягивал на ладони разноцветные бумажки. Деньги, вспомнил Шанур.

— Тебе, наверное, на первое время нужно… Ты не думай! — заторопился он вдруг. — Я не откупаюсь, я как другу…

Шанур пару раз крепко зажмурился. Еще раз внимательно осмотрел протянутую руку. Она дрожала. Ощупью нашел знакомый замок и вышел под дождь.

Мешок стал тяжелее. Одежда промокла насквозь. Ну правильно — из натуральной ткани. Он так соскучился по всему… настоящему.

Шанур стоял под дождем. Оглядывался. Гостиница, вспомнил он, наконец. Теперь мне нужна гостиница. Поколебавшись, неуверенно повернулся. Кажется, там…

Яркие стекла кафе притягивали его, как ребенка — цветастая игрушка. Шанур помедлил у дверей. Он никак не мог избавиться от привычки врываться в дверь одним прыжком. Испугаешь еще…

Двери раздвинулись и Шанур вошел. Справа играла музыка и качались лениво пары. Слева гремел телевизор.

Его заметили, когда он пошел к стойке. Немного странную походку. Мешок за плечом. Странный загар — от нездешнего, жаркого солнца. Орден первой степени над левым карманом штатской одежды — Шанур еще не научился стыдиться награды.

Шанур облокотился о стойку, кивнул бармену.

— Чай. И два «Сияния».

— Таких коктейлей мы давно не делаем. Но для вас…

Шанур, чувствуя на своей спине прицел взглядов, грел руки о кружку с горячим чаем и смотрел, как бармен делает коктейль. За бокалом он потянулся правой рукой — она еще плохо его слушалась, но он все время забывал об этом, и потому едва не разлил коктейль. Шанур улыбнулся, извиняясь. Бармен опустил глаза и принялся за приготовление второго.

Шанур пил и слушал, как копится за спиной тишина. Только телевизор продолжал орать что-то безумно смешное.

— Надолго к нам? — безразлично спросил бармен.

— Навсегда, — сказал Шанур. — Я вернулся.

Бармен катнул к нему стакан, полный белоснежной пены, из-под которой сиял янтарный напиток, наклонился протереть стойку. Сказал — быстро:

— Уходи. Уезжай. Сейчас. Скорее.

Шанур посмотрел ему в глаза и качнул головой.

— Нет.

И бармен, сразу потеряв к нему интерес, вернулся к своим бутылкам. Шанур мельком оглянулся. С разных сторон медленно, словно нехотя, поджидая друг друга, подходили люди. Останавливались поодаль, поглядывая то на него, то на бутылки, то на телевизор. Большинство из них было ему незнакомо: подрос молодняк. Хороший молодняк. Здоровый. Готовый для новой мясорубки.

Шанур узнал человека, хлопнувшего его по плечу. Но имя… почему-то он никак не мог вспомнить их имена.

— Э… — сказал человек. — Шанур?

— Да, — признался Шанур.

Женщина, вынырнувшая из-за плеча человека, уже основательно набралась, потому что бросилась на Шанура и намочила ему лицо слезами и поцелуями.

— Шанурчик! А почему тебя не убили?

Тот осторожно похлопал ее по спине. Одноклассница… кажется.

— Не знаю, — сказал он.

— Шанурчик… а Масенька убитый, и Серж убитый, а Ник в психушке. Один Фил здесь, но он пьет. Так пьет, что я ему уже не нужна!

— Слышь, отстань от него!

— Погоди-ка! — продолжая обнимать его за шею, женщина нащупала воображаемый микрофон. — Как вы нашли наш город после возвращения, Шанур? Не правда ли, он вырос и похорошел? Завтра на развороте городской газеты будет твоя фотография и интервью. Фотограф! Где фотограф? А, потом… Ты хорошо воевал, малыш? Много ты их убил? А их женщин ты насиловал? Они отличаются от нас? А детей? А теперь тебе все еще хочется убивать?

— Да отцепись ты! — кто-то оторвал женщину от Шанура, ее длинные ногти оцарапали ему шею. Люди сомкнулись вокруг плотным кольцом. Шанур сидел, свесив между колен руки. Чай, думал он. Сухая постель. Горячая вода. И чтобы ни одного человека. Или хотя бы один, но который бы смотрел в окно, а не на меня.

— Убирайся отсюда, — сказали ему.

А еще, думал Шанур, люди умеют между собой говорить. Разговаривать. Просто так. Ни о чем. О том, что дома тепло, что на улице дождь, что болят старые раны…

— Идешь на вокзал, — сказали ему, — покупаешь билет и сваливаешь отсюда. Чтобы даже вони здесь твоей не осталось. Никто тебе здесь жить не даст.

— Почему? — спросил Шанур, разглядывая пол. Грязный…

— И он еще спрашивает!

— Таких в зверинце держать надо!

— Давить ублюдков!

Шанур поднял глаза, с недоумением осмотрелся. Когда он встал, примолкшие люди попятились, не замечая, что он ниже многих из них ростом, и что правая рука его плохо слушается, и что при нем нет никакого оружия. Шанур перекинул мешок через плечо, глядя перед собой, пошел к дверям. Вслед ему летели свист и улюлюканья, и шутки, за которые бьют. Здорово бьют.

Дверь закрылась, отрезая звуки.

Дождь никак не желал заканчиваться. Шанур, правда, теперь полюбил дождь, потому что ТАМ всегда стояла хорошая погода. Всегда солнце.

Может, правда, пересидеть на вокзале? Но Шанур представил лавки, бесконечный говор, людей, текущих мимо, взгляды, отскакивающие от его лица, как от стены — мячики…

Шанур шел и шел, глядя себе под ноги, где бесконечно струилась вода. И вдруг остановился. Он еще не узнал этот дом. Но он пришел к нему.

Открывшая ему старая женщина взглянула устало, и не сказав ни слова, ушла. Она знала его с детства.

Она его не узнала.

Шанур открыл дверь в комнату резко, не сдерживая себя, но Фил даже не встрепенулся. Он валялся в кресле, как выжатая половая тряпка, но взгляд его тусклых глаз был еще вполне осмыслен.

— А, — сказал он, ничуть не удивившись. — Шанур.

Шанур сел. Уставился на Филиппа. С Филиппом все было кончено.

— А-а-а, — сказал Фил, поняв его. — Ты ведь и сам там… перед боем.

— Бой закончился, — тихо сказал Шанур.

— Закончился? — Фил засмеялся. — Кончился? Ты думаешь? Кончился! Это у меня… все закончилось. А у тебя… хочешь выпить, Шанур?

Шанур выпил, не сводя глаз с друга.

— Что? — смеялся тот. — Что? Встретили тебя? Уже встретили? Женщина твоя любимая? Друзья? Город родной? Эй, Шанур, — совет! Уезжай в тайгу! В джунгли. В пустыню. Или выжги себе лицо. Сделай что-нибудь с лицом, Шанур. А то тебя узнают! Меченые мы, меченые!

— Ну и что?

— А ты не понял? Все еще не понял? Это мы… я… знаю — кто ты и как воевал. А они не знают. Ты воевал — и точка! А они же теперь… миротворцы. Сначала и я не понял. Говорю: вы ведь сами восхищались, гордились нами… напутствовали, помнишь, Шанур? Как они нас провожали! Всем городом… А сейчас мать ко мне приходит: сынок, они говорят, ты убийца. Что, что я ей скажу? Нет, мама, мы не убийцы. Мы просто честно воевали. Как нас учили. За Родину. А еще мы хотели остаться в живых и не посылали своих людей на смерть за ордена и звания, как тот капитан… Кстати, Шанур, — это ты его убил?

• Предыдущая
• 52/64
• Следующая